Самое дорогое

      Дафна и Теодор со стороны могли выглядеть как влюбленная парочка, несмотря на возраст. Они сидели в одном из тупиков коридора третьего этажа практически непристойно близко друг к другу. Девочка рассматривала окрестности Хогвартса сквозь стрельчатое витражное окно, на подоконнике которого они уместились, в то время как Нотт прислушивался к происходящему в коридоре. Этот участок замка был популярен среди любителей уединиться в прошлые годы, но в этом соседство с запретным коридором и постоянно патрулирующий Филч свели на нет большинство попыток парочек завернуть в тупичок.       – Вроде никого, Дафна. Можно спокойно разговаривать.       – Ну наконец-то. Что думаешь?       У детей был повод сбегать из гостиной факультета – в последнее время там стало небезопасно обсуждать некоторые вещи. В основном, конечно, Гарри Поттера. С момента памятного разговора прошло уже несколько недель, и многие ученики начали готовиться к отъезду домой на каникулы. Первым забил тревогу Теодор – поведение их друга начало меняться. Он стал замкнутым с друзьями, отстраненным, а в глазах появился словно легкий лихорадочный блеск. На занятиях он уверенно брал высшие оценки, вызывая изумление и восхищение преподавателей и множество восторженных и завистливых разговоров среди студентов. Слава гениального волшебника стала настолько заметной, что даже старшие курсы обратили внимание на и так известного первокурсника. В частности, Маркус Флинт, жесткий и беспринципный для всех других факультетов и внимательный и строгий капитан слизеринской команды по квиддичу, несколько раз приглашал Поттера посмотреть на тренировку факультетской сборной, которая в первую субботу ноября на голову разбила сборную Гриффиндора, несмотря на старания последней. Подвело их отсутствие нормального ловца: все-таки, против жесткой стратегии Флинта сложно было играть долго. Когда Теренс Гиз, ловец Слизерина, наконец завладел снитчем на девяностой минуте матча, без серьезных травм не остались даже близнецы Уизли. Еще неделю все три факультета ходили в трауре - разгромный счет 260:70 в пользу Слизерина практически сразу определил будущего победителя в борьбе за кубок общежитий. Тот матч был последним вечером когда Гарри еще вел себя как нормальный первокурсник. А уже на следующий день его не то, чтобы подменили, но акценты явно сместились. Он стал чаще общаться со старшими курсами, при этом было видно, что даже с учениками выпускного года ему есть о чем переговорить, их обычные посиделки в библиотеке превратились из развлечения в работу на скорость. Поттер строчил эссе и сочинения строго по заданному размеру, но даже декан проникся уровнем качества и количеством использованной дополнительной литературы. За последние три недели Гарри в одиночку заработал для Слизерина что-то около семидесяти баллов, что стало серьезным рекордом. Ребята с третьего курса говорили, что впервые видели довольного Снейпа.       Были у этой части изменений и положительные стороны - многие студенты, глядя на старания мальчика-который-выжил, начали гораздо серьезней относиться к учебе, что привело к серьезному ужесточению борьбы за баллы и литературу в библиотеке. Не сказать, чтобы за месяц уровень обучения скакнул вверх, но тенденции прослеживались, а задавал их Поттер. Другая часть изменений была не такой радужной. После обязательных занятий в библиотеке, Гарри пропадал каждый вечер, возвращаясь буквально за минуту до отбоя, чем выводил из себя друзей. Складывалось ощущение, что он ползает по не самым разрешенным местам. Один раз он вернулся почти насквозь мокрый, а на вопросы Гермионы только отмахнулся, – "Пивз расшалился, ничего особенного. Только высушиться не могу". Дафна заметила, что он несколько раз заказывал новые мантии, словно предыдущие приходили в негодность. И еще, Гарри постоянно переписывался с кучей людей. Среди адресатов Нотт не раз видел Малфоя-старшего, Амелию Боунс, Григготтс и какого-то Люпина. И это не считая десятка магазинов, книжных, аптечных, даже Горбин и Бэркес. При этом на все вопросы сам Поттер либо отшучивался, либо ловко переводил стрелки.       – Он что-то ищет, - неожиданная тихая реплика Дафны отвлекла мальчишку от воспоминаний, - и это что-то – не самая обычная вещь, как я могу судить.       – Думаешь, его интересует что-то незаконное?       – Я бы сказала, специфическое. Какое-то заклинание, зелье или артефакт. Но для чего, непонятно.       – И почему он не обратился к нам за помощью? Он же должен понимать, что у нас есть возможность спросить интересующее его у родителей или их друзей.       – Помнишь, что он тебе тогда сказал?       Нотт кивнул.       – Он к чему-то готовится, и это что-то должно произойти в ближайшие полгода.       – И он однозначно не хочет вмешивать нас в это.       Теодор раздраженно хлопнул ладонями по коленям:       – Моргана его побери! Это почти невозможно терпеть! Надеюсь, он остынет хотя бы на Рождество. Все-таки праздник.       – Ты решил остаться?       – Нет, – мальчик покачал головой, – отец и слышать об этом не захотел. Сказал, что ему есть о чем поговорить со мной. Обычно такие разговоры заканчиваются... неприятно. Прошлый раз меня лишили домового эльфа, когда отец узнал, что я без спроса пользуюсь палочкой.       – Оу, наверное, нелегко, – Дафна хихикнула, и тут же посерьезнела, – Я тоже не могу остаться. У нас планируется большой рождественский прием, и старшая дочь... ну ты понимаешь.       – Понимаю. Значит, из наших остается только Гарри, Гермиона, Блейз и Трейси?       – Похоже что так. Последние двое, скорее всего, проведут все каникулы перед камином, развлекаясь, а вот наша гениальная парочка... даже немного страшно их оставлять. Последнее время они стали невыносимы.       – Вот уж точно. Гермиона... надо же... больше не скрывает свои знания. Откуда они у нее, кстати?       – Она так и не сказала тогда. Но, как я поняла, ей достались дневники ее отца, вероятно, по завещанию.       – А кто ее отец?       – Не знаю. Я пробовала выспросить или найти в родословных, но по возрасту мало кто подходит. Скорее всего, это или Сириус Блэк, или его младший брат, Регулус. Скорее, последний.       – Откуда такие выводы?       – Сам подумай, у Гермионы день рождения в сентябре семьдесят девятого. В том же году Регулус пропадает без вести. Ему тогда было... дай вспомнить... восемнадцать или около того. Учитывая, что он тогда стал Пожирателем Смерти, мало ли как они развлекались... могли быть последствия, не понравившиеся Темному Лорду. Я бы не хотела больше об этом говорить.       – Не нужно, я понял о чем ты. Кем бы ни был ее отец, видимо, он решил, что даже полукровка Блэк достойна лучшего, чем обычная магглорожденная, и оставил ей какую-то литературу, в общем, дал ей фору. Это объясняет, как она оказалась на нашем факультете, да и вообще многое объясняет.       – Согласна. Мне иногда даже немного стыдно... знаешь, у нас ведь все есть: родители, учителя, возможность практиковаться, учиться. Только руку протяни. Но вот сейчас эти двое, выросшие у магглов, наверное заткнут за пояс даже некоторых старшеклассников.       – С Гарри все не так просто, я же объяснял. То, что произошло, когда пропал Сама-знаешь-кто, сильно на него повлияло, и сейчас продолжает.       – Надеюсь, ничего страшного не произойдет. Я бы не хотела, чтобы с нами или вообще хоть кем-то произошло что-то подобное тем темным временам.       – Никто бы не хотел, – Теодор помолчал минуту, – мы так и не расскажем Гарри о происхождении Гермионы?       Дафна отрицательно качнула головой:       – Она очень просила сохранить это в секрете. Я даже тебе не должна была рассказывать, но в одиночку... у меня не получится сохранить нашу дружбу, когда между нами такие тайны. Хорошо, что хоть ты знаешь все, что происходит.       Неожиданный недовольный мявк прервал беседу. Миссис Норрис подкралась бесшумно и сейчас неприятно сверлила своим пронзительным взглядом пару студентов, словно знала, что они тут обсуждают что-то, что обсуждать не должны. Теодор опомнился первым, спрыгнув с подоконника и помогая спуститься подруге:       – Быстрее, бежим, пока Филч не явился!

