Сердца химер бьются ровно

       Сэм Винчестер уснул, стоило его голове коснуться подушки, точно провалился в в темный омут. Однако перед рассветом сон все равно пришел. На сей раз не джунгли — заснеженная пустыня. В высоких черных небесах полыхала зеленовато-розовая зарница, резкая, изломанная, бросающая тревожные блики на голубоватый мерцающий снег под ногами. Впереди, у самой дымной кромки горизонта, высились торосы, похожие на оскаленные зубы, и ветер тащил к ним по наледи облако поземки.        Сэм шел за ветром. Он не замечал, во что одет — только то, что холода он не чувствовал. Снежное крошево хрустело под ногами, льдинки кололи голые щиколотки, и все-таки холода не было.        Он шел вперед, туда, где на вздыбленном подобно спине дракона торосе его ждало нечто.        Сквозь марево поземки Сэм различал тонкий силуэт в ореоле волос, антрацитово-черных, цвета здешнего неба.        Нечто ждало его, положив руку на холку громадного песочно-бурого зверя. Зверь нетерпеливо переступал лапами.        Тебе нужно знать… Слушай! Не смей открывать глаз! Слушай!        Сэм шел, упрямо стиснув зубы, тяжело и устало. Неведомая сила пригибала его к земле, как бывает только во сне.        Мы старшие дети планеты, мы — не акт творения, мы — акт осознания. Человек бежит следом, жалкий и влюбленный. Ты — не беги. Ты — оставайся, и когда род людской падет, мы восторжествуем.        — Чего тебе нужно?! — выдохнул Сэм сквозь зубы. Протянул к силуэту руку и подивился, какие бледные, синеватые, у него здесь пальцы. Получается, он уже замерз? — Ты тот граф?        Не тот. Я тень сознания, химера мысли. Я иду за тем, что мое, и не стой у меня на пути. А лучше… исполни свое предназначение.        — Это мне нужно знать?! И только?!        Смех зазвучал продолжением арктического пейзажа. Негромкий, серебряный, колкий. Пробирающий до самых костей.        Нет… За вами наблюдают… Сейчас — и каждый миг.        — Кто?!        Но сон уже растаял. Сэм обнаружил себя нелепо вскинувшимся в теплый пыльноватый сумрак номера. Рассвет, блекленький, яично-желтый, едва занимался над крышами домов через дорогу.        Дин похрапывал на соседней кровати. Он спал на животе, щекой в подушку, и его правая рука свешивалась до самого пола. Рукав футболки задрался, позволяя Сэму во всех подробностях рассмотреть темный отпечаток ладони Кастиэля на плече старшего брата.        Кто за ними наблюдает, ангелы? Или то существо, прицепившееся к нему во сне, в воображении Сэма так похожее на описанного Леоном Ди-отца, имело ввиду нечто иное?        Или у Сэма Винчестера просто-напросто разыгралось воображение? Они же не регулярно снятся ему, эти сны.        Хотя если бы они снились регулярно, все было бы гораздо хуже. Зато, по крайней мере, они необычайно красивые, эти сны. Жуткие. Но красивые.        Придется рассказать. Не забыть бы к утру подробностей, будить-то брата он не станет, не когда Дин в кои-то веки не ворочается, не вскрикивает подранком от очередного видения Ада.        Сэм бессильно откинулся затылком на продавленную мотельную подушку, вдыхая запах дешевого лимонного кондиционера. По крайней мере, Сун Баожэй содержит свое заведение имени туалетной богини в чистоте и порядке…        Меньше чем через минуту он снова спал.

