Призрачная власть стереотипов и убеждений

Если мужская половина горячих источников напоминала обезьянник, то женская больше смахивала на розовый сад. Девушки спокойно сидели в воде и оживлённо беседовали, мило улыбаясь. Кое-кто тёр друг другу спинки, кто-то просто сидел рядом, чуть ли не в обнимку с соседом – одним словом, просто рай. Рукия в этом обществе не была такой чужой, как Бьякуя в мужском коллективе. Она активно принимала участие в беседе и с её мнением считались все. Сначала дамы разговаривали о школе, потом о поездке, пока разговор плавно не перешёл на мальчиков и очередь не дошла до эталонов идеального мужского тела – Ичиго, Исиды, Чада и новенького Бьякуи. Обсудив прелести тела каждого, девушки переключились на характеры. — Все они имеют чертовски классное тело, но характеры – это кошмар! – воскликнул кто-то. — Это точно, какие-то они все странные. Ну, разве что, кроме Куросаки. Он грубый, но нормальный вроде. — Вы ведь встречаетесь с Куросаки? – спросил кто-то у Рукии. Кучики скорчила недовольную гримасу, а сидящая рядом с ней Иноуэ – покраснела. — Да нет же! – возмутилась маленькая девушка. – Мы просто очень хорошие друзья. — Не злись ты так, мы ведь просто спросили, — задорно успокоила её Чизуру-тян. — А твой брат Бьякуя… Такое чувство, что вы с ним почти не знакомы, — послышалось откуда-то слева. — Да. И почему он перешёл к нам в школу не вместе с тобой, а целых полтора года спустя? Рукия с грустью опустила глаза и задумалась. Через некоторое время она начала говорить: — Дело в том, что мы с ним и правда почти не знакомы, — девушка замялась, увидев на лицах сплетниц немалое удивление, но всё же продолжила: — Я знаю его чуть больше трёх лет, и то, сказанное мной будет преувеличением: я встретила его впервые три года назад, но общаться – не общалась, так как жила в другом городе. Он переехал сюда две с половиной недели назад, поэтому логичнее будет сказать, что я знаю его ровно две недели и четыре дня. — Как же такое может быть?! Вы ведь брат с сестрой, верно? — Так-то оно так, да только мы не родные. По бассейну прокатилась волна изумления, и девушки, все до единой, застыли, нахмурив брови, в ожидании продолжения рассказа маленькой Кучики-сан. — Через месяц после рождения Бьякуи его родители подали на развод по неизвестным никому причинам, — начала она, изобразив на лице глубокую задумчивость. — Богатый и влиятельный отец без особого труда отвоевал в суде право опекунства, оставив молодую мать без сына. Ей пришлось уехать в другой город, так как в том, где она родила, жить было негде. Переехав на новое место, она была потеряна и убита: любимый человек оставил её одну да ещё и забрал ребёнка, которого она только-только родила. В попытках заполнить пустоту внутри себя, она удочерила девочку, мать которой умерла при родах, а других родственников не было. Этой девочкой была я. Мне было меньше недели, когда мама взяла меня к себе, поэтому я совершенно ничего не помню, а все ранее сказанное знаю только с её слов. После свадьбы она не меняла фамилию, поэтому и я, и Бьякуя носим фамилию «отца». По некоторым причинам ей пришлось рассказать мне о её прошлой жизни. Я узнала правду в семь лет, но особой грусти или разочарования не почувствовала. Позже я узнала, что отец моего «брата» погиб спустя год после того, как выгнал жену, в автокатастрофе, и воспитание Бьякуи взял на себя его дед, который, вложив в него всю душу, воспитал истинного аристократа (у нас ведь благородная фамилия). Дедушка умер, когда нам было по двенадцать, чуть позже от рака лёгких умерла и моя мать. С того времени мы жили сами по себе. И вот, года три назад я ездила в его город за какими-то документами, там с ним и познакомилась. — И каким он показался тебе? – не сдержав любопытства, спросил кто-то. — Если честно, то первое, что я почувствовала к нему – это восхищение. Именно такими мне представлялись средневековые благородные аристократы. Мы и не разговаривали вовсе. Холодно представившись друг другу, мы разошлись. С тех пор я его не видела. И вот, две недели назад он приехал сюда по каким-то делам и поселился вместе со мной. Воцарилась молчание. Рукия с блеском продемонстрировала своё актёрское мастерство и способность сочинять слезливые истории, в правдоподобии коих не мог усомниться никто. Выдумав такую эпопею, она разрешила все вопросы, возникающие у окружающих по поводу неё и брата. Бьякуя неразговорчив, поэтому бояться того, что он узнает об этом, а тем более разоблачит ложь, было глупо. Иноуэ, зная, что Кучики «явно искажает» действительность, только сидела и всем своим видом пыталась показать, что тоже внимательно слушает и поражается всему тому, о чём говорит Рукия. Когда толпа разнеженных девушек, одетых в симпатичные розовые юкаты, вышла в коридор, на улице уже царила ночь. Попрощавшись с остальными, Рукия забрела в буфет, чтобы взять две кружки чаю: она была уверена в том, что брат уже вернулся, если вообще ходил куда-либо. В слабо освещённых коридорах гостиницы было пусто, прямо-таки, и правда, как дом Кучики! Девушка остановилась перед дверью №127 с двумя зелёными чашечками, от