***

      Пару дней спустя.       Беллатриса в который раз просматривала список литературы, которую брал Поттер, и ничего не понимала. С ним что-то произошло, это было очевидно, но отправная точка, событие, способное так повлиять на мордредова юнца, его просто не было. Женщина помнила, что после матча в начале ноября Гарри был задумчивей обычного, а уже на следующее утро его словно подменили. Мальчишка не скрываясь пользовался всеми своими знаниями, догадками, талантом и при этом все, кроме нее и, пожалуй, Нотта с Гринграсс, как будто не видели ничего необычного. Ведьма понимала: он что-то задумал, и начал с устрашающей скоростью претворять свой план в действие. Один из пунктов – оправдание Сириуса. Переписка, которую удалось увидеть хотя бы краем глаза, на это указывала очевидно. Малфой был одним из тех, кто удачно откупился от Азкабана, и мог подсказать, к кому и с чем идти. Зная Люциуса, ему хватит выдержки, чтобы серьезно отнестись к мальчишке, если это сулит выгоду. И естественно речь не о деньгах. Возвращение осиротевшему мальчику-который-выжил несправедливо осужденного Дамблдором и Краучем крестного, это восхитительное подспорье, которое может позволить вернуться в политику в полной силе и под шум оваций. Амелия Боунс – обратная сторона. Уже очутившись здесь, Беллатриса читала о ней, как о жесткой и догматичной волшебнице, твердо придерживающейся буквы закона. Правильно составленное письмо могло привлечь ее внимание к делу Сириуса, а там уже раскрутить судебное производство и найти несоответствия в деле "последнего" из Блэков, которые, естественно, там были, несложно. Выяснить, кто такой Ремус Люпин, было непросто, но в старых бумагах Филча и библиотечных карточках он значился, как ученик Гриффиндора, однокурсник Сириуса и остальных. Вероятно, друг детства или что-то такое. Зачем он Поттеру, было непонятно, но как человек, лично знавший всех, причастных к аресту, он тоже мог быть полезен.       Беллатрису злило и где-то даже пугало то, что у Поттера было еще какое-то дело. И, в отличие от достаточно открытых приготовлений к оправданию крестного, эти свои приготовления он держал в строгом секрете. А в свете последних изменений... После того дня они общались меньше, и сам Гарри стал с ней... холоднее. Перестал первым начинать разговор, отвечал односложно, хоть и без негатива. Так же приветливо улыбался, но глаза, они не врут. Не врет и леггелименция. Поттер стал хуже к ней относиться, гораздо хуже. Но пока что никак себя не проявил, и не выдал своих истинных мыслей. Причины этих изменений оставались тайной для женщины, и она немного напрягалась – не зная мотивов пока еще мальчишки, сложно было предсказывать его поведение. Тем более, что на свои вылазки, после которых от него несло землей, затхлой водой и другими не самыми приятными вещами, он никого не брал. Да и эти вылазки, что он ищет? И где? Он стал слишком хорошо защищать свои мысли, и у Блэк появилось нехорошее ощущение, что он защищает свои мысли именно от нее. Могла ли она проколоться и выдать себя? Бесспорно, хотя бы памятным "признанием" Гринграсс. Но никаких доказательств, что место грязнокровки Грейнджер заняла именно она, у него не могло быть. А причин плохо относиться к полукровке Блэк у него не было. Не было же?       Ей нужно было расслабиться. Бесплодные попытки разобраться с поведением Поттера вымотали ей нервы. Слава Мерлину, еще два дня, и большая часть малышни разъедется по домам, оставив ее хоть ненадолго одну. Одно радовало - ее внешность продолжала меняться, и она уже не чувствовала себя грязной от жизни в этом теле. Волосы почти полностью почернели, а черты лица, хоть и незаметно, со стороны, но начали походить на ее собственные, почти сорокалетней давности. Ощущение вернувшейся молодости немного облегчало мучения от того, что она никак не может найти своего господина. Еще рано. У нее еще есть пара месяцев, и тогда все станет ясно.

***

      Еще пару дней спустя, 23 декабря 1991 года.       Гарри лежал в своей кровати. Уже второй вечер подряд в Хогвартсе было непривычно тихо – Теодор укатил к родителям еще в субботу, как и многие другие студенты. Из первокурсников остались только он, Забини, который снова резался во что-то азартное со старшими курсами, Трейси Девис, которая и так была не особо заметной, но в отсутствии Паркинсон словно превратилась в приведение, и... Блэк.       От этого знания хотелось выть, словно оборотень, но он не мог этого себе позволить. Сводящую с ума правду он узнал во время матча, когда впервые у него получилось уверенно прочитать мысли, крутящиеся в голове у Дафны. "Полукровка Блэк". Гарри болезненно усмехнулся. Как же. В отличии от Гринграсс, которая была ребенком, Поттеру хватило смекалки, чтобы свести все несоответствия, связанные с его лучшей подругой, в один-единственный вывод. Его подруга была мертва. А в ее теле обитает дух сумасшедшей Беллатрисы Лестрейндж. Точнее, Блэк. Сириус в письме все-таки раскололся о том, что стало причиной его побега. Он видел, как дух Беллатрисы во вполне устойчивом состоянии покидал Азкабан. А после, на родовом гобелене получил подтверждение, что его безумная кузина мало того, что жива, но еще и каким-то образом вернула себе девичью фамилию.       