***

       С утра они снова обговорили план действий. Леон собирался опросить бабушку Бетси Макалистер, а Дин и Сэм опять направили стопы (точнее, колеса «Импалы») в сторону перинатального центра.        Криптозоолог считал бессмысленным искать мананангала днем и в человеческом облике, но Винчестеры единогласно с ним не согласились. Если нельзя обнаружить саму тварь, то ее следы найдутся обязательно, главное — уметь искать. А уж в поисках чудовищ Дин считал себя подлинным профессионалом.        В расписанной аистами больнице «агенты Хоуп и Берк» произвели невероятный эффект. Стоило Сэму, облаченному, как и Дин, в отглаженный ФБР-костюм, помахать удостоверением перед хорошенькой блондинкой, выглядывающей из окошка регистрации, как по всему центру наметилось центростремительное движение. Скучающие мамочки, и лежащие в стационаре, и просто ожидающие утреннего приема, обменивались шепотками и кидали на Винчестеров любопытствующие взгляды. Медсестры, похожие на декорации в своей нежно-розовой форме и таких же шапочках, сбивались в маленькие настороженные стайки. Добиться разговора с главным врачом в такой обстановке труда не составило.        Доктор В.Ходжо оказался внезапно мужчиной (а ведь Дин уже поверил, что попал в женское царство, куда из мужчин допускаются только будущие отцы!), высоким, сутулым и сухопарым. Он обитал в просторном светлом кабинете в окружении дипломов на стенах, обширной картотеки и двух аквариумов с толстыми оранжевыми гуппиями. Сидел за большим столом и быстро вносил что-то в память мерно гудящего компьютера.        — Удивительно, что бюро нами заинтересовалось, — заметил Ходжо, когда они обменялись дежурными приветствиями. — Позвольте-ка ваши документы, молодые люди?        Дин первым протянул удостоверение, безо всякого внутреннего трепета. Первое правило охотника (первое после непреложных заповедей вроде «всегда имей под рукой пакет соли» и «стреляй без предупреждения»): подделка должна быть качественной.        Доктор придирчиво изучил обе корочки прежде чем возвратить их законным владельцам. Скривил узкий жесткий рот в невеселой улыбке:        — Что ж. Чем могу помочь, агенты?        Дин предпочел предоставить слово Сэму. Младшенький определенно лучше разбирался во всяких там стремных вещах типа беременности и наверняка его очень-важные-причины-ФБР-влезть-в-это прозвучат круче.        Так что он самоустранился из беседы, предпочтя изучать кабинет и пейзаж за окном, которое выходило на ухоженный мини-парк. В такой час беленькие песчаные дорожки пустовали, зато на одной из литых ажурных лавочек ютилась обнимающаяся парочка.        Дин пригляделся повнимательнее и подавил желание присвистнуть. Скамейку облюбовали Соррен и Лайза, вот уж чьи светлые волосы и розовую сумочку ни с чем не удалось бы перепутать!        Так-так, и что же голубки забыли в центре с утра пораньше? Крошка Лайза явно не на сносях, у нее и пузико-то не наметилось еще. Кстати об этом…        Сэм с доктором Ходжо тем часом обсудили местные патологии, и доктор нехотя признался: да, он видит в происшествиях некоторые странности, однако не видит криминала и по-прежнему не понимает, какого черта в его вотчине позабыли федералы.        Тем не менее, он безропотно предоставил им электронную картотеку и даже лично указал на все случаи, показавшиеся ему подозрительными за последний месяц или чуть больше. Всего не пять, а целых восемь женщин (и среди них Сун Роу), по той или иной причине потерявших детей на последних сроках, причем более-менее медицинское обоснование имелось только у одной. Ребенок Клары Робинсон родился со сросшимися ногами и недоразвитыми легкими, чего не удалось рассмотреть заранее на УЗИ; но у Клары Робинсон в анамнезе имелась продолжительная сексуальная связь с собственным младшим братом. Что являлось врачебной тайной, о чем доктор Ходжо не преминул желчно напомнить.        Остальные же пациентки постыдных секретов не имели, беременность их протекала хорошо. До тех пор, пока они не ложились под крышу новенького центра: тогда с каждой из них неизменно происходила драма.        