***
В столовой как обычно много народу, но Чон успевает занять только что освободившийся столик, ставя на него свой поднос. Он не стал ждать, пока Хеджу определится с выбором овощей, отдал ей свою карту и сказал на ухо ни в чем себе не отказывать. Хеджу старается не думать о лишнем, кивает на привычную брокколи и улыбается, желая хорошего дня, когда женщина возвращает чонгукову карту. Она идет к столику, где сидит Чонгук, но замечает, как на нее смотрят бывшие «подружки». Хеджу хочется закатить глаза, когда Мина с сожалением поджимает губы, и она хмыкает, вскидывая подбородок, когда Инха меряет ее презрительным взглядом. «Не подавитесь», — так хочется съязвить в адрес компашки змеюк, но Хеджу никогда не покажет, что ей есть до них дело. Она буквально чувствует на себе их колючие взгляды, когда ставит поднос напротив Чонгука, и не может сдержать улыбку. — Что-то хорошее случилось? — спрашивает парень, глядя ей в лицо. — Да так, ничего, — Хеджу не станет говорить, что вспомнила, как девочки обсуждали появление новенького и завидовали, что он ей в напарники достался. Так вот, выкусите, сучки, теперь она еще и обедать с ним будет вам назло! Но только не подумала, как самой-то выжить в такой близости с тем, на кого реагируешь, будто… — Приятного аппетита, — говорит Чонгук и кладет кусочек тушеного мяса ей на рис. — А у тебя он что, пропал? — трогая палочкой мясо, она переводит взгляд на Гука. Понимает, что лучше бы тихое «спасибо», но сдержанность никогда не была ее фишкой. — Ты себе столько положила еды, будто боишься моего банкротства. Хеджу не может сдержать улыбку. Он что, флиртует? Нет-нет, Чонгук, не смей быть таким… милым. Она кусает губы, чтобы лишний раз не светиться радостью, и цепляет палочками овощи. — Все разобрала? — Гук спрашивает неожиданно, и она резко поднимает взгляд. Что разобрала? Смысл его приглашения на обед? Или… она слишком пялится на его лицо? Боже. Что?! — Я про свой почерк. Хеджу прямо сейчас не откажется от бокала шампанского и джакузи, чтобы усмирить волнение. Она кивает. — У тебя, кстати, хороший стиль заметок, — она все же говорит то, что не собиралась. — Разрешить тебе им пользоваться? — он улыбается. Ну вот, знала, что так и будет. И зачем только ляпнула? Черт, да потому что знала! — Как-нибудь перебьюсь, — фыркает Хеджу, поправляя волосы, а Чонгук не переставая смотрит на нее. — Ты же просто так ничего не одалживаешь. — Плата прежняя — обед и… от кексов тоже не откажусь. — Слишком много за такую мелочь, — Хеджу подыгрывает не без интереса. — Решайся, оно того стоит, — он тянет уголок губ вверх, открывает воду и делает несколько глотков. Так, что Хеджу самой захотелось. Она сглатывает. Эм… О чем он сейчас вообще? — Кто тебя этому научил? Так конспектировать, — Хеджу избегает опасных тем, но делает очередную глупость — подцепляет палочками горошинку из своего рагу и с торжественным видом кладет ее в миску риса Чона. — Даже не знаю, чем заслужил это, — Гук выгибает бровь. — Считай, что взятка, — смеется Хеджу. — У тебя талант вести переговоры, — и он тоже смеется, а потом чуть подается вперед, демонстрируя левую щеку. — Видишь этот шрам? — Какой? — Хеджу даже не знает, почему спрашивает, потому что шрам заметила уже давно, но не станет же так просто признаваться в этом. Ну, а Гук два раза не повторяет: подозрительно спокойно тянет свою руку через стол и сжимает пальцы Хеджу. Она хочет возмутиться, но все слова тонут в приятном ощущении тепла его ладони. Оно струится от кисти по телу, заставляя подчиняться, и Хеджу не знает, что происходит, но не препятствует, когда Гук тянет ее руку через стол. Все будто замирает внутри, когда он прижимает ее ладонь к своей щеке. — Здесь, чувствуешь? — он спрашивает, а Хеджу уже не знает, что должна. А чувствует она буквально все: его шершавые пальцы на своих, легкое