Гарри не знал, что именно сделало подобное возможным, но причина ему была известна. Воспоминания о потоках магии, которые он привел в действие в тот памятный вечер два с половиной года назад, по его времени. И то страшное ощущение потери, которое накрыло его с головой, и еще долго не отпускало. Он собственными руками убил ближайшего друга. На фоне ненависти к себе в ту ночь даже его планы по предотвращению ужасных грядущих событий казались бессмысленной ерундой. Утром он встал в ужасном состоянии, но полный мрачной решимости. Он заплатил страшную цену за второй шанс, и продолжать заниматься ерундой уже не было никакого смысла. Он не имел на это права. Вернулся ли бы он назад, зная, что ему придется заплатить? Гарри не знал. Здесь не было правильного ответа.       С того дня его жизнь круто изменилась. Все наработки, весь свой опыт он использовал чтобы достичь того, что можно достичь в его возрасте. Опыт Отряда Дамблдора напомнил ему, что лучшая мотивация - пример успеха. И он налег на учебу, выскребая все, что помнил и старательно изучая недостающее, чтобы другие ученики видели – воспитанный магглами (о чем, несомненно, знали все заинтересованные) студент в состоянии достичь многого. Акцент, конечно, был другим. Магия – это величайший дар, огромное могущество и страшная сила. Гарри хотел, чтобы как можно больше учеников прониклись тем ощущением от творимого волшебства, которое с момента второго получения собственной волшебной палочки всегда присутствовало в нем. Естественно, что далеко не все студенты загорелись идеей более внимательного изучения школьной программы, но то тут то там, в разговорах студенты, особенно старших курсов начали пытаться понять, что именно таится за произносимыми ими заклинаниями, за движениями волшебной палочки, за мыслью, формирующей желание. Если этот непростой темп удастся продержать достаточно долго, нынешние первокурсники выйдут из стен Хогвартса гораздо более образованными и искусными волшебниками. Может быть, это пойдет на пользу будущим поколениям. Было в этом и второе дно: к лучшему студенту курса вопросов не возникало даже у Снейпа, который, похоже, считал, что приложил немалый вклад в развитие своего студента.       Отношения с Сириусом, в отличии от прошлой жизни, оказались более деловыми, хотя и не менее дружескими. Гарри прекрасно понимал крестного – если бы он был на его месте, он бы точно так же поставил поимку Беллатрисы на первое место в своих приоритетах. Но сейчас Поттера интересовало еще кое-что: крестражи. Если Сириус докопается до этой отвратительной магии, многое станет проще объяснить и провернуть. Рано или поздно он сможет искренне поговорить с единственным родным человеком, и у Гарри снова появится человек, которому можно будет полностью доверять. Работа по пересмотру дела шла своим чередом. Все необходимое для поимки Петтигрю у него уже было, но Гарри решил попробовать инициировать процесс без подобных козырей. Выкрасть Скаберса у Рона все равно придется, но теперь это не ключевой элемент плана. Переписка с Люциусом Малфоем позволила хотя бы условно договориться, что никто из заседания Визенгамота не будет жестко противостоять оправданию, если, конечно, мальчик-который-выжил предоставит достаточные доказательства отсутствия вины беглого Блэка. Ну и, естественно, упомянет про неоценимую помощь Малфоев. Госпожа Амелия Боунс, до которой было действительно непросто достучаться через ее секретариат, заинтересовалась активным первокурсником и пообещала пересмотреть дело. Пару недель назад он, наконец получил заключение отдела магического правопорядка, что Сириус Блэк был осужден без соблюдения должного регламента, даже со скидкой на военное положение, а его признание не может служить свидетельством вины. Все-таки формулировка хромает, а психическое состояние самого подсудимого оставляло желать лучшего. Пересмотр дела назначили на февраль – нужно было собрать всех необходимые документы, заключения колдомедиков, извлечь из архивов стенограммы судебного заседания и прочее, прочее. Ничего страшного, по сравнению с развитием событий в прошлой жизни. Сириус согласился пересидеть этот период тихо, тем более, что у него было чем заняться.       