Nicht mein Kampf.

      Утренний солнечный луч ворвался сквозь щель между шторами и по воле судьбы оказался прямо на лице спящего на диване мужчины. Немного поморщившись, он перевернулся на другой бок, однако настырный лучик и тут смог его достать. Мужчина выдохнул и открыл глаза, поняв, что в это утро он уже точно не заснет. Выработанным до автоматики движением он потянулся рукой до тумбочки, взял очки и надел их, другой рукой машинально приглаживая встопорщенные во все стороны темно-каштановые волосы.       — Если утро доброе и тихое, жди беды, — пробормотал Австрия себе под нос и резким движением встал с дивана, после этого чуть покачнувшись, но без особых проблем сохранив равновесие. — Но радует одно: я выспался впервые за долгое время. Впрочем, от этого тоже жди невзгод, — моментально по традиции добавив драгоценную ложку дегтя в бочку с медом, австриец раздвинул шторы и, немного щурясь от солнечного света, посмотрел в окно.       Небо было такого яркого темно-голубого оттенка, что даже не верилось, что оно может быть таким в начале весны, а солнце светило прямо-таки ослепительно. Ветра не было, и на улице было очень пустынно, ни одной живой души. "Хоть бы кошка черная пробежала, что ли, дабы разрушить эту идиллию" — подумал Родерих Эдельштайн и отошел от окна. Взгляд на часы решил все его вопросы, возникшие в голове насчет небывалой тишины — часовая стрелка только-только отошла от цифры "шесть".       Немного успокоив свои дурные предчувствия, австриец совершил все необходимые утренние процедуры и отправился на кухню сделать себе всегда бодрящего и поднимающего настроение утреннего кофе.       Допивая чуть остывший кофе и отламывая немного от последнего кусочка тортика, Австрия уселся в глубокое и очень мягкое кресло, в котором часто раньше засыпал, и погрузился в чтение очередной книги, которую, кажется, забыл Германия у него дома. Почему-то этот факт не показался Родериху странным, или он просто не обратил на это внимание. В любом случае, спокойно почитать ему не дали.       Дверь открылась без стука, и в помещение вошел очень молодой высокий беловолосый мужчина с уверенным взглядом льдистых голубых глаз. Осмотревшись, он остановился на австрийце.       Австриец оторвался от книги и поставил чашку с кофе на подлокотник дивана, после чего уставился на неожиданного гостя. Людвиг, а это, конечно же, был именно он, раньше всегда стучался, и это было странно. Но как только Родерих открыл рот, чтобы высказать своё недовольство по поводу такой невоспитанности, Германия заговорил первым:       — Австрия, с этого дня ты присоединяешься к Германии и становишься частью Третьего Рейха. Возражения есть?       Эдельштайн просто смотрел на Людвига, не зная, что даже и ответить на подобную наглость. Наверное, это и была та самая ложка дегтя. Германия ворвался без стука и объявляет, что государства Австрия больше не существует. Как то понимать вообще. Родерих чуть нахмурился.       — Есть. Я против. Австрия — суверенное государство и всегда таким будет. Странно, что тебе пришла в голову такая идея — присоединить меня к тебе. Германия усмехнулся, глаза его заледенели, однако не скрывали превосходства, которое так и излучалось аурой немца.       — Ты так в этом уверен? Ты практически инвалид, Родерих. Кризис серьёзно подкосил тебя, неужели ты думал, что никто этого не заметит?       Австрия замер. Немец говорил абсолютную правду, и не так давно он был на грани того, чтобы сесть в инвалидное кресло. На данный момент ситуация была немногим лучше, но австриец скрывал своё недомогание как только мог. Не вышло.       — Я уже восстанавливаюсь и не намерен становиться зависимым в принципе, мне это не нужно, — Родерих серьезно посмотрел на Людвига, начиная понимать, что это уже даже не Людвиг, а кто-то другой в его облике. Личность немца изменилась практически до неузнаваемости, но все же мелькало что-то такое старое, практически позабытое.       — Что же, Родерих, — тихий голос с глубоко спрятанными угрожающими нотками заставил бы вздрогнуть австрийца, будь он несколькими веками младше. Однако сейчас мужчина и бровью не повел, лишь губы сжал чуть сильнее обычного, что не укрылось от взгляда Рейха. — Ты сделал свой выбор.       Рейх ушел уже довольно давно, а Австрия все сидел в кресле, уставившись в одну точку и пребывая в раздумьях. Кончики длинных музыкальных пальцев время от времени соединялись друг с другом, напрягаясь, но через некоторое время расслаблялись, а брови были чуть нахмурены.       На небе появились облака, скрывшие солнце и Родерих, будто придя к какому-то важному решению, поднялся с кресла и прошел к окну. К этому моменту оставался лишь один голубой клочок, минутой спустя уже скрывшийся за облаком.       Над Австрией начали сгущаться тучи.