покалывание в теле и его щеку, тепло его кожи. Боже. И этот шрам, его она тоже чувствует. Хеджу кивает, облизнув вмиг пересохшие губы, и еще понимает, что ей слишком, невыносимо, просто чертовски жарко. Она аккуратно выдергивает ладонь и вот уж совсем неловко хватается за бутылку воды. — Так вот, когда я перешел в среднюю школу, то был довольно низкого роста и сидел на первой парте. — Чонгук продолжает, как ни в чем ни бывало, — у нас был учитель математики, который постоянно ходил с указкой и вечно ею размахивал, по поводу и без, как шпагой. Хеджу делает еще несколько глотков, чувствуя, как жидкость постепенно остужает, и внимательно слушает. — Сопоставив факты, мне уже тебя жалко. — Да нет же, слушай дальше. Однажды я вышел к доске решать уравнение, решил быстро, что другие понять не успели, а он так увлекся разъяснениями, что черкнул указкой мне по лицу. — Вот козел же! Надеюсь, вы засудили его? — Хеджу не может сдержать эмоций. — Он с того дня был моим бесплатным репетитором до конца старшей школы. Отбыл наказание сполна, так сказать, — Чонгук улыбается. — Это он меня научил так конспектировать лекции. — Ну, хоть указку у него конфисковали? — Хеджу хмурится, все еще не представляя, как можно было простить рану на щеке ребенка. — Дирижер недоделанный. — О да, после того он даже ручку брал, только когда что-то записать надо было. — Я бы его этой указкой… — Не сомневаюсь. — И когда ты стал таким… — Хеджу чуть не сбалтывает провокационное «мужественным» или чего хуже — «красивым», но вовремя подбирает нужное слово. — Высоким? — Не помню, — Гук задумался, — может, в четырнадцать, а что? — Ничего, просто интересно, — на самом деле очень хотелось узнать, с какого возраста он начал разбивать девичьи сердца. Кажется, кто-то сходит с ума. Хеджу-я, не ты ли часом? — Просто ничего не бывает, — Чонгук заговорщически прищуривает глаза, а потом будничным тоном добавляет: — Представь, что я сейчас вылью на пол воду или, например, встану и поцелую тебя, а потом скажу, что просто так это сделал. — Пф, ну и сравнения! — Хеджу чуть не давится воздухом от последнего примера, а в животе предательски тянет. — Ну, просто стало интересно, у тебя так не бывает, что ли? — Нет, не бывает. Я интересуюсь подобными вещами, только если мне интересен человек. Я тебе интересен? — Ч… что? — Хеджу даже глазом моргнуть не успевает, поддавшись на провокации. — Эй, не перекручивай! И не придумывай там ничего в своей голове! Чонгук тихо посмеивается, подхватывая рис палочками. А Хеджу не может понять, когда так прокололась? Не может быть, чтобы он все понял. А… собственно, понял что? — Привет, крош. — Как гром среди ясного неба, только не громко и почти на ухо, и Хеджу не успевает закончить мысль, потому что чужая ладонь ложится на ее плечо. Она резко поднимает голову на голос Тэхена, а он уже садится на соседнее кресло и собственически обнимает ее плечо рукой. — Привет, Тэ, — растерянно говорит Хеджу. — Я проходил мимо, тебя заметил и понял, что соскучился, — он спокойно поглаживает пальцами ткань ее блузки, а Хеджу пропускает его слова мимо ушей, медленно переводя взгляд на Чонгука. И вся напрягается, когда он чуть хмурит брови и спокойно кладет палочки на поднос. Тэхен тем временем чуть сжимает ее подбородок пальцами, чтобы повернуть девушку к себе лицом, и целует в губы. И, кажется, его не волнует, что Хеджу в это время пытается понять, о чем думает… Чонгук. — Тэ, перестань, мы же едим, — она буквально отталкивает Тэхена и тихо кашляет, потому что голос внезапно осип. Хеджу чувствует себя ужасно неловко. Она не сказала Чонгуку о Тэхене. В принципе, не должна была. Но, черт… — И ты тут, молочник? — Тэхен не обращает на ее слова внимания и не убирает руку с плеча. — Знаешь, я решил тебя освободить от этой должности. Моей девушке больше не требуется доставка, как и твоя