Мои плохие парни

Мотоцикл тормозит на светофоре. Хеджу крепко держится переплетенными пальцами за Чонгука, и когда он спрашивает, куда ее отвезти, она пожимает плечами. — Не знаю, куда-нибудь. Хеджу все равно, лишь бы не домой. Уверена, там ее будет ждать Тэхен, а она не готова еще… Чонгук ничего не отвечает, и девушка на секунду чувствует себя прилипалой. Жвачкой на подошве новенького. Но он ведь ее игнорирует — значит, не сильно ему мешает. Тем более сам предложил подвезти, пусть и везет теперь, какая разница, где жвачка отвалится. Хеджу удивляется месту, где Чонгук глушит мотор. Но то, что здесь конечная, она понимает, когда парень снимает шлем. — Я не собираюсь умирать, — она смотрит на него с легким недоверием, продолжая сидеть на мотоцикле. — Говорю на тот случай, если ты неправильно меня понял. Гук усмехается и отходит к перилам моста. Несколько секунд смотрит на реку, затем достает из кармана пачку сигарет и закуривает. — Мне нравится это место, — он поворачивается лицом к Хеджу и упирается ногой о перила. — Ты бывала здесь? Хеджу аккуратно слезает с мотоцикла и переводит взгляд с новенького на реку Хан. Медленно подходит ближе к перилам, и, когда их локти соприкасаются, смотрит вниз. — Ни разу, — говорит она, неотрывно следя за течением мутной воды. — Отличное место, чтобы проветрить голову, — Чонгук все еще стоит рядом. И Хеджу мысленно соглашается: закрывает глаза и подставляет лицо ветру, но слегка вздрагивает, когда парень тоже решает посмотреть на реку. — Давно ты куришь? — спрашивает она, когда очередное облако дыма вырывается из обветренных губ Чонгука. Он сразу же отворачивается, чтобы сделать последнюю затяжку, и бросает окурок в воду. — Как узнал, что мать больна. Глаза Хеджу резко расширяются. — Надеюсь, матушка здорова уже. Гук морщится то ли от внезапно яркого солнца, то ли от горечи воспоминаний. — Она умерла год назад, — говорит спокойно. — Прости, — девушка склоняет голову, коря себя за глупое любопытство. — Сочувствую, Чонгук. Он молчит, и Хеджу решает, что лучше последовать его совету и все же проветрить голову. Проходит меньше минуты, как парень снова чиркает зажигалкой, но та не поддается из-за ветра. Хеджу не сразу понимает, что наблюдает за Чонгуком. Как он морщит лоб, прикусывает фильтр зубами и аккуратно выпячивает губы, чтобы сделать затяжку. Густой дым скользит по еще незатянувшейся ранке и рассеивается в воздухе. Хеджу ловит себя на том, что отчаянно хочет попробовать так же. — Дай мне сигарету. — Нет, — не задумываясь, резко отвечает Чонгук. Хеджу недовольно поджимает губы, но не спорит. Она уверена, что с ним это бессмысленно. Вот у Тэхена можно было выпросить все, что угодно. Он всегда шел ей на уступки… — Почему не спрашиваешь ничего? — О чем? — ровным голосом интересуется Чонгук. — Ну, ты же видел все утром, как и все наши, — Хеджу не понимает, почему хочет поговорить обо всем именно сейчас и именно с новеньким. Может, потому что он выглядит так, словно ему все равно? — А что тут спрашивать? — снова затяжка. — Это не мое дело. "Верно, не твое" — думает Хеджу, но продолжает смотреть на сережку в ухе парня. — Если не твое, то почему помог мне… сбежать? Хеджу ждет ответа, а Чонгук лишь недовольно дергает скулой, делая очередную затяжку. Не скажет, конечно же. — Ты же видел вчера Тэхена с той девкой, — Хеджу смотрит на его разбитую губу и ей кажется, что это ужасно больно. — Я же сказал. Хеджу грустно усмехается: она не глупая — наверняка, Тэхен пришел утром, чтобы припугнуть новенького. Не учел только, что не один он мог их видеть. — Я знаю, что он там был, — Хеджу практически блефует, но какая уже разница. — Его там видели наши девчонки. — Почему тогда сама не зашла, а мне поверила? — Чонгук поворачивается, чтобы посмотреть на девушку. — Не знаю, — Хеджу пожимает плечами и опускает взгляд на дымящуюся в пальцах Гука сигарету. И так ловко ее выхватывает, что парень не сразу понимает происходящего. Только когда она резко заходится кашлем после первой сильной затяжки, недовольно цокает и забирает сигарету. — Я же ясно тебе сказал — нельзя. Хеджу наблюдает за летящим вниз окурком и кивает, все еще чувствуя, как печет в горле, а еще во рту гадко, будто пепла наелась. — Хорошо, поняла уже, — хриплым голосом говорит, выкашливая остатки дыма из легких. Гук достает пачку жвачек из куртки и протягивает их Хеджу. Она не отказывается. — Чонгук, — Хеджу пытается надуть пузырь, но безрезультатно — никогда не умела так делать. — А ты веришь в любовь? Она не замечает, как брови парня ползут вверх от неожиданного вопроса, потому что смотрит вниз, на воду. Хеджу никогда не спрашивала об этом у Тэхена. Даже жалеет немного. Ведь что, если подобным только девушки заморачиваются, а у парней все куда проще? — Я верю, что для каждого человека есть свой человек, — немного помедлив, отвечает Чонгук, и Хеджу заинтересовано поворачивается. — А можно разлюбить «своего» человека? Он облизывает сухие губы, прячет руки в карманы куртки и следит за проезжающими мимо машинами. — Можно. И Хеджу кивает, глядя себе под ноги. …это не случается по щелчку пальца, и не за один день или час. Это накопительный эффект обид и недомолвок. Один раз не пожелать доброй ночи входит в привычку, а потом не замечаешь, как перестаешь целовать в висок и спрашивать, почему не спится. Это значит, что чувства остыли, это значит — разлюбить. — Готова ехать? — спрашивает Чонгук, пиная бетонную плиту ботинком. Хеджу поднимает на него взгляд и… понимает, что, наконец, призналась себе во всем. И это понимание глухим нытьем отзывается где-то меж ребрами. — Да, поехали уже, — Хеджу поправляет взъерошенные ветром волосы и идет к мотоциклу.

