Это все она...

      Волнение накрыло девушку за два часа до выхода. Если до этого она была абсолютно спокойна и уверена в себе, то сейчас ощущала внутри, как струны души напрягаются, и грозятся лопнуть из-за предстоящего свидания.       Саша была уверена, что это свидание и не иначе, потому что между ней и Анной пробежала искра. Впрочем, насчет этого брюнетка была не уверена тоже. Вот так бывает, что за пару часов до важного в жизни события кажется, что все до этого было иллюзией, и эти чувства, и слова – фальшь и только, но хорошо, что правдой это оказывается крайне редко.       Досчитав до десяти и выдохнув, Шмидт направилась на кухню и приготовила себе кофе. Девушка не знала, чем себя занять в эти часы, потому что все распланированное было сделано за два часа, а остальное время оказалось свободным.       Саша уже собиралась пойти в душ повторно, но благо чашка кофе помогла ей привести мысли в порядок. Зеленоглазая обратила свое внимание на окно и подошла к нему ближе.       На улице сыпал снег; так непринужденно, мягко и плавно опускались на землю снежинки, будто белое покрывало вновь встряхнули, привели в надлежащий вид для грядущей ночи.       Машины стояли в пробке, сигналили, на пару метров сдвигались и вновь сигналили, - привычная картина, которую Шмидт не очень то и любила, но это чувство было тоже когда-то. Когда-то давно, когда она могла ярче чувствовать, а сейчас многое просто поблекло, потеряло краски, правда, кажется, что-то вновь расцветает…       Отойдя от окна, девушка обернулась и наткнулась взглядом на зеркало, в котором увидела свое отражение. Она была высокой, довольно худой, астенического телосложения, вытянутое лицо, впалые щеки, прямой нос, и благо соблюдена все симметрия, иначе ее можно было бы показывать в фильме ужасов без грима в роле бабы-яги.       Впрочем, так думала только девушка, и ей было невдомек, как думают о ней другие люди, да и не обращала она внимания на мнение других людей, ибо всю свою жизнь была занята лишь тем, что добивалась для себя и брата места под солнцем, ведь на ее юные плечи легла нелегкая задача.       Все эти картины витали в голове у брюнетки, и она искренне не понимала, почему именно сейчас все они захотели прийти к ней и напомнить о себе. Кажется, с этой девушкой в ее жизнь стремится ворваться что-то новое, до этого неизведанное, и этим пугающее.       Когда исполняется тридцать, человек начинает стремиться к какому-нибудь постоянству, к спокойствию. Первое время это стремление выглядит таким ненавязчивым, будто бы скрытым под предлогом отдыха дома, или похода в один и тот же магазин, потому что там всегда свежий хлеб, а после это желание начинает руководить человеком, и заставляет отказываться его от рискованных действий ради сохранения покоя. —Нет, - тихо произнесла брюнетка и отошла от зеркала. – Нет, - тихо повторила она и прикрыла глаза, да выдохнула, собираясь с мыслями.       На столе ее ждал кофе. Одинокая кружка в которой был черный, словно бездна, напиток. Она взяла кружку в руки и посмотрела на свое отражение в жидкости.       Все хорошо – пронеслось у нее в голове. И все будет хорошо, будто бы мысленно подтвердила она. Саша чувствовала себя неуверенно, будто бы выбралась из кокона на свет божий, которого давно не видела, и, можно сказать, не знала.       Многое поменялось, и Шмидт это чувствовала, не понимала, но чувствовала. Страх довериться возрастал внутри девушки с каждым шагом минутной стрелки. У нее свидание, новый человек будет ее ждать там, у театра, или же она его будет ждать, но смысл был один.       Сделав пару глотков кофе, Саша посмотрела на часы и, оставив кружку на столе, направилась в комнату для сборов.       До концерта оставалось полтора часа, и это время Шмидт решила посвятить прогулке.       Свежий воздух часто помогал ей собраться с мыслями, и к тому же на улице не было гнетущей атмосферы, которая царила в ее квартире. В этих трех комнатах жили одиночество, страдание, которые испытывала девушка, оставаясь наедине со своими мыслями.       