Призрачная власть стереотипов и убеждений

Он не пришёл спать в палатку. Там было слишком мало места для того, чтобы сдерживаться. Каким бы образом они не улеглись, их тела бы всё равно соприкасались. Удержать себя от того, чтобы не притронуться к ней и не обнять, было слишком сложно даже для Бьякуи. Мужчина всю ночь просидел на утёсе, поминутно подумывая о том, чтобы пойти к ней, но каждый раз с усилием останавливал себя: «Нет, сейчас нельзя. Она до сих пор относится ко мне, как к старшему брату. Каково ей будет, если я посреди ночи приду и обниму её? Может быть, простое объятие не причинит никакого вреда, но… обняв, я поцелую, а поцеловав, потеряю над собой контроль. Я могу испугать её». Кучики очень боялся причинить ей боль или напугать; в том, что он и не подозревал о взаимности, была своеобразная ирония. Так потихоньку забрезжил рассвет, и небо начало светлеть всё больше и больше. Наблюдать за тем, как просыпается матушка-природа, было довольно интересно. Та равнина, вид на которую открывался Бьякуе, всю ночь была зелёной. С рассветом же бутоны цветов начали раскрываться один за другим и через каких-то полчаса, равнина будто зацвела радугой. Услышав, что группа уже проснулась и начала сворачивать лагерь, он лениво поднялся и отправился к сестре. — Нии-сама! – встретила его Рукия и подбежала ближе, — вы не спали? Ум его был затуманен бессонной ночью, и он не находил у себя в голове ни единой отмазки. — Не спалось, — сухо ответил аристократ. — Эээй, мы выдвигаемся дальше! – послышался голос экскурсовода. Девушка ещё раз недовольно взглянула на брата, сдвинув свои тонкие чёрные брови, и пошла за остальными. «Я не понимаю его! — ругалась про себя синигами, ступая по каменистой дорожке. – «Не спалось»?! Прошлой ночью мы легли в час и встали в половину шестого! Как можно после такого не хотеть спать? Сначала соглашается жить со мной в одном номере гостиницы, а потом отказывается спать со мной в одной палатке… Неужели я настолько ему противна? – чуть ли не плача, терзала она себя. – Нет… Всё это слишком глупо. В тот раз он не отказался, потому что посчитал невежливым усугублять и так затруднительное положение. Но спать со мной в одной палатке – это уже слишком». Тем временем они подходили к небольшому прибрежному городку, в котором проведут целых два дня. Всё в нём существенно отличалось от Каракуры: в будний день улицы были полны народом, кругом играла музыка, везде чем-нибудь торговали, одним словом, жизнь здесь била ключом. Городской пляж не был исключением. Песчаная насыпь шла вдоль берега небольшой бухты, в которой тут и там встречались маленькие каменные рифы, из-за чего она совсем не подходила на роль стоянки для кораблей. Денёк был прямо-таки в самый раз для купания! Солнце нещадно обжигало, а ветра почти не было. Класс остановился в каком-то частном домике, находившемся прямо на берегу, где им выделили две большие комнаты: одну для девочек, другую – для мальчиков. Быстро покидав свои вещи и переодевшись в купальники, старшеклассники повыскакивали на берег, словно дикие. Мальчишки с разбегу позапрыгивали в воду, девушки сделали то же самое, но более грациозным образом. Бьякуя вышел из домика позже остальных, поправляя непослушный капюшон своей серой пляжной футболки. Побродив глазами по людному пляжу, на котором тут и там мелькали пёстрые зонтики и раздавались детские крики радости, он нашёл Рукию, одиноко сидящую на берегу. Девушка была одета в почти детский раздельный фиолетовый купальник с накинутой сверху футболкой, похожей на ту, что носил Бьякуя. — Почему ты не купаешься с остальными? – спросил капитан, останавливаясь рядом с сестрой. Та смущённо обняла руками колени, опёрлась на них подбородком и, не поднимая на него глаз, ответила: — Я боюсь. — Воды? – спросил Бьякуя, немного удивившись такому ответу. — Моря. — Боишься моря? — Угу. Оно не такое, как вся остальная вода. Море такое изменчивое и безграничное, что, когда я захожу в воду, мне кажется, что меня унесёт далеко от берега и я больше не смогу вернуться сюда. — А если я буду рядом? – поинтересовался он, вопросительно взглянув на неё. Рукия с удивлением подняла глаза вверх: — Что? — Ты пойдёшь туда со мной? – ещё раз, более настойчиво спросил он. Пожалуй, морская вода была единственной вещью на Земле, которой Рукия по-настоящему боялась. Сейчас её разрывали на две части страх к морю и любовь к Бьякуе. Она