Это не твоё дело!
Тряхнув головой, девушка решительно вскинула голову и столкнулась с взглядом учителя географии, который, посмотрев всего секунду на странно бледную ученицу, вновь отвернулся к доске, предположив, что если бы Кикучи было плохо, то она бы сообщила. Однако девушке действительно было плохо, вот только не так, как думали все вокруг. Ей хотелось выть, рычать и рвать на себе волосы. В душе загоралась обида. Дикая и необузданная обида на себя, на свою главную слабость, которую так не любила показывать Хару. Помассировав виски от напряжения, Кикучи с внезапной яростью ущипнула себя за бедро, делая это незаметно для учителя. «Соберись, тряпка. Ты не должна больше показывать свою слабость, ведь вряд ли теперь хоть кто-то из волейбольного клуба продолжит тебя уважать…» Внезапно прозвучавший звонок отвлек Кикучи от самобичевания, и девушка, устало и как-то обреченно вздохнув, собрала свои вещи и медленным шагом направилась к выходу из класса. Сегодня ей предстояло вновь появиться в клубе и убедиться в том, что никто её не будет уважать. Ведь разве человек, начинающий рыдать из-за простых криков, достоин чего-то настолько важного, как уважение? Разве можно уважать слабых, которые никогда не смогут показать свою силу, свои способности? Как можно слушаться ту, что не смогла справиться с элементарной задачей, которую должен выполнять всякий менеджер? Хару горько усмехнулась, невольно выпрямляясь и поднимая голову, её синие глаза слабо заблестели от печали. «Я достойна лишь презрения…» Кикучи осторожно обогнула опасный угол школьного коридора, где очень часто происходят столкновения, и уже готова была выдохнуть с облегчением, как её лоб встретился с крепкой мужской грудной клеткой. Пискнув от удивления, Хару медленно подняла глаза на парня, желая извиниться, и уже открыла для этого рот, как внезапно все мысли, недавно так и копошившиеся в голове юной особы, исчезли, а голос не желал прорезаться. Синие глаза встретились с карими, сверкающими привычным презрением и некой раздраженностью. Впрочем, эти чувства тут же испарились из взора парня, когда тот понял, с кем столкнулся. Его лицо как-то странно смягчилось, выдавая странное смятение, и Кьётани был готов открыть рот и что-то сказать, как внезапно Кикучи ожила и, что-то пробурчав себе под нос и низко опустив голову, направилась прочь. Её щеки горели от смущения, ведь, стоило лишь столкнуться с Кентаро, память услужливо подкинула её заплаканное лицо и тот не самый приятный разговор. Кикучи тряхнула головой, желая избавиться от неприятного видения, и внезапно столкнулась с другой грудью, тоже мужской. Зло пробормотав себе что-то под нос, Хару подняла уже пылающий от негодования взгляд синих, почти сапфировых, глаз, но внезапно вся злость исчезла, а на её место пришло смятения. На неё с неким удивлением взирал Яхаба, тоже направляющийся в сторону спортзала. Шигеру взглянул на красного от смущения менеджера, устремил свой взгляд вперёд и, заметив зло рычавшего себе что-то под нос напряженного Кьётани, понимающе хмыкнул. Внезапно Связующий встретился со взглядом Кентаро, и стая мурашек пробежала по его спине, заставляя вздрогнуть. В полыхающих каким-то странным огнём карих глазах Пса Аобаджосай ясно виднелось предупреждение. Нервно усмехнувшись, Яхаба вновь опустил свой взгляд на до сих пор молчавшую Кикучи и еле заметно покачал головой в знак отрицания, как бы передавая подобное послание Кентаро. Тот, как оказалось, прекрасно всё понял, а потому лишь беззлобно, как-то привычно, фыркнул и скрылся с их пути, решив сделать задуманное чуть позже. Честно говоря, Шигеру был этому даже рад. Не надо было так напрягаться при его виде. — Извини, Яхаба, я немного отвлеклась от реальности, — наконец-то отойдя от оцепенения, смущенно протянула Кикучи, проводя рукой по волосам и стараясь дышать глубоко и размеренно. Как и раньше. — Нет, это ты меня прости, я совершенно не смотрел, куда иду, — извиняюще улыбнулся Яхаба. Хару медленно кивнула, переваривая всю ситуацию и отмечая, что к ней относятся всё так же. Облегченно вздохнув, девушка наигранно радостно хлопнула в ладоши и протянула: — Ну что, на тренировку? Шигеру, с неким беспокойством смотря на несколько скованные движения Кикучи, всё же утвердительно кивнул и пошел с ней, всё же задумавшись о странном поведении юной особы.***