***

Хеджу не ошибается — машина Тэхена припаркована прямо напротив ее дома. Чонгук тоже ее замечает: глушит мотор и оглядывается на девушку, будто спрашивая — что делать: уезжать или… Хеджу выбирает другой вариант. — Спасибо, что подвез, — она слезает с мотоцикла и поправляет спутанные волосы. Тэхен хлопает дверцей. — Мне остаться? — спрашивает Гук и, Хеджу мотает головой. — Дальше я сама. Чонгук бросает короткий взгляд на стоящего в паре метров от них Тэхена и давит по газам. Хеджу остается на месте. Поджимает губы и смотрит на свои туфли. Ей не хочется видеть Тэхена, тем более — слушать. Но он ведь не уедет. Она уверенна, что всю ночь здесь будет торчать, пока не добьется своего. — Зачем ты приехал? — говорит она, когда видит носки его кроссовок в метре от себя. — Ты не оставила мне выбора. — Голос у него ласковый, и намека нет на то, что он злится на нее из-за новенького. — Ты сам сделал свой выбор, Тэхен, я тут ни при чем. — Внутри Хеджу буря закипает. — Крош, послушай… — Нет, — Хеджу резко смотрит на парня, — это ты меня послушай. Она сглатывает рваный вдох и облизывает пересохшие губы. Пальцы начинают подрагивать, и ей кажется, то ни черта у нее не получится поговорить сейчас. Хочется плакать и бить посуду, а не слушать глупые оправдания, поэтому… — Ты настолько эгоистичен, что даже не готов подождать. Ты не думаешь, что сделал мне очень больно? Ты целовался с другой девушкой. Я даже думать не хочу, что вы там с ней еще делали и когда это было в последний раз. — Она глубоко дышит, словно боится задохнуться от своих слов. — Но знаешь что? Я не хочу тебя слушать. Не сегодня, — она отдергивает руку, когда Тэхен пытается ее коснуться. — И завтра, думаю, тоже не захочу, Тэхен. Если ты и правда хочешь как-то это объяснить, тебе придется подождать ровно столько, пока мне не захочется услышать твои оправдания. И не смей караулить у моего дома, потому что я вызову полицию, слышишь? Хеджу часто-часто дышит и всхлипывает, поздно понимая, что слезы таки текут по щекам. — Пожалуйста, уходи, — она резко вытирает ладонью глаза и разворачивается, чтобы уйти первой.

