DRIVE-IN

Очередная вылазка Кроссхейрза в одиночку — и вот он как-то странно прихрамывает. Ника сразу же заметила нехарактерные изменения в походке. А после и розовые подтёки энергона под пластинами брони. Смазанные, но ещё свежие, словно их пытались стереть. Хуже было другое, Кроссхейрз не позволил Кейду осмотреть себя, а попытался справиться с повреждениями самостоятельно. Девушка сомневалась, что ему доставляет наслаждение выворачивать наизнанку собственные внутренности в надежде искоренить оставленные десептиконами следы. Штайен наблюдала издалека за его попытками выправить броню, залатать не критичные, но в тоже время неприятные повреждения. Когда он вернулся, Ника увидела измученное, но удовлетворённое выражение на фейсплейте. А присмотревшись, она догадалась, что не все мелкие повреждения устранены, потому что при определённых действиях Кроссхейрз морщился и как-то подозрительно шипел. Штайен понимала, саморемонт был не самым приятным занятием. И возможно, не столь качественным, какой мог бы оказать даже Кейд. Но переубедить упрямца бы не смогла, а потому оставалось действовать иначе. Ведь она считала, что этот бот должен выглядеть и чувствовать себя идеально. Насколько это возможно в их условиях… Наконец-то выпала её очередь дежурить на базе, притом вместе с Кроссхейрзом. Остальные уехали кто куда: Кейд с Бамблби, Дрифт вёл воздушное наблюдение в округе, Хаунд… Хаунда Ника попросила прогуляться вне базы. Ей нужно было, чтобы один закрытый и по-своему стеснительный бот не опасался за свою репутацию. Мысль о том, что самый непокорный мех может быть подвластен ей, приятно грела душу. И немного самолюбие. — Кросс, ты где? — спросила Ника через коммуникатор, когда-то подаренный диверсантом. — Рядом, — и на том конце связи многозначительно замолчали. Кажется, кто-то решил сыграть в прятки? Но тут же Ника услышала неровный шум вентиляции. Поднимая объёмную и тяжёлую банку, девушка зашла за угол импровизированного дома. Там она и нашла диверсанта в альтмоде. Бесцеремонно Штайен водрузила тяжелую банку на капот ярко-зелёного цвета. — Эй! А полировка? — Давно уже стёрта на дорогах штата, — съязвила Ника. — Погоди, а это что? — Не знаю, но обещали, что тебе поможет. — Где ты добыла нанитный гель? — в хрипловатом металлическом голосе послышалось удивление. — Почему ты так решил? — всё ещё не сдавала своих позиций девушка. — Здесь так написано. У Дейтрейдера. — Не вопрос, а констатация факта, словно иного места, где ещё можно было добыть такие редкие кибертронские штучки, не существовало. Но Кроссхейрз был прав. — И за какие шаниксы? — Не ты один умеешь добывать то, что нужно. Ника не собиралась рассказывать, чего ей на самом деле стоило уговорить мусорщика продать такой ценный продукт. Человеческие деньги было бессмысленно предлагать. Пришлось поделиться кое-какой информацией. Не в ущерб своим. Ведь что ещё ценного она могла предложить? Но больше всего её пугала вероятность того, что этот заезжий гость, появившийся не так давно на их базе, не подсунул бы ей что-нибудь иное под видом необходимого «лекарства», как она называла нанитный гель. И то, что Кроссхейрз прочитал на банке, покрытой ржавчиной и подозрительными опалинами, вселяло надежду. — Может, приступим? — натягивая хозяйственные перчатки яркого желтого цвета, спросила девушка. Кроссхейрз трансформировался, подбросив и ловко поймав в полёте банку с гелем. Но все же какая-то скованность в движениях присутствовала. Он слегка качнулся в конце своего па, что навело Нику на мысль о неисправностях в опорах. — Я сам, — скалясь в улыбке, заявил диверсант. — Ну уж нет! — Ника не собиралась отступать от намеченного плана. Но достать металлическую ёмкость не представлялось возможным. — Отдай! — Погоди, — и Кроссхейрз вскрыл упаковку. Раздался характерный щелчок, крышка отскочила и весело завертелась на одном месте у ног Штайен. Диверсант принюхался, макнул палец в банку. Затем вытащил. На кончике пальца виднелась белёсая вязкая субстанция. Он размазал её в пальцах, сморщился, а затем блаженно ухнул вентиляцией. — Неужели этот шлак тебя