Саша понимала, что ничто человеческое ей не чуждо, но, когда ребенок обжигается, он начинает бояться, например, того же огня, так было и с ней. Когда-то давно, будто бы в прошлой жизни, она обожглась, и теперь очень сильно боялась подходить к этому огню.       Страх быть преданной одновременно с желанием быть с кем-то создавал бурю внутри брюнетки, от которой все, казалось, переворачивалось с ног на голову. И лишь небольшой островок постоянства в ее работе был отрадой для девушки, которая потерялась в хаосе своих мыслей.       Какие только методы Шмидт не испробовала, чтобы привести свое сознание в чувство. Записывала все мысли в дневник, разговаривала с собой, занималась совершенно ей ненужными и неинтересными делами, даже применяла физическое воздействие на собственный организм.       И последнее было для нее самым эффективным. Посторонний раздражитель помогал концентрировать внимание на своем воздействии, становилось легче.       И также становилось легче, когда прохладный зимний воздух ударял ей в лицо. Брюнетка вслушивалась в хруст под ногами, смотрела на снежную пустыню, царившую в парке, и будто бы ощущала тонкую, еще не угасшую связь с природой.       Возможно, все дело было в связи. Ей надо быть с кем-то связанной, чтобы держаться за эту связь и понимать, что ее жизнь не напрасна, что мир вокруг – это не иллюзия, как она сама – не иллюзия.       Остановившись посреди парка, девушка взглянула на одинокий фонарь и тихо выдохнула. Каждый раз, когда Шмидт подходила к нему, фонарь притягивал ее внимание и не менее эффективно успокаивал.       Она не пыталась себя ассоциировать с ним, но почему-то его свет притягивал взгляд брюнетки. Однажды, девушка даже сравнила себя с мотыльком, который ищет свой свет в темноте, и готов лететь к нему хоть на край Вселенной.       Чуть улыбнувшись, Саша направилась дальше по тропинке, спокойным взглядом рассматривая окружающий ее мир парка, и вслушиваясь в отдаленные звуки музыки, которая играла еще у каруселей.       Этот мир оставался позади нее, а впереди девушку ждала улица, а затем театр и концерт в нем.       Невольно в голову полезли мысли о том, что же ей надо будет сказать при встрече. Привет? Как дела? Как день прошел? Все это казалось ей самым обычным, заурядным, и в то же время таким, чего ей давно не хватало в жизни.       Почему эти вещи считают заурядными? Ненужными? Чем они плохи? Когда спрашиваешь у человека, как его дела, или интересуешься, как день прошел. Все же странный вид – человек. Вроде бы одарен разумом, а вечно все старается усложнить для себя.       Многие философы настолько высоко вознеслись в полете своей мысли, столько всего открыли в простой части жизни, как любовь, и так и не смогли по достоинству оценить простую фразу: «привет, как у тебя дела?», - всего лишь пара слов, которые в себе могут скрывать глубокий смысл, если они произнесены от чистого сердца, а не на автомате. Интерес к человеку, к его жизни, к будним дням, наполненным простой рутиной – одно из проявлений любви. Она многогранна, практически неизмерима, и о ней можно говорить долго, углублять в неведомые дали бездны, улететь далеко-далеко к горизонту, куда уходит смысл этой части жизни, но при этом можно не заметить самого простого, мелочи, в которой открывает смысл любви…       Саша и не заметила, как оказалась у театра. Зайдя внутрь и оказавшись в вестибюле, девушка уже заметила первых, пришедших на концерт людей.       Сдав свое пальто и получив номерок, Шмидт прошла к свободному дивану поодаль от людей и присела на него. Взгляд зеленых глаз невольно охватил помещение в поисках девушки, но она еще не пришла.       В голове у Саши мелькнула мысль, что все же она ждет Анну, и надеется, что та придет.       От осознания этого внутри девушки разлилось приятное тепло. Она чуть не улыбнулась, но затем поняла, что хочет этого, и лишь тихо выдохнула.       Все же ждет, все же хочет… Эти мысли стали для нее сродни платформы, на которую девушка наконец встала и ощутила шаткое равновесие внутри себя. Буря сомнений будто бы осталась под этой платформой. Где-то внизу под ней все еще завывал ветер мыслей, над которыми думала, опасений, которых отгоняла, но сейчас они не касались брюнетки, ибо девушка была высоко над ними.       