хотела ответить, что согласна, но опоздала. Синигами молчала так долго, что мужчина, не дожидаясь её ответа, быстро наклонился, и с лёгкостью поднял её на руки, необычайно ласково прижав к себе. Она непроизвольно положила одну руку ему на плечо, а другой упёрлась в торс. Маленькая Рукия идеально смотрелась на руках у большого Бьякуи. Она глядела на него широко раскрытыми от удивления глазами, вспыхнув густым румянцем. — Тебя никуда не унесёт. Обещаю, — произнёс он так, что его слова были слышны только ей. Девушка неуверенно кивнула, после чего капитан мерными шагами направился к морю и начал аккуратно заходить в спокойную воду. Он долго шёл по дну до тех пор, пока вода не закрыла Рукию по грудь. — Не страшно? — Нет, — отвечала синигами, чувствуя в прохладной воде тепло его тела. Он крепко прижимал её к себе, не позволяя никакому морю отобрать её у него. — Сейчас я отпущу тебя, а ты переберёшься ко мне на спину. — Зачем? – испуганно спросила Рукия, совсем не желавшая, чтобы он её отпускал. — Доплывём до того рифа, — спокойно сказал Бьякуя, указав на риф глазами. – Справишься? — Думаю, да. Он легонечко убрал руки с её талии и из-под колен, но всё равно не отпускал, придерживая её маленькую ладошку в своей и помогая перебраться к нему на спину. Она неуверенно приобняла его за шею, заливаясь красками. Бьякуя чувствовал, как она впервые обнимает его, сердце бешено колотилось, чуть ли не выпрыгивая из груди, но он не подавал виду. Благо, она не видела его лица: на нём сиял огромный румянец. Капитан ещё немного прошёлся по дну, а затем поплыл. За минут десять они добрались до небольшого рифа, затем обогнули его и по очереди взобрались на небольшой выступ, будто специально созданный для того, чтобы сидеть там, словно на лавочке. Кучики благополучно уселись, опустив ноги в воду. С естественной «лавочки» было отлично видно открытый океан. — Солнце на закате будет опускаться прямо в море. Посмотрим? – довольно проговорил он, устраиваясь поудобнее и поднимая голову вверх. — Будем ждать тут весь день? — А что? Рукия счастливо улыбнулась, приопуская веки. — Вы изменились, нии-сама. — Вчера ты рассказывала Куросаки Ичиго что-то про Абарая, — заговорил он, резко поменяв тему, – ты никогда не говорила мне, как ты с ним познакомилась и… каково было жить в Руконгае? — Раньше Вы не спрашивали. — Расскажи, я хочу знать. — Ну, сколько себя помню, я жила одна, постоянно скитаясь из одного места в другое, пока не встретила Ренджи. Мне было около восьми лет, если судить по меркам мира живых. Стоял жаркий летний день, настолько жаркий, что даже дышать было трудно. Я, как обычно, торчала в огромной толпе народу и следила за стариком, торгующим водой. В Руконгае души не испытывают голода, но чувствуют вкусы и запахи так же, как и живые люди. Вкус чистой воды был особенно сладок. Вдруг, моё внимание привлекли четверо таких же беспризорников, как и я, околачивающихся рядом с тем старичком и явно затевающих что-то неладное. Пока трое из них отвлекали торговца, четвёртый залез под стол с водой и привязал ногу старика к ножке стола. После того, как он сделал своё черное дело, вся компания схватила по банке воды и дала дёру. Бедный торговец, сорвавшись за ними, развалил весь свой скромный прилавок, в ярости сорвал с ноги верёвку, схватил палку и отправился в погоню. И даже догнал бы их, если бы я немного не помогла. В благодарность за помощь ребята отвели меня в своё тайное убежище. Как Вы поняли, одним из этих четверых был Ренджи. Так мы и подружились. Эти мальчишки и я были самой настоящей семьёй, мы всё делали вместе, не расставаясь ни на секунду. Несмотря на то, что нравы Руконгая были отвратительны, а люди просто ужасны, жизнь там мне нравилась, – тут её лицо озарилось полной счастья и тёплых воспоминаний улыбкой. — Я не жалуюсь. То время, которое я провела со своей семьёй, я никогда не забуду. У нас с Ренджи была духовная сила, и ребята, как один, твердили, что мы непременно должны стать синигами. Однако нас такая перспектива не очень устраивала: мы хотели всегда жить так, как жили, и бросать их троих мы не собирались. Но никто из нас и представить не мог, как может сложиться жизнь в этом полном мерзости районе. Наши товарищи умирали один за другим до тех пор, пока мы с Ренджи не остались одни. Единственным выходом из этой ситуации было стать синигами. Позже мы поступили в академию, где мы с