компания в принципе. Сечешь? — Тэ, уймись, пожалуйста, — Хеджу шипит, бросив красноречивый взгляд на едко улыбающегося парня. — Почему? Пусть выговориться, вдруг полегчает, — Чон говорит спокойно и несколько долгих секунд смотрит на Тэхена, затем отпивает пару глотков из бутылки. — А девушка пусть сама решает, что делать и с кем общаться. Усек? Хеджу вцепляется в рукав Тэхена, но на него это никак не действует. — Не стоит так разговаривать со старшими, некультурно, — он злится, видно по его побелевшим костяшкам. — Ну да, тебе как раз о манерах и говорить. Сам бы подучился, советую начать с психологии отношений. Хеджу жмурит глаза до белых пятен под веками — так дальше нельзя. Парни же сцепятся друг с другом. — Тэ, пошли, я наелась, — она кладет ладонь на его бедро, надеясь отвлечь хоть чем-то. Но ее для Тэхена будто не существует. Он сверлит Чонгука взглядом. — Вали отсюда, я хочу побыть со своей девушкой. — Тэхен… — А то что? Папочке нажалуешься? — говорит Чонгук и переводит взгляд на Хеджу. А у нее нет смелости, чтобы это заметить. Она все так же смотрит на Тэхена, и ей до невидимых под тоналкой красных пятен стыдно. — Сделаю так, что ты будешь обедать там, где тебе место — на улице, понял меня? Не нарывайся, я предупреждаю в последний раз. — Я уже говорил, что не боюсь тебя. Проблемы с памятью? Хеджу хочется исчезнуть отсюда. — С меня хватит, — чеканит она и резко поднимается с кресла. Тэхен машинально смыкает пальцы на ее запястье, но она дергает руку и… уходит. Сбегает. Опять малодушничает. Но разве может иначе? Тэхен ловит ее за руку уже в коридоре и резко останавливает, отчего Хеджу недовольно шипит. — Что с тобой, Тэхен? — она сдерживает себя ровно настолько, чтобы прямо сейчас не влепить ему пощечину за цирк, который он устроил. И нет, это не имеет никакого отношения к тому разочарованию, которое стыдом топит ее изнутри. Нет, это вернулся тот раздражающий самоуверенный Тэхен, который не думает о чувствах других, ему бы только потешить свое самолюбие. Доволен? — Я скучал, а он нам мешал, — он ведет носом по щеке, будто не понимает ничего. — А больше тебе никто там не мешал? — цедит Хеджу и даже не удивляется, когда он отрицательно мотает головой. — Объясни, что с тобой не так? — его глаза сощурены, но голос спокоен. — Ты прямо здесь хочешь обсудить мою проблему? — а вот у Хеджу так не получается себя контролировать, поэтому вопрос звучит достаточно агрессивно. — А в чем, собственно, твоя проблема? — Тэхен не отпускает ее руку, но говорит уже не так спокойно. — Ты даже не понимаешь, что давишь на меня, Тэ, — Хеджу шумно выдыхает. Ей не хочется говорить прямо здесь, и она слишком зла, чтобы сдерживать эмоции. — Давлю? Чем, интересно? Тем, что прихожу не вовремя? Не сюсюкаюсь с тем кретином? «Единственный кретин здесь явно кто-то другой», — хочет сказать Хеджу, но вовремя себя одергивает. — Давай поговорим, когда оба успокоимся. — Я спокоен. — А я — нет, — девушка сокрушенно мотает головой. — Тебе интересно, в чем проблема? В твоем эгоизме, Тэхен. Ты делаешь, что хочешь и когда хочешь, не замечая ничего вокруг себя. Приказывая Чонгуку приносить молоко, о чем ты думал? Обо мне? Чушь, ты думал о себе, сам признался, тебе было жаль твоих трудов, а не моей облитой блузки и испорченного настроения. Ты сейчас считаешь, что не давишь на меня? Хорошо, тогда как, ты думаешь, все здесь работает? — она прикладывает палец к виску. — Цветы, шарики, благотворительность — ты думаешь, после этого у меня по щелчку память стерлась? Нет, Тэхен, я все еще помню твою измену. У меня перед глазами эта чертова фотография, которую видели все, и у меня есть очень свежая дыра в сердце, чтобы так быстро понять и простить. Я не прячусь по углам, если ты не заметил. Чонгук — мой сокурсник, а не любовник. И мы пришли пообедать, понимаешь? Он тебя раздражает? Смирись, потому