Кактус

Сайтама только что проснулся. Сквозь тюль на окнах в комнату рассеянно сочился мягкий свет. Утро было настолько нежным, что слышно было, как с носика лейки капает вода. Лились птичьи трели. С балкона на кого-то лился сердитый ор Геноса: 

— Эй, еблоид, а ну положи эту хуету на место и пидори отсюда, иначе спущусь и впиздячу тебе! 

Ясно. Мальчик созрел и нахватался всякого. Сайтама сам никогда не отличался красивой и чистой речью и знал пару-тройку словечек с забора, но его уши и кактус слегка подвяли. — Генос, и что это было? — спросил Сайтама, сонно потирая веки, когда Генос зашёл с балкона. Вопрос подразумевал геносовые неожиданные речевые обороты, а что там на улице произошло, Сайтаму не заботило. — Учитель, какой-то дебич пытался спиздить арматуру с моста рядом с нашим домом. Мосту, безусловно, скоро и так пизда, но я считаю, что мародёрство нельзя поощрять. Простите, что разбудил. Нужно было сразу спуститься и тихо угандошить его. Моя вина. — Ох. Отнюдь.

 День был особо ничем не отмечен, очередной проходящий день. До обеда они гоняли балду дома, Генос конспектировал «пиздоохуительные», как он их охарактеризовал, идеи учителя и время от времени сам открывал Сайтаме много нового: целые сокровищницы производных от простых бранных слов.

 — Слышь, сам я тип не интеллигентный, ногти не полирую и чаёк с серебряной ложечки не пью, но как бы Генос... - начал Сайтама, но его перебил звон коммуникатора. Ассоциация Героев приказала патрулировать улицы города A, где сегодня вечером должен был проходить какой-то фестиваль. И куда ж без Геноса, который увязался за ним. Хотя лучше было бы без него... — Эй, хуеплёт, твои цели и мотивы в жопу никому не упёрлись, — так и заявил он уронившему на пол акулью челюсть монстру. — Ты посмел залупнуться на моего занятого учителя, за это я быстро погашу твой ебальник! — Знаешь, Генос, я конечно, никогда не церемонился с монстрами, — задумчиво изрек Сайтама, глядя как свежие потроха становятся частью городского пейзажа, — но я никогда не крыл их по матушке. — Значит, учитель считает, что последние слова в жизни этих чудовищ должны быть красивыми? — Да мне вообще побоку. Сайтама действительно думал, что ему вообще всё по-барабану, но оказалось, что есть вещи непреложные. Например, к гоповатому Геносу ещё нужно было привыкнуть. Или лучше не привыкать к гоповатому? То есть вообще ни к какому. К Геносу в принципе. Сайтама потянулся и зевнул. — Двинули лучше в рамэнную, я голодный, как скотина. Допоздна по этому городу шатались, а тут даже покушать толком нечего. Фестивальными данго и дораяки сыт не будешь. — Это ведь фестиваль фонарей, а не еды, учитель, — улыбнулся Генос на его ворчание. В свете прихваченного им резного деревянного фонарика эта лёгкая улыбка показалась Сайтаме откровенной и настоящей, мальчишеской, будто не его надоедливый киборг перед ним. Но он быстро опомнился: — Только уговоримся сразу: хозяина рамэнной ты не материшь — он частенько кормил меня почти задарма, когда я был совсем на мели. И Генос обещание сдержал. Никаких оскорбительных слов в адрес хмурого низенького мужичка он себе не позволил, но вот свою просьбу имел право выразить, как пожелает: — Разве я похож на хилого хуесоса, что ты припиздюхал ко мне с такой маленькой порцией? Въебашь мне раз в пять побольше и… «И» не последовало, потому что Сайтама разъярённо схватил Геноса за губы, заставляя замолчать и больно их выкручивая. И посмотрел на хозяина уже виновато, истекая потом и готовый провалиться на месте. — Ты нас того… Извини ради бога, друг! Этому дебилу сегодня мозг в бою с монстром повредило, он совсем больной на голову будет до ремонта, сердешный.
 — Сочувствую, — хмыкнул хозяин и удалился за добавкой для Геноса.

 — Почему вы соврали, учитель? — Губы Геноса распухли от учительской хватки совсем, как человеческие. — Он же мужчина, он должен понять мужской разговор.

 — Потому что далеко твоя гопота зашла, блин! Сайтама вытащил из кармана толстовки сложенную газетную страницу и расправил её перед носом своего новоявленного гопника. Заголовок одной из статей визжал: «Кибер-Принц сквернословит, как человек с низкой социальной ответственностью». Пока принесённая лапша остывала до нужной температуры, Сайтама пытался провести с Геносом воспитательную беседу, а тот отворачивался и дулся от смущения. — Принц, ну и кто вас научил так выражаться, мне прост интересно? Поди ж не сами всё сочинили и не старик Кусено в вас закачал словарик матерных слов?

 — Если скажу, вы не устроите разнос в Ассоциации Героев? 

— Оно мне надо напрягаться? — Я был на задании с номером пятнадцать S-класса Стальной Битой, и он сказал мне, что крепкое словцо — это по-мужски и здорово поднимает бойцовский дух. Так как Стальная Бита продемонстрировал способность сражаться на пределе своих возможностей с критическими ранами, я тоже решил попробовать. — Тот чувак с битой и рэтро-причесоном?.. Чёт припоминаю и чёт мне кажется, он так трехэтажно не матюгался…

 — По совету Хорошо Замаскированной Милой Маски я усовершенствовал его стиль, воспользовавшись открытыми источниками, и решил использовать его по максимуму. Для максимального эффекта.

 — Ты ж терпеть не мог того хмыря! Я с тебя ху… фигею. Да он же просто хотел тебе подоср… насолить. Господи, как эти матюки заразны-то. — Признаю, ему удалось испортить мне репутацию, но меня она волнует только относительно продвижения в рейтинге. Что ж, постараюсь продвинуться выше за счет побед. Так даже лучше.

 — Да ладно с ней, с репутацией. Пристанут журналюги, скажи так мол и так, это я экспериментировал со стилем. — Вас понял.

 — И чтоб не смел мне учиться ни у кого, кроме меня, а то вылетишь за милу душеньку на тот самый мост, которому скоро пизда.

 — Спасибо большое, что простили меня учитель! Этого не повторится, клянусь! С этим возгласом Генос на эмоциях схватил его за руку. — Вы единственный! Только с вами достигну своей цели. Только на вас... Рука Сайтамы оказалась неожиданно приятной — обманчиво уязвимой, гладкой и тёплой, а ногти хоть и не были отполированы, всё равно были обрезаны аккуратно и ровно. Надо бы ещё ложечки у него в шкафу хорошенько начистить и отсканировать — вдруг окажется серебро. — Чегось ты там только на меня делаешь? — А? А да. Равняюсь!