Вами и встретились, нии-сама. Бьякуя молча слушал её, а по окончании рассказа, нахмурился и сказал: — Ты была такой свободной и ни от кого не зависящей… А я пришёл и запер тебя в рамки сводов законов и правил, которым должна быть покорна аристократия... Прос… — Не говорите так, нии-сама! – она подалась к нему, сжала руку в кулак и посмотрела на него как-то по-детски умоляюще. – То, что Вы приняли меня в такой благородный клан, я считаю огромной честью и ценю всё то, что Вам пришлось перетерпеть из-за меня! «Она так искренне благодарна человеку, который забрал у неё свободу и превратил её жизнь в сущий кошмар? Почему?» — с ужасом думал он, чувствуя перед ней ещё большую вину, чем раньше. Кучики не знал, что ей сказать. — Нии-сама, а как жили вы до того, как мы встретились? – с любопытством спросила она, наклонив голову. — Ну, я… жил, — мямлил Бьякуя, не знавший, как ответить на её вопрос. Девушка немного усмехнулась и ласково взглянула на него. Как же он любил, когда она так делала. В её больших, глубоких синих глазах больше не было того страха, безграничного уважения и покорности к нему, которые причиняли аристократу нестерпимую боль. Её улыбка подбодрила его, и он подумал, что может рассказать ей много того, что раньше хранил в себе. — Я родился в семье Кучики. Детство у меня было довольно счастливое до тех пор, пока не умерли родители. Моё воспитание взял на себя дед. Он был великим человеком, капитаном шестого отряда, который своей силой вселял ужас в сердца людей, но, несмотря на свою силу, был необычайно добрым человеком. Дедушка обучал меня бою и готовил к посту двадцать восьмого главы клана Кучики. Возможно, это покажется странным, но в детстве я был очень громким, вспыльчивым и подвижным. В академии я любил спорить с мальчишками и совершал уйму необдуманных поступков, за что потом частенько получал от деда. — И Вы даже смеялись в детстве? – не удержавшись, спросила Рукия, широко раскрыв глаза, отчего стала смотреться очень забавно. Бьякуя повернулся к ней и неожиданно улыбнулся: — Часто хохотал от всей души. «Как же он прекрасен! Вот какая, оказывается, его улыбка», — думала она, всё ещё не веря своим глазам. — У тебя уши красные, — прервал мысли девушки капитан и одарил её ушко мимолётным прикосновением. Она тут же закрыла уши руками, совсем забыв про то, что всё её лицо не менее красное, и взволнованно пролепетала: — Просто я всё ещё не могу поверить в то, что Вы улыбаетесь. — По-твоему, я не человек что ли? – недовольно возразил он, но всё же понимал, что даже собственная сестра привыкла к тому, что на его лице совсем нет эмоций. – Когда мне было шестнадцать, мы с дедом сильно поругались из-за сущей мелочи. Я был очень зол и сбежал из дома. В это время деду пришло извещение о том, что на территории, ответственность за которую нёс шестой отряд, повысилась концентрация пустых. Он отправился туда… и не вернулся. Я должен был пойти с ним, но меня не было рядом, потому что я впал в ярость из-за какой-то ерунды. Он погиб из-за моей вспыльчивости. С тех пор я обещал себе, что буду лучше контролировать свои эмоции… и превратился в то, что ты видишь перед собой сейчас, – закончил он и опустил голову. Она впервые узнала о нём столько. Ей так хотелось сказать, что она любит его любого, какой бы он ни был, но нельзя было. — Вы не виноваты в смерти своего дедушки, — наконец подала голос Рукия. – Что поменялось бы, если бы Вы были с ним, нии-сама? — Я бы не дал ему погибнуть. — Вам было шестнадцать. Насколько Вы отставали по уровню от деда в это время? Если бы Вы отправились туда вместе с ним, то погибли бы. — Лучше бы я умер в бою, чем проявил к нему такое неуважение и отпустил, даже не попрощавшись. — Не говорите так, нии-сама. Есть немало людей, которым Вы дороги. Не отпускайте жизнь настолько легко. Уверена, что Ваш дедушка был рад тому, что Вы выжили. — Ты действительно так думаешь? — Уверена на все сто процентов, — улыбнулась она. Её прекрасное лицо освещали ярко-красные лучи закатного солнца. Небесное светило будто тонуло в безграничном океане, настойчиво пытаясь отдать последние силы на то, чтобы лучше отогреть земную поверхность перед тем, как наступит ночь. — Красиво, — почти шёпотом пролепетала Рукия и, немного погодя, добавила: — Спасибо, нии-сама. — Не за что, — ласково ответил Бьякуя, мысленно подмечая, что запомнит этот день как один из лучших в своей жизни.