Призрачная власть стереотипов и убеждений

«Сколько лет я вижу её каждый день?» — такие мысли последнее время возникали у гордого главы великого клана Кучики. Заканчивался ещё один летний день, солнце заходило за горизонт и блистало огненно-красным заревом на весь Серейтей. Бьякуя обернулся, посмотрев в окно на уходящее светило, опустил кисть и сложил все бумаги в стол. На минуту он закрыл глаза и откинулся на спинку стула, слушая тишину. Рабочий день кончился. «Устал, хочется чего-то, но чего именно?» — пронеслось у него в голове, он осознал, что, видимо, на сегодня перетрудился. Дорога до поместья была недолгой: такие, как Кучики, не умеют ходить медленно. Бросив взгляд на охрану, он прошёл в ворота, и глаз снова радовал вид его поместья. Там, как и всегда, царила тишина, лишь изредка по коридорам тихо проходили девушки в светлых кимоно. Как раз одну из них Бьякуя встретил по пути в свою комнату. «Ужин готов и ждёт на столе, Кучики-сама», — пролепетала она и, поклонившись, отправилась дальше по своим делам. «Так вот чего я хочу» — дошло до Бьякуи, он был голодный и не понимал этого, пока не услышал заветное слово «ужин». Не заходя в свою комнату, он развернулся и направился в столовую. Открыв двери столовой залы, Бьякуя нашёл там не только свой ужин, но и свою младшую сестру. «Помнится, что ужин подают в семь часов вечера, а сейчас около десяти, — удивился капитан 6-го отряда, — почему же она здесь?». Кучики младшая сидела за столом и увлечённо очищала мандаринку. «Ну как обычно, не тронула шедевры моего повара, потому что сладкое её устраивает больше» — подумал Бьякуя, но поймал себя на том, что произнёс это про себя с каким-то трепетом и умилением, да при этом ещё и улыбнуться хотелось. Кучики привёл себя в порядок за мгновенье: сделал надменное лицо и посмотрел на сестру. Рукия, занятая очень-очень важным делом, кинула взор на брата только сейчас. Она замерла, повернув голову в его сторону, на лице её не было улыбки, а большие синие глаза словили не менее большого Бьякую в дверном проёме. — Что ты делаешь здесь? – холодно спросил Кучики, совсем не повышая голоса: он был очень усталым; — Простите, Нии-сама, сегодня я села ужинать позже обычного, – скромно ответила синигами 13-го отряда; Бьякуя двинулся к своему месту за столом, он обнаружил там свежее горячее и приступил к трапезе. Сейчас он не думал ни о чём. Просто сидел да ел. Рукия тем временем села правильно, выпрямилась и с таким же надменным видом, как у брата, продолжила чистить фрукт. Бьякуя поднял глаза; не прошло и секунды как он поперхнулся: увидев это чудо, пытавшееся его спародировать, он еле сдерживался от смеха. Потом мысленно настучал себе по голове: «Ты же аристократ!» и запил всё тем, что находилось у него в бокале рядом с тарелкой. Рукия отвлеклась от мандаринки, удивленно посмотрела на брата, спросив: «С Вами всё в порядке, Нии-сама?», на что получила положительный ответ и просьбу спросить у прислуги чистое полотенце. Она поднялась со стула и выбежала из столовой. Аристократ долго смотрел ей вслед, а потом решил запить ещё раз. Вернулась Рукия через 3-4 минуты с чистым полотенцем. Она подошла к брату и подала ему полотенце. Поблагодарив его за ужин, она вышла. Теперь не на 3-4 минуты, а на сутки… Подумав об этом, Бьякуя посмотрел на стол. Рядом с его пустой тарелкой лежала аккуратно почищенная мандаринка. «Она для меня чистила», — подумал Бьякуя. Он взял в руку фрукт. Как только он посмотрел на мандарин, его веки приопустились, а на лице появилась чуть заметная улыбка. Аристократ встал и направился в свою комнату, в голове у него уже давно творится что-то неладное. Войдя в свои апартаменты, Кучики взял шкатулку с полки и рухнул на татами. Он аккуратно снимал свой хрустальный кенсейкан, всё искоса поглядывая на ту заветную мандаринку, подаренную ему сестрой. Приведя себя в домашний вид, он открыл дверцы ящика, сама внутренность которого находилась в стене. Перед ним предстала фотография любимой покойной жены. Что же беспокоило его? Этого бесчувственного мужчину, холодного, как лёд. Его беспокоило то, что портрет жены уже не вызывал в нём не то что горя и желания упасть на пол перед ней и плакать; он не вызывал ни трепета, ни нежности, ни былой страсти. Эта картинка вытаскивала из Бьякуи только благодарность и уважение. Смотря на фотографию он думал не о Хисане. Это пугало его. Он думал о той, кого напоминает ему эта фотография. «Рукия, младшая сестра», — пронеслось в голове у Кучики. Мысли о том, что он влюбился в свою младшую сестру ужасали его больше, чем Ямамото Генрюсай в ярости.С этими новыми для себя открытиями Бьякуя не спал всю ночь, он уже совсем не думал о покойной жене, его сердце было поглощено той, чья мандаринка до сих пор лежала под ладонью совсем запутавшегося в себе капитана 6-го отряда… «Он невыносим», — с этой мыслю Рукия зашла в свою комнату, закрыла дверь и облокотилась на неё спиной. Она сползла вниз, уселась на полу и упёрлась ладошками в свой красивый лоб. «Чёрт меня подери! Что со мной творится? С чего это он вдруг невыносимым-то стал? Он по жизни такой… Был и будет. Я ни на миг не могу забыть о нём с тех пор, как он держал меня на руках и защищал собственным телом. Почему он это делал? Есть много вариантов. Скорее всего хранит память о сестре, а я маленькая напоминалочка, и если умру, то у него останутся одни фотографии. Но как же рядом с ним тепло...» — поймав себя на столь пошлых мыслях, Кучики встала, сняла кимоно, легла, и уткнулась лицом в подушку, дабы никто не увидел её румянца. Она стыдилась своей приязни к такому великому человеку, как её брат, 28-ому главе клана Кучики, одному из самых благородных во всём Серейтее. Где ей, невесть насколько моложе, оборванке, стоять рядом с ним? Невозможно. Она повернула голову набок и ещё раз повторила слово «Невозможно». Заснула девушка с мыслью о том, что может хотя бы сны её, в отличие от реальности, будут светлыми и приятными.

Стоит продолжать?