которых шёл пар. Умудрившись поместить их в одну руку, она открыла номер. В комнате царила непроглядная тьма. Исключением был лишь тот её кусочек, который еле освещался лунным светом. Было видно тёмный силуэт брата, который всё сидел на полюбившемся ему месте. Рукия тихонько подошла к нему и чуть ли не прошептала: — Я принесла Вам чай, нии-сама. Бьякуя поднял голову вверх и увидел сестру. Ей так шла юката. Она смотрела на него полузакрытыми от усталости глазами, а волосы, разбившиеся на мелкие прядки, пружинисто колыхались от редких и слабых дуновений ветра. Он любил её. Любил настолько безумно, что готов был отдать всё: звание капитана, уважение, весь свой клан, чтобы сейчас взять её за руку, притянуть к себе и поцеловать так нежно и страстно, как он только мог. «Но что она подумает, если я так сделаю? Подумает, что я принял её за Хисану, и отстранится от меня, как бы нежно я ни влёк её к себе, — с разочарованием думал он, протягиваясь за зелёной чашкой и ощущая пальцами её бархатную, тёплую кожу, которая была ещё нежнее обычного после принятой ванны. – Если я наделаю глупостей сейчас, то уже никогда не верну наши нынешние отношения, которыми я так сильно дорожу, — Кучики поднёс чашку ко рту и втянул носом чайный аромат. – С другой стороны, чем я сейчас отличаюсь от обычного её одноклассника? Почему я не могу хотя бы побыть с ней? Немного поухаживать? К тому же, я её брат, в этом не будет ничего зазорного». Рукия, молча стоявшая рядом с ним, развернулась и хотела отправиться спать, но громкий отклик брата, в голосе которого звучали стальные нотки, заставил её остановиться: — Не уходи. Посиди со мной. «Бьякуя очень сильно поменялся. Неужели мир живых настолько сильно влияет на него?» — изумлялась Рукия, тихо садясь рядом с братом. Она держала маленькую чашечку обеими руками и пыталась охладить напиток, для чего аккуратно дула на него. — Ты ничего не хочешь рассказать мне? – после нескольких минут молчания спросил Бьякуя. — О чём? – невозмутимо отвечала девушка. — О твоих способностях, которые имеют, как минимум, уровень лейтенанта. Я делаю такой вывод, опуская то, чего не видел. Я даже боюсь предположить, какие открытия я мог бы сделать, если бы видел твой бой с тем монстром. Рукия упорно молчала, умиротворённо попивая чаёк и болтая свисающими с порога ножками. — Почему ты скрываешь свои способности? Ведь они великолепны. — Вам здесь нравится, нии-сама? – ответила Рукия вопросом на вопрос и посмотрела брату в лицо, отчего он немного смутился. — Нравится, — тихо буркнул он, решив не лгать по этому поводу. — Вот и мне нравится… И тут Кучики словно поразило молнией. «Господи, какой же я идиот! – судорожно думал он, опустив глаза и уставившись в землю. — «Вот если бы я был простым рядовым…» — вспоминал он свои недавние мысли, и мотивы Рукии становились для него ясны, как день. – Она любит проводить время в мире живых, чего не могла бы делать, будь она хотя бы лейтенантом». — И ты рискуешь своей жизнью, не используя все свои умения, чтобы проводить побольше времени здесь? — Конечно. Вообще, я частенько использую всё, на что способна, но только так, чтобы никто не видел. Лучше я буду терпеть боль от ран, но бывать здесь со своими друзьями, чем терпеть боль от одиночества и тратить большую часть дня на заполнение скучных бумаг. Я люблю этот мир, — она высоко подняла голову и улыбнулась звёздному небу, — здесь я могу веселиться с друзьями, заниматься любимыми вещами, а заодно оттачивать свои боевые навыки на пустых, которые угрожают Каракуре, не привлекая к себе внимания. — Что ещё умеет твой занпакто? – спросил ошеломлённый её признанием Бьякуя после пары минут молчания. Рукия оторвала свой взгляд от неба и удивлённо посмотрела на брата. — А зачем Вам знать, нии-сама? — Во-первых, мне любопытно, а во-вторых, я ведь твой старший брат, неужели у меня нет права знать? Девушку охватило некое беспокойство. «Что же с тобой происходит? – пыталась разобраться Кучики-младшая. – «Любопытно»? С каких это пор ты стал любопытным? Откуда ты вообще знаешь это слово?» За сегодняшний вечер она разговаривала с братом столько, сколько не разговаривала с самого их знакомства. Это пленяло. Казалось, что сказка, в которой она может так спокойно с ним говорить – это просто сон. Ей бы хотелось побольше рассказать ему о себе, но вдруг информация каким-то образом разлетится? Обвинят за сокрытие способностей синигами? Да, найдут, за что упрятать. — Подумать только, сколько же я не знал о тебе?.. — со вздохом проговорил Бьякуя. – Что ж, я слышал, что нам завтра рано вставать. Мужчина поднялся, зашёл в комнату, снял толстовку и улёгся на спальнике. Девушка посмотрела на пустую чашку. «Такая же пустая, как моя душа в такие моменты», — подумала она. В свою постель она тоже рухнула, не раздеваясь. Этот банный день настолько вымотал её, что она уснула за пару минут. «Она лежит в двух метрах от меня, — размышлял Кучики-старший, уставившись на спину сестры, а затем, перевернувшись на другой бок. – О, Боги, дайте мне силы сдержаться и спокойно уснуть, иначе я просто не встану к началу этого проклятого похода…»