Сэм педантично выписал все данные пострадавших в блокнот, заглядывая в экран через докторское плечо, еще немного помучил Ходжо бесполезными вопросами. Под занавес на всякий случай спросил, не видели ли чего необычного.        Доктор наморщил лоб. Глядя из-под низких бровей, с силой потер тяжелый подбородок.        — Вы, молодые люди, по-прежнему не внушаете доверия, но… Да ладно, просто бред от перенапряжения.        — Доктор Ходжо, — вот что малышу Сэмми всегда удавалось хорошо, так это увещевательный тон и проникновенный взгляд. — Поверьте, вы можете нам рассказать.        Его голос сочился запредельной уверенностью. Дин мысленно поаплодировал, краем глаза продолжая наблюдать парочку в парке за окном. Белокурая Лайза вскочила, принялась вышагивать перед Сорреном взад-вперед, заполошно размахивая руками.        — Вы знаете… конечно, с точки зрения медицины это в самом деле не более чем галлюцинации от усталости. Я человек с богатым воображением, от чего и страдаю. Но иногда, когда я делаю ночной обход… — он замялся.        — Да? — осторожно поторопил его Сэм. — Вы что-то видите?        — Нет, — Ходжо снова потер подбородок. — Но запах… Я слышу запах. Очень густой, похожий на жасминовый, немного более терпкий. Он меня словно преследует каждое дежурство.        — Хм, — Сэм невольно скопировал его жест, играя невероятного профессионала, ни больше, ни меньше. — Скажите, а рядом с палатами этих женщин запах усиливался?        Ходжо вскинул на него нечитаемый темный взгляд.        — Не стану спрашивать вас, как вы догадались. Просто, молодые люди, знаете, я не лезу во всякие федеральные дела и в теории заговора не особенно верю, вы не подумайте. Но я буду вам очень благодарен, если вы прекратите бардак в моей больнице и я смогу продолжать спокойно работать.        — Не волнуйтесь, доктор, — Дин одарил его широкой улыбкой. — Это наш долг.        Едва выйдя из кабинета в коридор, Дин состроил Сэму страшные глаза.        — Пс! Я видел в окно парочку в больничном парке. Угадай, кого?        — Лайзу и Соррена? — моментально догадался умница-Сэмми. — И не смотри на меня так, разве они не единственная парочка, с которой мы здесь общались? Что они здесь делают?        — Мне-то откуда знать? — искренне удивился Дин. — Пойдем да спросим. Хотя вряд ли они нам ответят, да? Кстати, ты понял, причем тут запах?        Но мелкий только пожал широченными плечами.        Брейндтаун, не в пример Данхэму, радовал Винчестеров солнечной сухой погодой. Над ухоженным больничным сквером раскинулось прозрачное осеннее небо, и зеленые стрелы пихт казались на его фоне почти нарядными. Проектировщик мини-парка явно слышал про радиальную симметрию и все такое, поэтому в центре располагалась округлая полянка с гнездом больших гипсовых аистов, а от нее расходились четыре аллеи, по пять пихт с каждой стороны у каждой беленькой песочной дорожки. Через равные расстояния вдоль дорожек в декоративной тени ютились лавочки, разделенные фигурно остриженными кустами остролиста.        Черт, это место такое тошнотворно идеальное… Дин окончательно уверился в мысли, что привести сюда рожать жену может только полный придурок. В таких идеальных передовых центрах просто обязаны иметься шкафы, доверху набитые скелетами.        Или творится очешуенно эпическая сверхъестественная монстрохрень. Прямо как здесь.        Судя по красноречиво вытянувшемуся личику, Лайза Джемерсон не слишком обрадовалась, встретив вчерашних «репортеров» в больничном сквере. Карточка Лайзы, к слову, тоже мелькнула у Ходжо в компьютере. Оттуда братья Винчестеры на всякий случай почерпнули ее фамилию, возраст (семнадцать лет) и срок беременности (шесть недель, отклонений не выявлено).        — Привет, — поздоровался Дин, широко улыбаясь. — Этот парк — самое крутое место во всей больнице, правда?        — Привет, — хмуро бросила Лайза, кидая на сухо кивнувшего Соррена напряженный взгляд. — А вы что здесь делаете?        — Да вот, решили заглянуть в ваш суперсовременный центр, раз уж мы все равно в Брейндтауне, — Дин непринужденно пожал плечами. — Журналисты как сороки, мы обожаем все новенькое и блестящее. Мы говорили с персоналом, просто наметки, может, что и напишем… Потом увидели вас в окошко и решили пойти поздороваться.        Подростки слегка расслабились.        Они немного поговорили ни о чем; слово опять взял Сэм, постаравшись как можно деликатнее уточнить у мисс Джемерсон, не вспомнила ли она еще чего и не видела ли за прошедшие сутки чего подозрительного.        Дин улыбался как можно дружелюбнее, недоумевая про себя, какого, собственно, черта подозрительной ему кажется как раз юная парочка.        От размышлений и диалога его отвлек сигнал сотового, и желудок тут же сделал предательское сальто, а из головы на секунду пропали все мысли о деле. Разумеется, только на жалкое мгновение, однако Дин и за это мгновение отвесил себе самоуничижительный пинок.        Под понимающим взглядом Сэма, он оставил того продолжать обаять подростков, а сам отошел в сторону.        — Кас?        — Здравствуй, Дин, — прошелестела трубка. Дин почувствовал привычный уже трепет, абсолютно неуместный. — Где вы? Могу я явиться?        — Эй, нет! Мы пока на улице, — вышло резковато, срочно требовалось поспешное продолжение. — Давай так. Жди нас в мотеле, мы сейчас быстренько закончим тут и заскочим за тобой. Брейндтаун, мотель «Цзы-Гу», как-то так. Полчаса, окей?        — Хорошо, Дин.        Их личное пернатое недоразумение ухитрялось так произносить имя основного своего подопечного этим своим низким ровным голосом без тени эмоций, что Дин слушал бы и слушал.        Он постоял немного, считая короткие гудки. Потом убрал телефон и возвратился к облюбованной подростками лавочке. Хлопнул вновь вооруженного блокнотом Сэмми по плечу, заработав проницательный насмешливый взгляд.        Умница Сэмми, оказывается, успел вытребовать у несовершеннолетней парочки телефонные номера и втюхать им свой, «просто на всякий случай, вдруг вы все-таки что-нибудь вспомните и захотите нам рассказать». После они распрощались, причем на искусно накрашеном личике Лайзы отразилось откровенное облегчение: настырные «журналисты», видно, окончательно ей разонравились. Соррен выглядел скорее скучающим и немножко замученным жизнью.        В обозначенные Дином полчаса братья успели заехать в ближайший супермаркет, купить очередной набор готовой еды и обсудить положение. То есть, высказать догадки.        — Лайза, — уверенно заявил Дин, падая за руль и поворачивая ключ зажигания. Детка заурчала двигателем, приветствуя любимого хозяина. Сэм пристроил пакеты на заднем сидении и перебрался вперед. Недоуменно приподнял бровь.        — Лайза?        — Именно, Лайза. Нутром чую.        — Но доказательств у тебя ни одного, — проницательно постановил мелкий. — И потом, у нее медицинская карточка и все такое. Думаешь, врачи центра не заметили бы странности?        — А что, мы много знаем о внутреннем устройстве мана… манана?.. манага?.. да блин! Короче, ты понял.        — Мананангалов, — закатил глаза Сэм. — Вообще-то, пожалуй, нет. Разве только Леон, хотя в его бумагах никакой особой биологии.        — Так может, они так-то прям как люди, ну, пока не разделяются? — Дин всем корпусом развернулся к нему, с намеком подвигал бровями, ощущая прилив энтузиазма. Все просто чудненько сходилось. — И смотри, кому проще пробраться в обитель беременных? Беременной! Кстати, что на счет запаха?        — Не знаю, — протянул Сэм с явным сомнением. Нахмурился. — Вдруг важно? Короче так, посоветуемся с Леоном и подумаем, как ее поймать или исключить ее виновность. И надо рассмотреть другие варианты.        — Да говорю, это стопудово она, — пробурчал Дин, отворачиваясь обратно к ветровому стеклу и трогаясь, наконец, с места. — Как думаешь, Кас сможет нам сказать наверняка?        В ответ младшенький только фыркнул что-то вроде «Ради тебя постарается, мачо», достаточно невнятно, чтобы избежать подзатыльника. Дин милостиво пропустил подначку мимо ушей и врубил музыку. Брайан Джонсон возвращался во тьму и хвастался выбором*, и приятно оказалось думать, будто от знакомых до последнего аккорда басов содрогается унылая городская окраина.