Вся моя любовь - твоя

      Корпоратив в честь начала нового сезона в самом разгаре. На часах только десять-пятнадцать, а Антон и Дима уже с трудом держатся на ногах. Антон целый день ничего не ел и его снесло быстрее, чем он ожидал. —…И тут мы понимаем, что оба не взяли удочки!.. — продолжает Стас, и все вокруг смеются. — Я до туалета и домой, — говорит Антон Диме, громко отодвигая стул, и Дима рассеянно кивает.       Ясные голубые глаза неотрывно следят за пошатывающимся парнем, что с трудом пробирается сквозь толпу. Арсений ставит свой стакан на стол, обводит глазами круг друзей, занятых смешным рассказом Стаса о неудавшейся рыбалке, и встаёт, не привлекая к себе внимания.       Антон чувствует на себе чьи-то руки и хочет обернуться, но его прижимают к стене, а ноги подкашиваются. Поцелуи в шею обжигают кожу, он отчаянно хочет видеть лицо, но сильные руки держат затылок. — Я так давно этого хотел… Прости, что так, но ты сегодня до одури прекрасен, — шепчет горячий голос, и Антон слышит в нем знакомые нотки. Он силится что-то ответить, но разрозненные мысли путаются, затуманивая сознание.       Оголенную кожу ягодиц и ног холодит, и мурашки пробегают по всему телу. Антон чувствует сладкий запах, а после — прикосновение холодных, мокрых пальцев. Он хочет закричать, ударить незнакомца, но лишь царапает ногтями кафель. Внезапная боль смешивается с поцелуями, контраст горячих прикосновений и прохладного воздуха заставляет голову кружиться. Внизу живота неприятно тянет, и к горлу подступает тошнота. Через несколько минут Антон почти теряет сознание.       Шастун приходит в себя, сидя на закрытой крышке унитаза. Глаза слипаются, он из последних сил моет руки и уходит. *** — Как дела? — спрашивает Дима, когда видит Антона на репетиции не в самом лучшем виде. — Да нормально, а у тебя? — улыбается он, хватая со стола бутылку воды.       Позов смотрит, как Антон, запрокинув голову, выпивает всю воду большими глотками, немного проливая на себя. Капля медленно стекает по подбородку и длинной шее, цепляясь за трехдневную щетину. Попов, сидящий поодаль, жадно ловит ее взглядом и закрывает глаза, когда бутылка летит в урну. Так и до сумасшествия недалеко.       Антон сегодня немного скован и уходит раньше. Никто не интересуется — у всех бывают плохие дни. Но плохие дни Шастуна затягиваются на неделю, и его утомляемость беспокоит уже не только Диму. — У тебя все в порядке? — серьёзно спрашивает Арсений, хватая друга за руку в коридоре. — А ты чего уже беспокоишься? — грубо бросает Шастун и уходит. Эти вопросы уже так заебали.       Антону стыдно за грубость, ведь он знает: Арсений и вправду переживает. Его подкаты не заметил бы разве что тупой, только вот Антон активно игнорирует их, а Попов не особенно настаивает. Шастун убеждён, что отношения на работе до добра не доведут, но он тоже не железный и может сорваться. Не может же он один думать о последствиях? *** — Что за мерзкий запах?! — восклицает Шастун однажды в тишине их общей гримерки.       Серёжа замирает с вилкой в руках, Арсений прекращает печатать сообщение. Две пары глаз изумлённо смотрят на него. — Вы что, не чувствуете? — переводит он взгляд с одного друга на второго. Серёжа возвращается к еде, Попов качает головой. — Что за дрянь ты ешь? — громко спрашивает Антон, принюхиваясь к тарелке Матвиенко. — Это блины с мясом, идиот! — злится Серёжа, съедая ещё один кусочек. — Да они воняют дохлой кошкой!       Серёжа раздраженно закатывает глаза, откладывает пластиковую вилку и кидает тарелку в мусорку. — Тест, блять, на беременность сделай, а то у тебя всё в последнее время воняет! — кричит он и хлопает дверью.       Антон раздраженно отворачивается к окну, но в голову закрадываются дурные мысли. Арсения от этих слов передёргивает.