Сердца химер бьются ровно

       Сожгли мананангала они в мусорном баке, в крохотном, мощеном фигурной плиткой дворике за мотелем. Госпожа Сун вышла на крыльцо у хорошо замаскированной стрельчатым буроватым плющом задней двери, стала, скрестив руки. Высохшая низенькая старушка, вся в черном, с длинными изукрашенными шпильками в тяжелых волосах. Очешуенно величественная.        Дина она напрягала, а самое стремное, она и Каса, походу, немного напрягала: ангел держался очень сковано и много тише обычного. Он упоминал, что на своей территории сяньли в десять раз сильнее и все такое, а его, отлученного от небес, должно быть, порядочно вымотала охота.        Дин лично сгрузил две половины одного мананангала в бак, пока Сэм и Леон разбирали на дрова три охотно пожертвованных хозяйкой старых мотельных стула из дешевых прессованных опилок. Кас стоял в стороне, запрокинув голову, глядел в темное небо. Слабый ветер колыхал полы его плаща, и у Дина сжималось сердце.        Наконец, костер занялся. Сэм подкормил его вынесенными Сун старыми журналами и отошел подальше. У Дина запершило в горле. Тварь давала неожиданно светлый сизый дым и горела не так, как горело бы человеческое тело. Пахла, правда, еще мерзее, печеной гнилью, духами и плавящееся синтетикой.        Сун торжественно склонила голову, звякнув висюльками на шпильках. Жуткий все-таки звук, и чистый, капель сквозь треск чадящего огня.        — Ищущий, я благодарна.        — Я тут вообще не причем, — Леон подошел к ней, на ее фоне показавшийся неотесанным и смущенным. — Мананангала убили охотники.        И да, Дину он по-прежнему стоял поперек горла. Бесил. Двинутый мудак, Ахав, мать его. Зато Сун он явно нравился. Во всяком случае, Винчестерам она только сухо кивала, Кастиэля вовсе игнорировала, а криптозоологу улыбалась маленькой китайской улыбкой, приятно преображавшей желтое старческое лицо.        Она участливо дотронулась до Леонова предплечья, сжала.        — Все едино, мой друг. Они пришли с тобой и за тобой. Должен ли мой род отплатить победителю убийцы сына моей маленькой Роу?        — Вы знаете, от чего я никогда не откажусь, — хмыкнул Леон. Скрестил на груди руки, позволив ладони сяньли соскользнуть. — Как мне его догнать?        Сун покачала головой. Дину, упрямо все наблюдавшему на всякий случай, отчаянно захотелось схватить ее за плечи и как следует потрясти, такое у криптозоолога стало лицо. Больное, обреченное, пересеченное слишком яркими воспаленными царапинами.        — Ты же знаешь, Ищущий, — чтобы разобрать слова Сун, мягкие, будто кошачье мурлыканье, пришлось напрячь слух. — Никто не властен над ками и никто не знает, где его искать. Особенно теперь, когда мир застыл на кромке.        Леон стиснул в кулаке камушек, болтающийся, как обычно, у него на шее, и ничего не ответил.        Дин досадливо цыкнул, отвернулся. Сунул руки в карманы куртки. Отчего-то ему стало зябко. Сэм не отрывал взгляда от костра, Кас — от неба.        Что ж, в конце концов, Дин сам себе обещал подвижки в деле своей проблемы.        Он подошел к ангелу, стал рядом, плечом к плечу, почти касаясь.        — Кас?        — Все в порядке, Дин, — отозвался тот негромко. И, черт подери! Так, как он произносил имя старшего Винчестера, его никто никогда прежде не произносил. Серьезно, Дин аж мурашками покрывался.        Чувствуя непривычное смущение, он грубовато хмыкнул.        — Ни хрена не в порядке. Давай, колись.        — Я подумал, как странно, — Кас на него не смотрел. — Тварь, которую мы убили, крылата. Она могла взлететь, пусть и разделившись надвое.        — Эй, ты ведь тоже по-прежнему летаешь по-ангельски! — Дин собрал в кулак всю волю и обнял ангела за плечи, все-еще-дружески. — Ни хрена не понимаю, как это работает, но Леон вроде… типа видит твои крылья, и все такое.        — Ты же знаешь, это ненадолго, — Кас звучал не печально, скорее деловито. — С каждым днем я все больше человек. Я… иногда мне нужен отдых. Меня тошнит. Иногда я испытываю голод.        «Это твоя вина, Дин Винчестер» не прозвучало, и на самом деле Кас наверняка ничего такого не имел в виду. Однако Дин знал за собой сопливую склонность к самокопанию и самонакручиванию. Потому недостающее обвинение он прекрасно додумал сам. Блестяще.        После они и десятком слов не обменялись, и стоило мананангалу прогореть, Кас сослался на дела и благополучно свалил.        Так и вышло, что рассвет Дин встретил, не отсыпаясь после охоты, как Сэм и Леон, а в баре. Машину брать не стал, дошел пешком, прежде поднявшись в номер переодеться. Оставил куртку, влез в свежую рубашку, оружие вручил брату.        Сэмми попытался что-то спросить, но наткнулся на тяжелый взгляд, подкрепленный крепким словцом, и махнул рукой. Мол, не хочешь разговаривать — настаивать не стану.        От усталости мир воспринимался с заминкой, начинал навязчиво ныть висок: еще один прощальный подарочек Преисподней, до своей смерти на мигрени Дин не жаловался.        К счастью, полуподвальный бар, работающий до последнего клиента, он приметил еще на въезде в Брейндтаун, и ему повезло — было открыто.        Разумеется, бармен, очень симпатичная темнокожая девушка с буйными кудряшками, не обрадовалась позднему (раннему?) посетителю. Электронные часы над стойкой показывали без десяти пять по полуночи, а кроме Дина в заведении обретался только в ноль бухой мужчина средних лет, тихо-мирно доходящий за дальним столиком в компании бутылки дешевого виски.        Однако бармен оказалась профессионалом и навесила на миленькое личико вымученную улыбку.        — Доброй ночи. Или доброго утра. Есть предпочтения?        — Четыре шота, на ваш выбор, — криво улыбнулся ей Дин, взбираясь на деревянный барный стул. Пока бармен отвернулась, занявшись его заказом, он принялся разглядывать свое пристанище на ближайшие пару-тройку часов. Или меньше, если эту темнокожую красотку удастся склеить раньше. Она должна будет рада уйти с ним хотя бы потому, что тогда сможет закрыть бар, разве нет? И у нее шикарные кожаные шорты, межу прочим — то, что Дин оценил первым делом.        Заведение выглядело чисто и безвкусно: обычное провинциальное местечко, которое содержат «без огонька». Деревянная мебель, покрытая давно потрескавшимся темным лаком, полумрак, дощатый пол, пустой бильярдный стол у дальней стены, над ним внезапно висит горшок с живыми фиолетовыми цветами.        — Вот, пожалуйста, — бармен поставила перед ним четыре рюмки, всклянь наполненные красноватой жидкостью. В каждой плавало по вишне, и Дин отчего-то не сомневался, темнокожая красотка нарочно смешала ему самые дорогие шоты в баре.        Но у него была фальшивая кредитка, а на дворе, на минутку, Апокалипсис.        Выпивка, плотная, сладкая и вишневая, обожгла горло, горячим комом ухнула в желудок. Зато в голове немного прояснилось, и в ушах приятно зашумело. Дин облизнулся, долгим многозначительным взглядом смерил красотку-бармена и поднял вторую рюмку.        — Великолепно! Ваше здоровье.        — Дерьмовая ночь? — сочувственно поинтересовалась девушка, глядя на него уже мягче. Дин улыбнулся шире, довольно. Вот так-то, против обаяния старшего из братьев Винчестеров ни одна чертова барменша не устоит!        — И не говорите. Хуже не придумаешь. Я сотворил полную херню, и теперь не получается разгрести последствия. И от этой херни больно людям, которых я люблю.        — Все как-нибудь наладится, вот увидите, — она мотнула хорошенькой кудрявой головой.        Дин вздохнул и залпом опрокинул в себя второй шот. Прожевал вишенку, ощущая резкий сладко-алкогольный вкус, ликер и ром, и вишневый сироп.        Дверь бара хлопнула, лицо милашки-бармена вытянулось, но она ничего не сказала, а Дин не захотел отвлекаться на нового позднего-раннего посетителя. Усталость и крепкая выпивка быстро брали свое. Он поднял третью рюмку.        Загривок мазнуло прохладным дуновением, Дина окутал запах лилий и ладана. И чего-то кристально-свежего, заставившего на миг отступить алкогольный дурман.        — Вы не первый и не последний, кто причиняет боль любимым людям, — раздался совсем рядом шелковистый мужской голос, хотя Дин готов был поклясться, что не слышал никаких шагов. Он дернулся, попытался вскочить — и на его запястье легла легкая тонкая рука (длинные темно-красные ногти царапнули кожу, волоски стали дыбом), без усилия удержавшая его на месте. Половина шота выплеснулась Дину на пальцы.        — Ваш знакомый? — хмыкнула барменша со странным выражением.        — Да ни фига! — Дин высвободился и обернулся, почти спрыгивая со стула. И оцепенел.        Он совершенно точно видел это создание прежде. В памяти смутно всплыла россыпь бумаг на кровати Леона, приколотое за уголок изображение на стенде в одноместном номере данхэмского мотеля.        Разом он понял Леона с его одержимостью. В этом создании отражалось… нечто. Оно (Дин тряхнул головой, отгоняя хмель, но все равно не смог наверняка назвать визитера мужчиной, пусть и мысленно) стояло посреди бара, будто окруженное аурой невесомости, облаченное во что-то сине-золотое и узорное, похожее на гибрид платья и восточного халата.        Существо стояло и из-под легкой завеси блестящих черных волос смотрело на Дина Винчестера лукавыми раскосыми глазами; смотрело, улыбаясь крохотным алым ртом. И оно правда выглядело как китаец (китаянка?), подозрительно бесподобно красивый.        — Какого?!.. — Дин снова потряс головой. Не помогло. «Моби Дик» Леона Оркотта стоял перед ним воочию, больше похожий на фарфоровую статуэтку, чем на живого человека. — Ты же этот… Ди?! За которым зооф... в смысле, Леон десять лет гоняется?! Да какого черта?!        — Вроде того, — скривило существо личико, почему-то разом утрачивая львиную долю мистического флера. Повело точеным плечиком и резво взобралось на стул рядом с Дином. Постучало по стойке коготками, и впрямь устрашающе длинными, покрытыми темно-красным лаком. Не привиделось. Дин машинально потер запястье. — Мне то же самое, только одну штучку. Оно же сладкое, мистер Винчестер?        — А-ага, — реальность упорно отказывалась становиться на место. Душа природы, или как там, сидела рядом с ним во вшивом баре на окраине Брейндтауна и требовала шот. — Погоди, серьезно, какого черта?!        — Вы так грубы, мистер Винчестер, — протянуло существо печально и недовольно. Откуда-то оно знало его фамилию, чему Дин совершенно не удивился. Бывает. Теперь Винчестеров куча всякой демонской швали знала, Винчестеры же нынче ходячие мишени, выходные костюмчики. Мессии. Почему бы воплощению тоже их не знать?        Воплощение получило от барменши свой шот, понюхало и сделало крошечный глоточек.        — В самом деле сладко. Хотя я вовсе не одобряю алкоголь, мистер Винчестер. Он не решает ни одной проблемы, ни в малейшей степени.        Дин не взял с собой оружия, намерено не взял, собираясь напиться до состояния, когда таскать пистолет противопоказано.        Теперь о своем решении он жалел.        — Какого. Черта? — уже тише, с расстановкой, повторил он в третий раз, чувствуя себя героем очередного муторного сна. Он, нахрен, устал. В том числе, от обилия непознанного дерьма в жизни.        Самое смешное, барменшу новый посетитель не раздражал и не удивлял. Дин поражался ее спокойствию. Особая магия природы, типа того?        Существо тем часом аккуратно подцепило вишенку за черенок, отправило в рот преисполненным изящества жестом, достойным низкопробной порнухи, и довольно зажмурилось.        — М-м.        Оно определенно испытывало расшатанное терпение Дина. И определенно это понимало. Дин сжал кулаки и отчетливо скрипнул зубами. Будь он чуть менее вымотан и чуть более пьян, он бы уже схватил тварь за шкирку и поволок во двор, не убить, так оттащить к Леону. Пусть сам разбирается, Дин Винчестер не нанимался вникать в чужие мелодрамы.        Выдержав почти театральную паузу, существо обратило к нему свой взгляд. У него оказались приметные разноцветные глаза, радужка правого отливала золотом, левого — зловещей лиловизной.        Дин против воли почувствовал напряженный холодок и пожалел о выпитых шотах. Равно как и о решении вообще прийти сюда.        — Мистер Винчестер, — голос существа упал еще на пол октавы. — Сейчас вы оплатите свой алкоголь, затем мы с вами встанем и пойдем к милейшей Сун Баожэй. Можете не вздрагивать, вы наверняка догадались, зачем я здесь.        — Ни хрена подобного, — упрямо набычился Дин. — Колись, или, честное слово, я…        — А вот зачем здесь, я имею в виду это прекрасное заведение, зачем здесь вы? — перебили его с мимолетной улыбкой. Дин поперхнулся. Покосился на невозмутимую барменшу; та, отвернувшись, переставляла за стойкой бутылки, подозрительно легко утратив к клиентам интерес.        — Пришел выпить, — нет уж, откровенничать с условно-богом природы Дин не подписывался, увольте! Если это вообще тот «граф Ди» Леона Оркотта, а не какой-нибудь предприимчивый демон или перевертыш, удачно воспользовавшийся случаем. — Ночка тяжелая, и твое общество ни хрена не помогает. Я устал, в конце концов. В четвертый, мать его, раз спрошу, какого гребаного черта?!        Предположительно-граф вздохнул, снова переменившись в лице. Оправил и без того безупречные складки шелковых рукавов, жестких от золотой вышивки по пройме и манжете.        — Можете не отвечать. Я наблюдаю за вами некоторое время, чужими глазами, разумеется. Когда вы встретили мистера детектива… когда вы вместе взялись за химеру.        — Химеру? — уточнил Дин, приподнимая бровь. Он надеялся, скептически. — Ты о волке-убийце?        Существо скрестило ручки на груди, поверх вышитых гладью диких лилий. Его платье-халат при всей несуразности могло сойти за произведение искусства. Хотя Дин предпочел бы разглядывать его на манекене или на симпатичной китаяночке. Не то чтобы он увлекался искусством.        — Я знаю, что химера из себя представляет. Воля моего отца, заключенная в хищную оболочку и рвущаяся к цели. И я знаю, что и вам это известно.        — Ни хрена, мы просто предположили, — открестился Дин, по-прежнему недоумевая, отчего сидит и ведет диалог с новой самой странной тварью в своей практике. Нужно было просто пристрелить Леона Оркотта в данхэмском лесу, типа несчастный случай. — И лично для меня это теория наполовину из ненадежного источника, ясно?        — Но другой у вас нет, — проницательно улыбнулся его собеседник. Улыбочки реально начинали нервировать. — И в глубине души вы верите моему дорогому детективу, потому что он до смешного похож на вас. Нет-нет, не спорьте! Я же говорил, я наблюдал за вами. Вы, мистер Винчестер — упрямое человеческое создание, непримиримое, закостеневшее в своей грубой броне и увлеченное саморазрушением. Просто поразительно.        Дин открыл рот для отповеди, однако ничего не сказал. Чертов ками говорил отвратительную правду. Криптозоолог порядочно раздражал как раз оттого, что Дин с неудовольствием узнавал в нем такого же придурка, как он сам. А что же бесит больше, чем замечать косяки своего характера в другом человеке как в зеркале?        Но погодите, разве Дин просил психологической помощи? Какая разница, похожи или нет они с Леоном Оркоттом, если Дин Винчестер сидит во вшивом баре с одетым в платье с лилиями восточным воплощением природы, а на дворе Конец Света?        Воплощение наблюдало за ним, небрежно заправив за ухо гладкие пряди ровной стрижки.        — Вы спрашивали, «какого черта», мистер Винчестер. Я вам отвечу, насколько это возможно. Я ощущаю некоторую ответственность, в конце концов, химера — плод моего отца. Она убивает не столько ради питания и точно не ради возмездия, а более всего ради забавы. Я не в восторге от человечества, но оно прекрасно уничтожит себя само. Отведите меня в «Цзы-Гу», мистер Винчестер. Вам не обойтись без моей помощи никоим образом.        — Ты, Ди или как там тебя, — Дин потер затылок, пощипал себя за переносицу, прогоняя остатки хмеля. — Бла-бла-бла, Леон нам примерно рассказал, в чем ваша с ним проблема. Так что хватит молоть чушь. Хотел видеть зоолога — надо было сразу к нему идти. Десять лет, охренеть можно.        Фарфоровое личико воплощения болезненно покривилось. Он походил на человека сейчас много больше, чем в предыдущую четверть часа.        Кроме шуток, у Дина хватало своих проблем. Серьезно.