Утро для школьников знаменовалось лишь тем, что предстояло вновь идти в школу и учиться, не жалея ни себя, ни времени. Ярко-голубое небо сегодня дарило умиротворение своим полным отсутствием облаков, ласковые солнечные лучи с утра не так припекали, и приятная прохлада позволяла улыбаться и дышать пока ещё без препятствий жары. Ласковый, небольшой ветерок взъерошивал волосы, а потому сегодня в школу Хару направлялась с улыбкой на лице. Вернее, это были одни из тех маловажных причин, по которым стоило улыбаться, но радовалась Кикучи сегодня и по другому поводу. Волейбольная команда старшей школы Аобаджосай не перестала относиться к своему менеджеру с должным уважением и трепетом, который присутствовал неделю назад, во время той тренировки с Кьётани. «Больше он не приходил на тренировки…» Вспомнив о Кентаро, девушка невольно поникла, а после решительно тряхнула головой и вновь углубилась в воспоминания о прошедших тренировках, которые позволяли Хару отвлечься от ситуации дома и с Кьётани. Сейчас второкурснице было очень тяжело, она чувствовала странную пустоту внутри себя после ссоры с этим грубоватым парнем, имеющим кличку Пёс. Кикучи хотелось вновь заговорить с ним, что-то рассказать, засмеяться, краем глаз смотря на еле заметную улыбку у самого парня, однако гордость, или же трусость, не позволяла подойти и извиниться. Вздохнув, Хару прикрыла глаза. «Тренировка. Сосредоточься на тренировке…» В последнее время, то есть эту злополучную неделю, Хару была сама не своей. Невнимательной, немного грубоватой и очень ранимой, что её крайне бесило. Девушке было очень стыдно перед членами волейбольного клуба за своё поведение, но поделать с собой она ничего не могла. Впрочем, все волейболисты сейчас понимали состояние своего менеджера, а после рассказа Яхабы о встрече девушки и Кьётани Киндаичи подошёл к ней и, смущенно потупившись, пробормотал слова извинений. Ютаро понимал, что он был одним из зачинщиков их ссоры и причиной того, что теперь Кикучи улыбалась очень мало и даже не притрагивалась к своему альбому на тренировках, хотя для неё это было делом привычным. Хару, с небольшим удивлением в своих огромных синих глазах, с легкой улыбкой приняла извинения Киндаичи, что-то сказала ему, чего не слышали остальные, крайне любопытные по отношению к менеджеру члены основного состава, а после тихо хмыкнула и направилась к тренерам. Тогда волейболисты так и не смогли выудить из покрасневшего Ютаро информацию о том, что же такое ему сказала юная особа. Парень был нем, как рыба. — Кикучи-чан! Кикучи-ча-а-ан! Сквозь воспоминания девушки прорезался знакомый и крайне звонкий голос лучшей подруги Хару, Кэзу. От удивления сведя брови к переносице, второкурсница обернулась и смогла увидеть уже стоящую около неё девушку. Хара не выглядела уставшей от долгого бега, лишь немного громче, чем обычно, дышала. Кикучи взглянула на Кэзу, которая пока ничего не говорила, восстанавливая дыхание, и, не выдержав, всё же поинтересовалась, предварительно приветливо кивнув: — Хара-чан, ты чего здесь делаешь в такую рань? — Так у меня собрание в клубе! — улыбнувшись, воскликнула девушка, неловко поведя плечом. Брюнетка, осмотревшись по сторонам, слегка склонилась к Кикучи и ненавязчиво поинтересовалась: — Слушай, а ты до сих пор не разговариваешь с Кьётани? Хару, недавно так медленно передвигающая к спортзалу на утреннюю тренировку, резко остановилась, замерев, и посмотрела на подругу широко раскрытыми от удивления глазами. Она не могла понять, с чего бы та, кто говорил, что Кьётани ей не по душе, вдруг резко поинтересовалась их странными и весьма шаткими, находящими в подвешенном состоянии, отношениями. Кикучи даже подняла руку, дабы положить её на лоб Кэзу и выяснить, больна ли она. Однако её подруга поняла всё без слов и, слегка недовольно что-то пробурчав и отведя взгляд, неуверенно начала: — Знаю, о чём ты думаешь… Понимаешь, — на секунду Кэзу замялась, а после резко выдохнула. И с воздухом из её легких вылетели и слова: — Я была не права, он не такой плохой, каким кажется. — Почему ты поменяла своё мнение о Кьётани? — осторожно поинтересовалась Хару, внимательно смотря на то, как тяжело подруге переступать себя. Кэзу никогда не любила признавать свои ошибки, ведь привыкла быть правой во всём. Это странная черта её характера бесила многих, но только Хару знала, что подруга в состоянии признать свои ошибки, как сложно бы сделать ей это не было. — Он спас меня от безумных фанаток Тоору, — с секунду помолчав, призналась-таки Хара, взглянув на подругу. Глаза её зло полыхнули, и второкурсница от досады пнула ближайший камень, — Чёртов Тоору, даже после расставания вставляет мне палки в колеса! Извини, отвлеклась, — угрюмо буркнула Кэзу, не давая Хару и слова вставить, а после устало выдохнула и продолжила: — Они подкараулили меня вчера после последнего урока. Я тогда направлялась в клуб, ты знаешь, у нас каждую среду важные собрания, которые нельзя пропускать, — мельком взглянув на