не обманул?! — Посмотри в это лицо и поймёшь, что мне доверять можно. В отличие от тебя. — Ника шутливо пнула щиток на ступне напарника. — Всё, хватит, отдавай, это же моё. — Зачем тебе? Для человека это яд, — на удивление спокойно прореагировал на её действия Кроссхейрз. — Не трать зря время. Дай мне позаботиться о тебе. Диверсант ухмыльнулся, но банку поставил перед девушкой, а затем лёг на землю честплейтом. Ника наконец-то увидела, что спина у него была вся исполосована, края пластин в следах когтей, словно его пытались вскрыть. Штайен оглядела масштаб работы, оценила, как было бы удобнее действовать, и в итоге сбегала за более мелкой посудой для «лекарства». Через минуту она уже стояла на коленях над пластинами и собиралась нанести хорошим слоем гель на поврежденные участки, как Кроссхейрз остановил её. — Надо броню снять. Следуя указаниям, Ника отцепила повреждённые пластины, положила их рядом на землю и ужаснулась: под броней все было заляпано энергоном. — Погоди, я тряпку возьму, чтоб стереть засохшее топливо. Она быстро спрыгнула, заскочила в ангар, захватила там тряпок и воды и вернулась к Кроссхейрзу. Он всё ещё лежал, не меняя позы, с закрытой оптикой. Нике сразу вспомнился товарищ по боевым операциям — Дюк. Он так же реагировал, когда девушка помогала ему подлататься. Синяки, ссадины, мелкие порезы от осколков, разбитые костяшки пальцев и прочее — всё это было поводом, чтобы Ника проявила заботу о напарнике. Штайен ловила себя на мысли, что Дюк надеялся на развитие отношений, но она не поддавалась. Он ловил её руки и целовал. А когда она навещала Дюка в больнице, куда он попал после взрыва гранаты рядом с их позицией, он также ложился на живот, подставляя под женские ладони обожжённую спину. Он, как и Кроссхейрз, молчал, закрыв глаза. Ника не успела моргнуть и глазом, как напарник накрыл её своим телом, прикрывая от взрывной волны. Их обоих хорошенько шарахнуло о стенку, но Дюку тогда досталось сильнее… Засохший энергон отходил слоистыми хлопьями, но часть словно приплавилась к трубками и кабелям. Везде был прилипший песок и мелкая каменная крошка. Стараясь снять всю грязь, Ника вскрывала под хрупкой корочкой раны, которые вновь начинали сочиться, протирала насухо, а затем смазывала их вязким гелем. Иногда приходилось раздвигать плотную скрутку кабелей и топливопровода, чтобы достать застрявший камешек. Ника предположила, что Кроссхейрза протащили спиной по скалам, навалившись на него всем весом. От того такие глубокие царапины были на броне и потому так много мелкого щебня попадалось во внутренних деталях. Постепенно шаг за шагом поверхность спины покрылась густым слоем восстановителя. Увлечённая работой, Ника не сразу заметила, как корпус под ней нагрелся до того неприятного состояния, что ей стало больно прикасаться к нему голой кожей. Хотя она слышала, как гудели кулеры. Штайен спрыгнула со спины напарника и подошла к фейсплейту. Впервые Ника увидела, как Кроссхейрз жмурился, пытаясь сдержать хриплые стоны боли. — Всё плохо? — сочувственно и в то же время виновато спросила Штайен, закусив губу. Ей не хотелось причинять боль. Она стремилась помочь, но диверсант был упрям даже в этом, не отключал болевые зоны. Кроссхейрз не сразу ответил. — Всё хорошо. Будет. Ника слышала, что ему непросто. Ну почему же он молчал, не позволял себя осмотреть Кейду? Почему он не пошел к своим же, если до сих пор не доверяет людям? — Кросс, не будь роботом. Ты же живой. — Забавно. По вашим представлениям мы больше механизмы, чем живые существа. — Перестань. Я же вижу, что ты устал. — Ника сразу обратила внимание, как вектор его настроения резко изменился. На мгновение в его окулярах мелькнуло удивление, а после горячее желание резко встать. Но она положила ладонь ему на запястье, не позволяя подняться и уйти. — Устал от всего, что тебя окружает: от ботов, с которыми приходится делить быт; от вечно кочевого образа жизни; от оторванности от дома, от войны, в конце концов. Будь честен со мной и… — Штайен на секунду замолчала, а после добавила, — и собой. — С собой? А разве… — Сними эту