Это все она...

—Мария Игоревна, здравствуйте, - подойдя к посту, сказала Саша. – Вы что же – одна сегодня? —Здравствуйте, Александра Михайловна, - со вздохом произнесла медсестра, продолжая выписывать назначения. – Да, наша студентка сегодня выйти не смогла. Ну просто кошмар. —И не говорите. И Виктория Юрьевна, как я посмотрю, не спешит набирать персонал на работу. Вчера Татьяна Григорьевна тоже одна дежурила. —У нее напарница в декрет ушла. А нам вот остается по одной дежурить на старости лет. —Не ценят ценных сотрудников. Совсем не ценят, - тихо произнесла брюнетка, записывая назначения. – Игоревой цефтриаксон не делайте, ее выписываем. Если будет просить, анальгин с димедрольчиком на ночь уколите, чтобы спалось лучше. —Она нас в прошлое дежурство просто замотала. То давление надо померить, то кажется, что температура поднялась, - она вновь вздохнула и повела бровью, выказывая возмущение. – А про обезболивающее я вообще молчу. —От меня требовала консилиум устроить по поводу ее операции. Ну вы представляете, - Саша усмехнулась. – Вот такой она человек. И Баранову завтра с утра после капельницы введите фуросемид. А Егоровой, если у вас будет время, на шесть возьмите общий и бак. Белок, фракции билирубина, алт, аст, мочевина, креатинин, щелочную, ггтп, срб. И, пожалуй, у Самсоновой тоже на шесть ачтв, мно, пти. Если не будет у вас времени, то напишите на восемь, придут сменщицы, все сделают.       Саша написала все назначения и направилась в ординаторскую с историей только что прооперированной пациентки.       Врачи все уже разошлись по домам, и в отделении была только Шмидт и ночная медсестра. Брюнетка не торопилась домой, потому что был пятничный вечер, и делать будет совершенно нечего; в бар ей идти сегодня не хотелось, если только лишь для того, чтобы увидеть Анну, но ведь это может показаться странным.       Постучав пальцами по столу, брюнетка посмотрела в окно ординаторской, задумавшись. Ведь, собственно, почему это могло показаться странным? Неужели она так отвыкла от… От чего? Так боится стать навязчивой? Неужели?       Саша подошла к окну и скрестила руки под грудью, посмотрев вдаль. Окна в ординаторской выходили на аллею, и в темное время суток черные силуэты деревьев успокаивали девушку. Она смотрела на них несколько минут, стараясь уцепиться за главную мысль в голове, прогоняя второстепенные, мешающие осознать, что действительно ее волнует. —Надо сказать, чтобы Ермолину не делали фраксипарин, - она кивнула и направилась вновь на пост.       Задержавшись на работе до семи вечера, Саша наконец покинула больницу и отправилась по традиционному пятничному маршруту, сама не понимая, зачем туда идет, если алкоголь не нужен.       Выкурив от волнения вторую сигарету, она выдохнула и вошла в бар, да направилась, как и обычно к барной стойке. Ее поприветствовали и задали все тот же вопрос: —Вам, как обычно? —Да, - девушка кивнула и осмотрелась, стараясь не вызывать лишних вопросов у бармена. —Анны сегодня не было. Она обычно работает по вторникам, четвергам и субботам. Но завтра у нее тоже выходной. – он подал коньяк и протер барную стойку.       Сашу раздирал изнутри вопрос: кем она работает? – но девушка не решилась спросить, а лишь приняла заказ и сделала пару глотков.       И почему она так боится узнать, кем же работает девушка в этом баре. Неведения порой спасает от грусти. Если так разобраться, то чуть меньше половины всех обывателей пользуются данным правилом и живут счастливо в неведении. —Вот как. Спасибо, - Шмидт кивнула ему в знак благодарности за информацию и сразу же оплатила заказ, залпом допила коньяк и направилась к выходу из бара.       На улице была безветренная морозная погода, на небе светил ярко серебряный диск луны, на дороге в пробке стояли машины. Люди шли не спеша, усталой походкой домой.       Саша закурила и тоже двинулась не спеша домой, погрузившись в свои мысли. Ей не хотелось преждевременно радоваться, но мысль о том, что завтра у филармонии она встретится с девушкой ее все же радовала. И от этого хотелось улыбаться, ожидание казалось таким приятным, а внутри было так легко, что казалось вот-вот за спиной появятся крылья и она взлетит.       