Найти Ремуса было сложнее, в нескольких письмах, которые Гарри писал, он спрашивал о своем отце, матери, Сириусе, их школьных годах, проделках и воспоминаниях. Было неприятно прикидываться ребенком, отчаянно желающем узнать хоть что-то о погибшей семье, но это позволило хоть немного вытащить Люпина из той дыры, в которой он, судя по ужасному пергаменту, оказался, потеряв все. Гарри искренне надеялся, что Люпин будет на пересмотре дела. Все-таки об этом человеке у него остались только самые светлые воспоминания. Хотелось, чтобы у него все вышло лучше, чем прошлый раз. Да и преподавателем он был хорошим.       Самое смешное во всем этом было то, что Квиррел и Волдеморт никак не проявляли себя. Если бы не реакция шрама, Гарри даже засомневался бы в наличии темного волшебника на затылке преподавателя. И тем не менее, Философский Камень был в порядке, Пушок охранял люк, а Квиринус помаленьку сдавал. Еще три-четыре месяца, и ему придется нападать на единорогов. Поттеру даже стало интересно, не привели ли они темного мага прямо к камню в прошлый раз? Может быть, они как-то спровоцировали его? Он не знал, и ему было не интересно. Насчет сладкой парочки у него было подготовлено изящное решение. Настолько, что он даже чуть гордился собой, несмотря на сжатые сроки, в которые он к нему пришел. Гарри Поттеру, как ни странно, совершенно не нужно было повышенное внимание к Волдеморту. Чем тише и спокойней пропадет главное пугало нынешнего поколения, тем проще будет жить дальше. Всем. План был прост: в Хогвартсе было только одно место, куда директор не имел хода, и где можно было спрятать все, что угодно. В том числе тело темного мага.       Вход в Тайную Комнату был на месте, работал и вел все к тем же воротам. Над тем, чтобы привести их в негодность Гарри и работал последние несколько недель почти каждый вечер. Мантия-невидимка отлично решала вопрос скрытного проникновения куда угодно, а чары заглушки позволяли почти беспрепятственно открывать и закрывать лаз. Плакса Миртл надоедала какое-то время, но довести ее до истерики и заставить сбежать было несложно, а большего и не потребовалось. Сдать его она могла, но, если честно, кто прислушивается к привидениям? Единственное, что идея с метлой пришла в голову не с первого спуска, да и выкрасть одну из старых метел оказалось несколько сложнее, чем он думал, из-за чего несколько раз ему пришлось своими силами выбираться из лаза, что привело не один комплект одежды в полную негодность. К василиску Гарри пока не совался. Он чувствовал, что тварь пока что спит, и если ее что-то разбудит, то это будет не он. Каждый вечер он приходил к вратам в Тайную Комнату, стаскивал к ним обломки булыжников со всех подземелий, и тщательно баррикадировал вход, скрепляя камни заклинанием вечного приклеивания. Была мысль заплавить все Адским Пламенем, благо он прекрасно помнил это заклинание, но творить настолько опасную магию в стенах Хогвартса он пока что не рискнул. В конце концов, живым Квиррел сюда не попадет. Во всяком случае, не должен.       И вот, наконец, все было готово. Чары, которые можно использовать на клетке для Петтигрю найдены, пароль от гостиной Гриффиндора у него, лаз в тайную комнату подготовлен, дело Сириуса идет своим чередом. И единственной нерешенной проблемой оставалась Беллатриса. Первое желание убить ведьму пропало почти сразу - несмотря ни на что, она выглядела похожей на Гермиону... это было слишком сложно для него. Все-таки Гарри никогда никого не планировал убивать. Убивал, но не планировал. И, если честно, было еще кое-что, что его волновало. В прошлой жизни Беллатриса ничего подобного не творила, а значит, он как-то связан. И единственная связь, которую он мог придумать - это перемещение в прошлое. Гарри допустил возможность, что он перенесся не один, и от этого волосы становились дыбом. Скорее всего, подробности событий ближайших четырех лет для Беллатрисы являются тайной, но чем больше времени проходит, тем больше возможностей у нее появляется. Учитывая ее невероятную преданность Волдеморту, рано или поздно она сможет с ним связаться, и тогда у главной головной боли Поттера (во всех смыслах) появится сообщница, способная на многое. Этого нельзя было допустить. И с этим нужно было что-то делать. Идея, пришедшая ему в голову, показалась отвратительной на первый взгляд, но... она могла сработать.       – Темпус.       Время было относительно раннее, в это время лже-Гермиона обычно высиживала в гостиной с книгой, прикидываясь заучкой, или выжидая его возвращения. Гарри поднялся с постели, оправил одежду и застегнул мантию. Ему предстояло много непростых разговоров с самой малоадекватной ведьмой своего времени. Выйдя в гостиную, Гарри сразу нашел взглядом копну черных волос, уложенных в изящном беспорядке, виднеющуюся над спинкой одного из диванов. Подойдя к ней со спины и надеясь, что сделал это достаточно бесшумно, он наклонился, придержав дернувшуюся волшебницу рукой за плечо так, чтобы она почувствовала кончик волшебной палочки, упершийся в шею, и прошептал едва слышно:       – Как насчет небольшой прогулки в этот чудесный вечер, мисс Блэк?