что я не перестану с ним общаться только потому, что ты этого хочешь! Я дала тебе шанс, а ты принял мое прощение как что-то должное, само собой разумеющееся. И знаешь, у меня к тебе вопрос, зачем оно тебе, если ты даже не пытаешься что-то понять. Ты просто решил, что все как раньше, — Хеджу делает паузу, чтобы перевести дыхание, и замечает косые взгляды в их сторону. Но почему… так плевать? Она чертовски устала от этого. Она обычный живой человек. — Но нет, Тэхен, ты открыл мне глаза на то, что как раньше уже не будет. — Она сглатывает непрошеный комок слез, плакать точно не будет. — Оставь меня в покое и отпусти мою руку, я же сказала, что больно. Хеджу не ждет ни секунды больше: дергает руку и, потирая пальцами кожу на запястье, уходит, чтобы не слушать его очередное ничего не значащее «прости».***
Хеджу совсем не вникает в слова преподавателя. Делает вид, что записывает что-то, а на самом деле выводит хаотичные круги на бумаге, потому что мысли совсем о другом. О том, что она… трусиха. Что сбегает каждый чертов раз, когда не может дать отпор. Что боится противостоять, высказать все в лицо. Психануть, когда хочется. Накричать, когда есть за что. А все почему? Потому что не хочет рушить привычный мир? Тогда зачем он нужен такой? Где ей навязывают то, чего она не хочет. Даже это гребанное молоко, которое приносил Чонгук. Нафиг оно ей было нужно? А, вспомнила, так захотел Тэхен, а она промолчала, расстроившись. Простила его, потому что так захотелось Тэхену? «Нет, потому что ты идиотка, Хеджу», — уголки ее губ нервно вздрагивают — заключение верное, но не утешительное. Но больше всего Хеджу стыдно за то, что она струсила в столовой. Что не смотрела на Гука. Что опять поддалась Тэхену. И ей хочется объяснить все. Что она ушла именно для того, чтобы поставить Тэхена на место, но… Чонгук даже не взглянул на нее, когда зашел в аудиторию. Есть ли шанс, что он станет читать смс? — она косится на лежащий рядом с тетрадью телефон. Да ни черта подобного. Может, и заблокировал уже… Со звонком Хеджу быстро собирает сумку и чувствует, как потеют ладони. Она неотрывно смотрит на Гука, который так же быстро собирается покинуть аудиторию, как она подойти к нему. — Чонгук, подожди, — она пытается остановить Чона, когда спускается за ним по ступенькам, но он не оборачивается. Точно разозлился. Но Хеджу не намерена отступать. Она все объяснит. Поэтому и идет за парнем на парковку, надеясь, что там он выслушает ее… — Преследуешь меня? — Гук резко останавливается, и Хеджу чуть не врезается в него. — Я не преследую, просто… — она отступает и смотрит ему в лицо. — А ты у парня своего спросила, можно ли тебе со мной разговаривать? — и снова эта усмешка. И Хеджу хмурится — он целится метко. — Мне не надо ничего у него спрашивать, я сама за себя решаю! — Она нервничает, понимая, что разговор идет явно не туда. — И ты не боишься его расстроить? — Чонгук хмыкает. — Тогда сделай мне одолжение, Хан Хеджу, покажи, какая ты смелая девочка. Он сверлит ее взглядом, испытывает, заставляет, подстрекает. — Думаешь, испугаюсь? — и Хеджу, разрываясь от внутренних противоречий, делает шаг вперед. Она дышит часто-часто и облизывает вмиг пересохшие губы. Что, черт возьми? Что, Чон Чонгук, ты от меня требуешь? Но он первый сокращает расстояние между ними до минимума. Кладет руку на ее затылок, сгибает колени и прижимается к ее губам своими. Без напора, мягко, всего лишь на несколько секунд, а потом отступает, заставляя Хеджу задыхаться от эмоций. — Возвращаю должок, помнишь? — он снова усмехается, будто ничего и не было, а у Хеджу все слова спутались, но она… помнит. Такое разве забудешь… — Подвезти не предлагаю, — Чонгук садится на мотоцикл и берет шлем. — Будешь готова рискнуть, дай знать. И оставляет Хеджу на стоянке разбираться со своими демонами в одиночку.