Поднявшись к себе домой, Шмидт первым делом, после того, как сняла верхнюю одежду, направилась в зал и нашла там новогоднюю красную шапку и зачем-то одела ее на мирт.       Отойдя от деревца на пару шагов, она прищурилась, рассматривая его, а затем кивнула и улыбнулась. —Ты прекрасен, спору нет, - пройдя к раковине, брюнетка помыла руки, затем достала из холодильника пакет молока, да открыла крышку и сделала пару глотков.       Ее вечернюю идиллию прервал звонок в дверь. Убрав молоко в холодильник, Саша направилась к входной двери и, посмотрев в глазок, открыла дверь. —Привет, - она улыбнулась и пропустила в квартиру Сергея. – Что случилось? —Привет, - сияя от счастья, он протянул вперед бутылку коньяка и прошел. – Я стану папой!       Саша изогнула удивленно бровь, а затем еще шире улыбнулась и приняла объятия от своего брата, да похлопала ее по плечу. —Я вчера узнал. Господи, какой я счастливый! У меня будет малыш. Ты представляешь? – начал тараторить он, снимая пальто и разуваясь. – У нас будет малыш. И Маша тоже обрадовалась. Ты представляешь? —Проходи, счастливец, на кухню, - брюнетка прошла на кухню и достала два стакана. Сергей открыл бутылку и разлил по стаканам, пока Саша нарезала лимон. После они сели напротив друг друга. Брюнет выпил первый стакан залпом, а Саша сделала лишь пару глотков. —Я хотел вчера приехать, но решил остаться с Машей. —И правильно сделал, она все же носит плод вашей любви. —Я за все эти годы еще ни разу не пожалел, что пошел тогда ночью гулять на набережную. —Вы ведь именно тогда познакомились? —Именно! Как сейчас помню ее, идущую в одиночестве и смотрящую на черную водную гладь. Меня тогда к ней сразу потянуло. У тебя бывало такое? —Чтобы сразу потянуло? – Шмидт допила стакан, и Сергей их вновь наполнил. – Ну, раз всего. Увидела человека и осознала, что какое-то неясное ощущение просыпается у солнечного сплетения. Свалила все на алкоголь. —А вот и зря! Вдруг судьба? – они вновь выпили, и Сергей взял лимон, да начал его жевать, морщась от кислоты. —И про судьбу мне говорит медик, - мужчина лишь отмахнулся на эту усмешку от сестры. —Про судьбу тебе говорит человек, которому твоя судьба не безразлична, - он достал пачку сигарет, взял сам и предложил Саше, та взяла одну, и они закурили. – После смерти родителей ты была единственная, кому я был нужен. Мне было ведь уже шестнадцать, можно сказать, что и сам мог бы позаботиться о себе, но ты опекала, поддерживала. Ты самая лучшая сестра на свете. —А ты самый лучший на свете брат. И как тебя можно было оставить – хулигана? Ты же был полон энергии, которую направлял часто не в то русло. —Это ты про ту драку? – он тихо усмехнулся и сделал пару глотков из стакана. – Она была оправдана! Я дрался за девушку из класса. Мне надоело, что ее постоянно все шпыняют. —Настоящий джентльмен со сломанной скулой и разбитым лицом, - она тихо усмехнулась. – Просто мечта девушек. А вообще, родители бы тобой гордились. Ты стал прекрасным человеком. —Ты правда так думаешь? —Да, - Саша кивнула и улыбнулась. – Они мечтали понянчить внуков, сыграть наши свадьбы. Но из двух выстрелов, только один попал в цель. —Перестань, тобой бы они гордились не меньше, а, может, даже больше. Не меня же хотят сделать заведующим отделения. —Тю, когда это еще будет. Да и это ли повод для гордости? —А не повод разве? Это все ты говоришь из-за одиночества. Мысли у тебя дурные в голову от этого лезут. И, я слышал, что ваше отделение не хотят расформировывать. Эндокринологию с вашего этажа уберут, а вам отдадут второе крыло. И ты первая стоишь в списке претендентов на пост заведующего? —А куда денут Петра Алексеевича? —Наверное, просто уберут с поста. Он что-то там накрутил, навертел, что уже не подходит на должность. —Откуда ты это все знаешь? —Сестренка, надо уметь вливаться в коллектив, особенно в женский. Это просто кладезь информации. На них будто бы она сходит свыше. —Собираешь бабские сплетни. —И плету интриги. И это очень