***

Хеджу, на удивление, больше не хочется плакать. И мыслей в голове никаких. Она несколько минут простояла под прохладной водой в душе, затем укуталась в халат и легла. Кажется, проходит целая вечность, пока она отрешенно наблюдает за кружащимися в воздухе пылинками. Но этому занятию приходит конец, когда солнце перестает освещать комнату, погружая все вокруг в полумрак. Хеджу медленно поднимается, когда в комнате совсем уже темнеет. Подходит к окну и с облегчением выдыхает — Тэхен ее услышал и в полицию звонить не придется. Дома нет никого, и Хеджу решает приготовить ужин на всех. Чтобы снова не начать думать... Она долго изучает содержимое холодильника, прикидывая, чем удивит и порадует родителей, затем достает все овощи и мясо. Отец любит стейки, а мама уже лет пять питается травками-муравками, поэтому Хеджу будет готовить для каждого. Передник надет, волосы собраны в небрежный пучок, музыка на телефоне выравнивает темп нарезки салата. Хеджу даже подпевает любимую песню, незаметно для себя виляя бедрами. Все же готовка очень хорошее занятие — лучше всяких дорогих психотерапевтов. — Айщ! — шипит девушка, когда хватает горячую крышку сковородки. Быстро бросает ее назад и хватается кончиками пальцев за мочку уха. Это заставляет ее отвлечься от процесса готовки и заметить сидящую на диване гостиной женщину. — Мам? — Хеджу неуверенно подходит к ней со спины и касается плеча. — Иди переодевайся, я почти закончила с ужином. Мама? — Я н-не голодная, — мямлит женщина, не глядя на дочку. — Накормишь с-своего пап-почку… Она медленно поднимается и заплетающейся походкой идет на верхний этаж, а у Хеджу все внутри обрывается. — Да ты издеваешься… — слезы наворачиваются на глаза, и она до боли кусает губы. Секунда, две, три. Хеджу с нескрываемой злостью срывает с себя передник, бежит на кухню и все приготовленное безжалостно выбрасывает в мусор. Семейный ужин? К черту все! Она до безумия измотана. Решение приходит внезапно: Хеджу в который раз за день вытирает слезы и тоже поднимается на верх. Хлопает дверью своей комнаты и в попыхах начинает собирать вещи в рюкзак. Она выходит из дома через парадную дверь прежде, чем сделает это среди ночи, прыгая из окна. Хеджу сидит на остановке и провожает пустым взглядом каждый подъехавший автобус. Людей практически нет, и от этого легче. Никто не смотрит на нее. Да и кому она нужна вообще, даже если собственным родителям на нее плевать? Она делает глубокий вдох и закрывает глаза — хорошо, что сбежала до скандала. Почему раньше так не делала? «классное место на мосту, и правда освежает» Хеджу отправляет смс, и ей внезапно становится смешно: написать даже некому в такой ситуации, кроме как новенькому, который и не ответит. Девушка снова усмехается, когда видит, что сообщение прочитано. — Козлина пусанская, — она показывает кулак телефону, но продолжает печатать. «не придумывай себе ничего лишнего, я просто такси жду и мне нечем заняться» Снова прочитано. «да блин, ты же читаешь, что, палец отвалится, если долбанный смайл пришлешь?» Хеджу нажимает отправить и смотрит на подъехавший автобус. Она даже не знает, что за рейс, но резко подрывается и забегает внутрь. Платит водителю наличкой и занимает место у окна. Вечерние улицы переполнены людьми. Все куда-то спешат. Все, кроме нее. «ладно, можешь не отвечать, мне все равно» В гостиницу нельзя, отец запретил давать лишний повод репортерам. «я ушла из дома, представляешь» Хеджу начинает казаться, что она пишет в дневник, который вела в глубоком детстве. «интересно, куда едет 504 автобус?» А, в принципе, без разницы: сойдет на конечной, потом на такси доедет до какой-нибудь сауны. Утром поговорит с отцом о той квартире, что пустует в Канныне. Хеджу смотрит в телефон, собираясь напечатать «ладно, не бери в голову», но замирает, потому что ей, кажется, собираются ответить. «Содемунгу 24\108» Приходит короткое смс. Хеджу сначала долго смотрит, а потом искренне улыбается — дневник все-таки живой.