Осмотрев вестибюль, Саша наткнулась взглядом на часы. Уже было полшестого. Всего тридцать минут оставалось до начала концерта, тридцать минут до прихода девушки… И тут в груди Саши мягко сжалось сердце и в волнении забилось чуть быстрее.       Это волнение было не холодным, а теплым, ибо внутри зеленоглазая ощутила приятную волну тепла. Тело странным образом расслабилось, будто бы скинуло с себя оковы и путы. Девушка почувствовала легкость.       Время для нее шло медленно – давало знать о себе ожидание. Но Шмидт старалась использовать его с пользой для себя. С приходом легкости в памяти начали всплывать различные картины ее детства, ее юности. Настроение постепенно поднималось, и Саша понимала, что в таком состоянии не будет проблем с общением, потому что зеленоглазая сможет немного открыть для Анны.       Перед глазами у девушки всплыла картина, когда ее отец учил кататься на лошади. Саша была маленьким и достаточно робким ребенком, который много чего боялся, и не решался попробовать.       Отец тогда ей сказал, что если она не будет пробовать, то даже не узнает, каково это смотреть на мир, находясь на коне.       Он усадил ее в седло и повел лошадь за поводья по тропинке, сказав Саше, чтобы та держалась за седло. Девочка сперва смотрела только на своего отца, не решаясь оглядеться вокруг, но постепенно она все же отходила от своего страха и начинала осматривать сад с высоты. Ее маленькие пальчики дотронулись до гривы лошади, и та даже не стала сопротивляться…Тропа, по которой они шли, казалась маленькому ребенку, будто бы расположенной на ладони, все было видно, и все казалось таким интересным, но больше всего интерес пробудился к этой лошади, с которой маленькую Сашу познакомили.       После прогулки она покормила ее, погладили и уже более не боялась ни подходить к ней, ни кататься на ней…       Открыв глаза, Шмидт вдруг осознала, что умеет кататься на лошадях. Это было для девушки сродни открытию века, о котором ни она, ни кто-то другой, даже не подозревали.       Вновь осмотревшись, Шмидт поняла по скоплению народа, что концерт вот-вот начнется. Оставалось не более пяти минут. Большая толпа двинулась по лестнице на второй этаж для входа в зал.       Зеленоглазая осмотрела еще раз, стараясь найти взглядом Анну, но той нигде не было. —Вы идете? – спросил кто-то ее. —Что? – посмотрела она в сторону спросившего. – Нет, простите.       Отойдя в сторону, чтобы не мешаться, Саша продолжала внимательно осматривать каждого вновь вошедшего, или уже идущего, чтобы найти девушку, но взгляд не находил ее.       Вновь ком в груди до боли сжался. Шмидт сжала кулак, чтобы успокоиться, и тихо выдохнула.       Неужели не придет? – мелькнуло в голове у девушки. В момент показалось, что даже концерт потерял свои краски, и вестибюль, хорошо освещенный, потускнел и помрачнел. Но Саша ждала. Ведь есть у нее еще пять минут, а стрелка часов неумолимо неслась вперед, не желая замедлить свой ход. —Девушка, концерт вот-вот начнется, - сказала ей работница театра. —Да, я знаю, - Саше не хотелось объяснять им, почему она не идет в зал. Зеленоглазая просто ждала, ощущая внутри горячий уголёк надежды, который не спеша тлел.       Прозвучал третий звонок, и дверь зала закрыли. У Саши чуть не подкосились ноги, она почувствовала внутри какую-то неприятную слабость. Сглотнув, Шмидт опустила взгляд и посмотрела на билеты, который, как оказалось, сжимала в руке.       Она присела обратно на этот диванчик и бездумно уставилась на пол в вестибюле, выложенный плиткой темного цвета с кристалликами, которые отражали свет в помещение, создавая иллюзию звездного неба под ногами.       Звуки вокруг нее на мгновение пропали. Она будто бы вновь провалилась в бездонный простор, который открывали ей эти звезды под ногами, пока не услышала знакомый голос: —Привет, - сказала Анна, подходя в спешке к Саше и на ходу расстегивая пальто. – Прости меня, пожалуйста. Я все объясню.       Подняв взгляд на девушку и искренне удивившись, что та все же пришла, Саша сама не заметила, как улыбнулась ей от радости видеть ее. —Добрый вечер, - произнесла брюнетка…