полезно, если честно. Всегда в курсе всех новостей в больнице. И не только. Они там еще очень часто обсуждают помаду, духи, и прочую лабуду. Так вот, ты же знаешь, что Маша совершенно не интересуется косметикой и узнает о новом парфюме только тогда, когда у нее старый закончится. Коллеги в тот день обсуждали подарок на 8 марта, и начали смеяться над тем, что какой-то новый женский парфюм вышел, но вот только наши женщины из отделения не смогут его себе позволить, потому что сертификаты мы дарим на 1000 рублей. Я узнал об этом парфюме, понюхал аромат, и он отлично подошел Маше. Купил ей подарок на женский праздник. Слышать людей порой бывает полезно, учитывая то, что у меня, например, нет фантазии насчет подарков.       Саша вновь тихо посмеялась и сделала пару глотков из стакана, а затем потушила сигарету в пепельнице и тихо выдохнула, вспоминая, о чем обычно говорят ее коллеги. —Вы с коллегами не собираетесь отмечать новый год? —Собираемся. Решили снять загородный домик, и встретиться там семьями. —Как разумно, однако. А наше отделение всей гурьбой решили пойти в бар, - они тихо посмеялись и вновь выпили по стакану. – Видимо, у кого что болит. —Ты тоже пойдешь? —Да, я не прочь напиться, - она улыбнулась и вновь взяла сигарету и закурила. – Тем более, идем в тот самый бар, куда я постоянно хожу. —Это в Олд Паб? —Именно, - она кивнула и стряхнула пепел в пепельницу. – Правда, сегодня я не испытала того удовлетворения, которое постоянно испытываю, выходя оттуда. —Это почему же? —Да так, из-за одного случая. —Рассказывай, - он кивнул и сделал пару глотков. —Не буду. Я пока сама не разобралась, что к чему. Столько разных домыслов, и ничего из этого не хочется воспринимать всерьез, кроме одного. —Чего же? —Это того самого, о чем мы с тобой говорили. Когда к человеку тянет. —То есть, ты встретила там девушку, к которое потянуло? —Наверное, да, - Саша кивнула и сделала еще одну затяжку. – И это в высшей степени странно, так как я не первый год хожу туда, и никогда не замечала ее. А оказывается, она там работает. —Кем? —Вот это я боюсь узнать. Кем может работать девушка в баре? —Например, барменом. —Это меня обнадеживает. —Не забивай этим голову. Лучше, подумай об этой девушке и спроси себя – важно ли тебе, кем она работает, если она тот самый человек, к которому тянет? —Ну если философствовать, то я скажу – нет. Ну а если смотреть на жизнь через призму реальности? То не каждый захочет, чтобы его девушка была стриптизершей. Так ведь? —И это тоже верно. И что собираешься делать? —Я собираюсь завтра пойти в филармонию, - она тихо усмехнулась. – А насчет всего этого – я пока не собираюсь лезть туда, куда не просят. Все само придет. —Как ты думаешь, что сказали бы на это родители? —Они бы дали мне леща и сказали бы, чтобы я пошла искать себе мужа, - она тихо усмехнулась, а затем задумалась. – Но, если серьезно, я думаю, что они бы посоветовали слушать себя. Они часто такое говорили. Это ведь моя жизнь, я ее должна строить. —А ты еще говоришь, что они бы тобой не гордились. Они бы гордились такой прекрасной, умной дочерью. Поехали к ним? —Поехали, - Саша кивнула и встала из-за стола, потушив сигарету. – Я вызову такси. —А я возьму необходимое, - он указал на бутылку.       Они приехали на кладбище около одиннадцати ночи. Никого не было, кроме сторожа, который пропустил их за определенную плату.       Пошатываясь из-за алкоголя в крови, и чуть ли не падая в снег, Саша с Сергеем прошли к могилам родителей и, расчистив лавочку руками, присели на нее и сделали по глотку из горла, смотря на темные памятники напротив. —Я по ним скучаю, - произнес мужчина и вновь сделал глоток. – И в такие моменты кажусь себе такой размазней. – Его голос изменился, и он тихо всхлипнул. —Эй, ну ты чего? – тихо произнесла брюнетка и мягко толкнула его в плечо, а затем тихо выдохнула и обняла. – Они всегда с нами. В нашем сердце. Вряд ли кто-то из них решил нас оставить. —Ты в это веришь? —Да. Нам надо верить во что-то, чтобы не сойти с ума от одиночества. И я верю. —Нам остается только Надежда, Вера и Любовь. —Именно, - она погладила его по спине, и сама почувствовала, как слезы появились на глазах.       