маску. — Это моё лицо, — гордо выпалил Кроссхейрз. — Образно. Не бойся показать себя слабым, — в ответ услышала привычное «пф-ф», но не остановилась, а продолжила, — не слабым духом, ты сильный, очень, я знаю, а научись принимать себя таким, какой ты есть: со всеми огрехами, проблемами, прошлым. Признавая свои слабости, ты становишься цельным, единым. Тогда никто не сможет тебя задеть или вывести из равновесия. Пока она говорила, Кроссхейрз наблюдал и менялся в лице, словно что-то иное ему открылось в человеке, стоящем перед его оптикой. Или в себе… Впрочем, он научился прислушиваться к Нике, которая старалась на свой, человеческий лад донести истину о восприятии мира, что было ему ново и интересно. Он чувствовал, как боль постепенно уходила, как гель схватывался и закупоривал открытые повреждения, до которых он сам не мог дотянуться. Штайен опять взялась за пластины брони, собираясь их закрепить на месте, но Кроссхейрз не дал, собираясь их в начале выправить. Потому он уселся и отсоединил набедренный щиток, за которым также скопилось много засохшего энергона и прочего шлака. Ника подошла, достала новую тряпку и взялась за дело. Она была аккуратна и осторожна. Даже скорее нежна. На глоссе вертелись вопросы, но он задал лишь один: — И чего же ты хочешь? — Чего? — На секунду Ника замерла, обдумывая ответ. Затем машинально провела тряпкой по системе привода, а после посмотрела на напарника. — Не бояться за тебя и твою жизнь. Знать, что ты в ладу с собой, не прячешься за маски. Что ты счастлив. Хотя здесь это вряд ли возможно. — Почему? — Вы всё так же далеки от собственного дома. Жизнь здесь — это мгновение в веренице событий, это перевалочный пункт, на котором вы просто застряли по приказу Оптимуса. Ведь я верю, что вы созидатели, а не разрушители. Вся ваша раса. Даже десептиконы стремились к завоеванию Земли лишь с одной целью — восстановить разрушенный дом. Прайм дал указание защищать нас. Но не только меня и семью Кейда, а людей вообще. Мне же хочется заботиться о тебе, несмотря на все наши различия. Разве ты не так же поступал до этого? Кроссхейрз не ответил. Зачем, если Нике не надо подтверждений в собственной правоте. Она и так отлично находит его болевые точки, но не бьёт по ним, а скорее старается залечить. Ей не надо объяснять, когда стоит остановиться. Кроссхейрз в очередной раз задумался о том, что в искре хоть и есть место для Ники, но нет ни одного шанса соединиться с человеком. Это было его актом доверия и признания. В этот момент он ощутил тянущую боль — Ника потянула за остаток когтя, застрявший в его системах. Шлаков десептикон был скорее похож на дикого зверя: крупный, мощный и такой же безумный. — Будет тебе сувенир, — ухмыльнулся Кроссхейрз. Но в ту же секунду зашипел. — Помоги подцепить, а я сам вытащу. Слишком крепко сидит для твоих ручек. Ника не стала возражать. Вдвоем дело спорилось. Через некоторое время в руки напарницы Кроссхейрз положил обломок когтя, острый по внутренней кромке, с зазубринами. Сразу же хлынул энергон из разорванного топливопровода, который девушка бросилась зажимать. Кроссхейрз бы один точно не справился — разрыв был глубоко, самому не подлезть так ловко, как человеку. Ника умело орудовала руками, почти не видя что делает. Интуитивно, с огромным желанием, но действенно. Затем опять в ход пошел восстановитель. — Я бы без тебя не справился, — сказал Кроссхейрз, когда всё завершилось. Ника сидела перед ним на ступенях террасы. Видно было, что она устала. Влажные пряди, выбившиеся из тугой косы, прилипли ко лбу. Избавляясь от неприятного чувства щекотки, Штайен отёрла пот тыльной стороной ладони и смахнула волосы. Посмотрела на напарника и улыбнулась. Все это того стоило. — У меня к тебе предложение. — Убедившись, что ее слушают, Ника продолжила, — посмотрим фильм? — Очередной урок человеческой культуры? — Самое время дать восстановителю беспрепятственно сделать своё дело. Ника улыбалась широко, обезоруживающе. Она чувствовала себя счастливой — задумка удалась. Да и сувенир был неплохой. А впереди их ждал фильм, давно отложенный к просмотру.