удивленную Кикучи, пояснила девушку, после чего, впрочем, продолжила: — Они зажали меня в старом женском туалете, который как раз на выходных переделывать будут. Так вот, когда они уже были готовы меня избить из-за своего ненаглядного кумира, появился Кьётани и рыкнул на них. Ты же знаешь, репутация в школе у него отвратная, — выдохнула Кэзу, лукаво взглянув на еле заметно улыбнувшуюся Хару, — Поэтому эти дуры тут же убежали, визжа как ненормальные… Закончив свой рассказ, Хара резко замолчала и прикрыла глаза, стараясь не смотреть сейчас на немного потерянную подругу. Кикучи же, пытаясь переварить услышанное, начинала улыбаться всё ярче, всё заметнее. В душе разлилось приятное тепло от осознания того, что даже Хара поменяла своё мнение насчёт Кьётани, который был не таким плохим, каким казался поначалу. «А я никак не могу попросить у него прощение…» Эта мысль так подло ударила девушку в самое больное место, что та поначалу даже растерялась, но потом решительно тряхнула головой и, посильнее ухватившись за свою сумку, понеслась в сторону второго спортзала. Того, который с утра всегда пустует. Помахав на прощание рукой удивленной такому повороту событий Кэзу, Хару лишь улыбнулась. Перейдя на бег, девушка задумалась о Кентаро. Он не посещал вот уже неделю их тренировки, но сидеть без дела парень не мог. Ему всегда нужна была нагрузка, нужно было русло, куда девать всю силу, которая копиться в его теле на протяжении всего дня. А значит, что Кентаро тренировался отдельно, один. Там, где нет никого, кто мог бы его заметить или прогнать. И, если догадка Хару верна, то Кьётани можно будет найти в этом спортзале. «Найти, извиниться и вернуть всё на прежнее русло…» Эта мысль ударяла в висок через каждую секунду бега, Хару бежала во всю свою прыть, которая только была у неё. Девушке хотелось увидеть его. Увидеть этот наигранно раздраженный взгляд, этот полуоскал для показа того, насколько Кьётани опасен. Хотелось смотреть на вечно напряженные плечи. Хотелось помочь парню расслабиться, почувствовать себя нужным и никем не брошенным. Приблизившись к спортзалу, девушка услышала знакомый рычащий голос, который был напряжен как натянутая тетива лука. Он что-то говорил, но Кикучи не могла разобрать смысла слов, а после до её уха донеслись звуки борьбы. Не особо думая о последствиях, Хару влетела в спортзал и, нахмурившись, впервые повысила голос: — Что здесь происходит? Картина, представшая перед глазами девушки, оставляла желать лучшего. Кьётани забили в угол три парня, которые из-за голоса посторонней остановили свои вскинутые вверх кулаки и теперь с примесью страха и удивления взирали на хрупкую особу. Кентаро тоже замер с безумным, очень злобным оскалом на лице, но глаза его, встретившись с взглядом Хару, прояснились от пелены ярости, и вскоре лицо парня приобрело привычное выражение. Оскал слегка сгладился, но не пропал, тело всё ещё было напряжено, но теперь Кьётани смотрел лишь на замершую перед выходом девушку и думал о том, как сделать так, чтобы эти парни не посмели её тронуть. Впрочем, пока он думал, незнакомцы для Хару уже оправились от первоначального шока и теперь глумливо усмехались. Один из них, держащий в руках бейсбольную биту, широко оскалился и протянул: — Что ты здесь забыла, Малышка? — Вопрос не в этом, а, скорее, в том, — голос Хару звенел от напряжения и еле сдерживаемой злости, её рука уже нашарила телефон и теперь указательный палец угрожающе навис над кнопкой вызова, — как скоро волейбольная команда придёт сюда, узнав о том, что члена её клуба избивают трое неизвестных? — Ты блефуешь, — напрягаясь, прорычал второй из тройки, пока остальные незнакомцы замерли на месте. — Проверим? — вздернув вверх одну бровь, поинтересовалась Кикучи, почти кладя указательный палец на нужную кнопку, — Или вы лучше уберетесь отсюда? Ничего не сказав в ответ, парни тут же засуетились и вскоре покинули спортзал, по дороге зло поглядывая на уверенно смотрящую на них девушку. Хару, впрочем, их ненависть и злость волновала мало. Как только незнакомцы скрылись, Кикучи подскочила к удивленному Кьётани и обеспокоенно поинтересовалась, осматривая парня: — Ты как? — Почему… — пропустив вопрос девушки мимо ушей, хрипло начал Кентаро, но после болезненно поморщился. Впрочем, надолго боль парня не остановила, и второкурсник завершил свою мысль: — Почему ты помогаешь такому, как я? — Потому что я знаю, что ты не такой, каким стараешься казаться, — ласково улыбнувшись, прошептала Хару, кладя свою ладонь парню на лоб. — Я хочу показать тебе, — поддаваясь атмосфере и головокружению от ударов по голове, пробормотал Кьётани, прикрывая глаза, — Настоящего себя…