Они сидели так около получаса пока не закончился коньяк. Молчание повисло над ними, и каждый общался мысленно с родителями, задавая вопросы им и стараясь найти ответ, представляя, что бы могли сказать мама с папой.       Впервые за долгое время Саша смогла внутри ощутить то потушенное ей же чувство, которое съедало ее когда-то изнутри. Она все это время тосковала по родителям, и старалась всеми силами убедить себя, что может, храня память о них, свободно жить в своем одиночестве, но этой ночью для девушки открылась одна тайна, которая напугала ее до боли в груди.       Оказалось, что все эти вдолбленные ею же истины о самодостаточности, силе духа – это ерунда по сравнению с желанием любить и быть любимой. Они все тают, когда до них прикасается жар любви, жар искренних теплых чувств. И тогда хочется забросить куда подальше весь свой холод, услышать биение сердца, с которого упала последняя капля растаявшего льда, который сковывал его последние годы.       Саша ощутила, как она одинока, и от этого стая мурашек пронеслась по коже, а спина ощутила призрачное дуновение ледяного ветерка, который обжег кожу и напугал девушку так, что перехватило на мгновение дыхание. —Поехали домой, - тихо прошептала она, и встала с лавочки.       Брат кивнул и последовал за ней. Они молча добрались до города, Саша проводила Сергея домой, а после села обратно в такси, только сказала водителю, чтобы он отвез ее в центр города.       Оплатив поездку, девушка вышла из машины на пустую, освещенную светом фонарей и гирлянд, площадь. Осмотревшись, брюнетка поежилась от холода и направилась в сторону, куда они шли с Анной в тот вечер, надеясь, что ноги ее приведут к желаемому месту.       Шмидт не задавала себе лишних вопросов, на которые не смогла бы дать ответа, она просто шла. Ее не подгоняло одиночество, просто девушка, будто бы мотылек, летела на единственный свой огонек, что светил ей во мраке. Она увидела его после долгих блужданий в темноте, и всем сердцем захотела быть ближе к нему.       Саша понимала, что этот огонек может ее обжечь, может причинить боль, но он так же давал ей надежу на тепло; этот свет отпугивал страх и ужас одиночества, той самой твари, которая загоняла в угол. И брюнетка верила этому огоньку, и, кажется, открыла для него свое сердце.       Зайдя в подъезд, девушка поднялась на второй этаж и позвонила в первый попавшийся звонок. Вскоре послышалась недовольная брань, и ей открыл мужчина. —Вы не знаете, на каком этаже живет рыжеволосая девушка? Анна. —Нет, пьянь ты эдакая, - он захлопнул дверь.       Саша выдохнула и посмотрела наверх. Было еще три этажа, на которых пришлось бы разбудить жильцов.       Брюнетка поднялась на следующий этаж и с помощью считалочки выбрала квартиру, в которую следовало бы позвонить. Она подошла к двери и нажала на дверной звонок.       Ей долго не открыли, но после послышались неторопливые пошмыгивания, и девушке открыла пожилая женщина. —Здравствуйте. Я прошу у вас прощения, - брюнетка приложила ладошку на область сердца в знак искренности. - Мне надо найти девушку. Анну. —Здравствуйте. Аннушка живет этажом выше. В 8 квартире. —Спасибо. И прошу прощения за беспокойство.       Старушка покачала головой и молча закрыла дверь, оставив Сашу наедине со своими мыслями. Брюнетка посмотрела вверх и ощутила робость внутри себя, сомнение и даже некоторое смущение. Она пришла в этот дом, подняла в час ночи жителей, чтобы найти ее.       Совесть ли это заговорила? Видимо, да. И теперь хочет, чтобы и Анна нарушила свой сон ради нее. Эгоизм? Возможно.       Шмидт поднялась на следующий этаж и подошла к 8 квартире, но так и не решилась позвонить в звонок, даже после раздумий и споров с самой собой.       Присев на нижнюю ступеньку лестницы, она прислонила голову к стене и прикрыла глаза, но всего через несколько минут услышала щелчок замка и посмотрела на дверь. —Привет, - послышался знакомый голос, и сонный взгляд голубых глаз встретился с ее взглядом. —Привет…