Кактус

У августа по вечерам было солнце, до того похожее на спелый красный апельсин, что даже на губах ощущался горьковато-сладкий привкус. Не то чтобы август был сильно отравлен ощущением приближения неотвратимого, но домашнее задание на лето Сайтама каждый день откладывал на завтра и предпочитал не вспоминать о том, как любит классный руководитель по оценкам предсказывать его будущее. Честное слово, уж лучше бы гадал по бобам или запискам из храма. Август был наполнен звоном колокольчиков и падающих монет, хлопаньем ладошек и гулом досужих разговоров в очереди к главному алтарю. Тётка не гасила бумажный фонарь у порога до самой осени, каждый вечер причитая о том, что мать Сайтамы была с таким же ветром в голове, как у него, и вечно везде опаздывала, поэтому её непутёвая душа может прийти к ним не на Обон, а гораздо позже. Перед сном Сайтама с грустью думал о том, что если мама действительно была такой же, как он, то одним несчастным фонариком ей не поможешь найти дорогу – тут не мешало бы зажечь маяк. Но поутру Сайтама был уверен, что у тётки у самой мозги набекрень, раз она верит в такую бурду. Август дразнился ароматом яблок. Самыми сочными и хрустящими казались те, что соседские ребята воровали у одинокого мужика, что жил в доме на углу тихого жилого района. Сайтама воровства не одобрял, но само это хулиганское действо отдавало захватывающим духом авантюризма. Известный предмет в известном месте требовал приключений, а любопытство Сайтамы подогревалось рассказами о том, что у мужика ружьё, заряженное солью, и здоровенный волкодав, которого тот спускает с цепи. В августе Сайтама испытал какое-то новое, безымянное пока что чувство. Так-то ничего особенного, просто в открытое окно дохнуло первым почти осенним холодом, когда Сайтаме явилась заблудшая мысль о том, что воровать не только стыдно, но и не с кем. Совершенно не с кем. Вздумай он на халяву полакомиться яблочками из чужого сада, ему было бы даже некого поставить на шухер. Поэтому Сайтама пошёл один. Яблочное море сдерживала старомодная каменная стена с великолепными коваными воротами, а над зелёными волнами, как мачта корабля, высилась – только подумать! – соломенная крыша дома. А вот мужик и пёс чуток разочаровали. Волкодав оказался простой овчаркой с весело мотыляющимися во все стороны ушами и языком, а солевой снайпер – вполне миролюбивым на вид дедком с седыми вихрами и усами-щёткой. Когда Сайтама скрипнул калиткой, пёс подошёл к нему и ткнулся в руку мокрым носом, а старик так и продолжал ковыряться в земле, скрючившись буквой «зю». Сайтаме всегда нравилось наблюдать за людьми, занятыми простыми и понятными делами, будь то починка одежды, стряпня или вот, садоводство, но надо было отвлечь старика и сразу обозначить цель своего визита, а то мало ли, вдруг и правда у того есть ружьё. – Дедуль, тебе помочь сожрать урожай? Старик крякнул, разогнувшись, и удивлённо приподнял мохнатую бровь: – Может быть, собрать? – Ну да, сначала собрать. Само собой. Старик разулыбался. Так они и поладили, и Сайтама ушёл со вздутыми от яблок карманами и огромный охапкой яблок в отвороте и в капюшоне куртки. А ещё получил приглашение приходить и угощаться, когда ему захочется. * С тех пор прошло много августов. Яблоко лежало в руке Сайтамы, как золотая держава. Не хватало только скипетра, которым очень кстати было бы любя треснуть Геноса, потому что в их приключении его меньше всего интересовала эмоциональная сторона. – Учитель, непонятно, мы с вами совершили кражу или нет. Юридически тот старый пердун давно разрешил вам рвать яблоки, но фактически он вас не узнал и сегодня разрешения не дал. О! Ещё этот дурень в самом начале не мог сообразить, почему Сайтама до этого задавал ему странные вопросы. «Генос, у тебя филейка запакована?», «Ну, задница у тебя бронирована?» «Простите, но почему вы интересуетесь моей задницей?» Да потому что у дедка на полном серьёзе было ружьё! Пришлось применить технику создания остаточных изображений и ломануться во весь опор, схватив киборга за шиворот. Но Сайтама был не в обиде: адреналин попёр тот ещё, хоть ни одна задница и не пострадала. А вот сад за прошедшие годы изменился. Одичал и сильно разросся. Раньше за ним ухаживали тщательно – ни одного сухого листочка на земле, а сейчас… – Да по-любому как-то не по-геройски вышло. Раз уж я так облажался, придётся покрасить деду забор и подлатать крышу. Ты тоже, между прочим, пойдешь под статью как сообщник. Он отложил огрызок на старую газету с вырезанными купонами, а из другого разворота газеты сделал треуголку и надел её Геносу на голову. – Так точно, учитель! – воскликнул тот с таким жаром, будто приносил присягу. – Значит, вы всё же думаете, что срок давности разрешения на сбор яблок… Сайтама раздражённо зажмурился и жестом заставил его замолчать. Интересно, прикопался бы Генос к юридической стороне, если бы он видел старого пса с белёсыми слепыми глазами ещё совсем молодым овчарёнком? Тишина словно ждала этого момента, тут же навалилась на них, и до Сайтамы вдруг дошло, как мало было нужно, чтобы объединить два мира чувств и понятий – их с Геносом: всего лишь яблочный воздух и апельсиновое солнце, которое сейчас клонилось за пролегавшую рядом с их домом надземную автостраду, давно уходящую в никуда. Сердце кольнуло почти как тогда, в детстве, только иголочки теперь были тёплыми. Ещё бы зажечь бумажных светлячков и рассказать Геносу про маму, Обон, тёткины слова и свои тогдашние мысли. Но Сайтама решил помалкивать, потому что сарказма его ученик и сообщник не понимал. Как пить дать, притащит ведь прожектор от маяка. А в такой тёмной жопе мира, в которой они живут, сам Генос вполне годился за светляка. Этого бы вполне хватило. Даром что ли в ночи пугал Сайтаму слабым мерцанием, просачивающимся сквозь обшивку на груди? Нет, это ж светлячище целое! Сайтама расчувствовался и по-свойски хлопнул Геноса по спине. Тот внезапно вздрогнул и закашлялся, переходя на мелкую трясучку и какой-то компьютерный стрекот и писк. Сайтама запаниковал и принялся лупить его ещё сильнее. Что скажет доктор Кусено, узнав что система Геноса выведена из строя, оттого что он подавился яблоком? – Блин, отстой! Мы с тобой прям победители по жизни.