~
Чай преспокойно стынет на краю стола, подушки горкой собраны у изголовья кровати, прижатые к ней же спиной Хеджу. На ногах у нее ноутбук с открытой вордовской страницей и несколькими свернутыми окнами сайтов с нужной информацией по теме проекта. Чуть ниже ноутбука, но выше колен куда интереснее — там нагло улегшаяся голова Чонгука. Сам он, как и Хеджу, занят общим делом, что-то изучая в планшете. Идеальные напарники. Только вот один из них каждые несколько секунд бессовестно отвлекается на… да на все! Предательски щекочущие оголенную кожу волосы Гука. Его красивый мужественный профиль. Губы, которые он на автомате покусывает. Широкую черную футболку, ни черта не скрывающую безбожно сексуальных рук с греховно выступающими под кожей венками. Хеджу на такое не подписывалась. Это не учеба — чистое издевательство. — Чай уже остыл, я возьму? — она откладывает ноутбук и вздрагивает от теплой ладони на своей коленке. — Я подам, — Гук мягко проводит ладонью по коже, не превышая лимит дозволенного, предупреждающе скрытого подолом в меру короткого платья. И не то чтобы Хеджу совсем дикая или боится, нет. Просто на те самые руки она пару секунд назад смотрела таким недвусмысленным взглядом. — Я сама, — она зачем-то подрывается следом за парнем и очень взволновано отбирает чашку из его рук. Ведет себя глупо, за что и платит расползающимся мокрым пятном на юбке платья. — Черт… Феерическое позорище. — Ты не обожглась? — Чонгук реагирует быстро, отбирая злосчастную кружку из чужих рук. — Нет, он совсем не горячий, — отвечает Хеджу сокрушенным тоном, а Гук зачем-то трогает вымокшую в чае ткань. — Прости, я… — Эй, перестань. Точно все окей? А то ты знаешь, есть аптечка, в которой и мазь от ожогов найдется. — Правда, только теперь что с этим делать? — Хеджу поджимает губы, недовольно оценивая масштабы катастрофы. Чонгук вскидывает бровь, что-то прикидывая в уме, а потом уверенно идет к шкафу и берет с полки одну из многочисленных футболок. Белую. — Держи, — он протягивает вещь, а Хеджу беспрекословно берет ее, — по длине ничем не уступает твоей одежке, так что шорты искать не буду. Ткань на ощупь мягкая, приятная. Пахнет порошком и совсем немножко желанием зарыться в нее лицом. — Отвернись, — строго просит Хеджу, и Чонгук слушается. И это странное чувство, находиться в квартире парня, которого любишь, стоять напротив него в комнате, снимая с себя платье, которое все утро выбирала для этой встречи, и взамен надевая его футболку. Это не пошло, ведь никто не смотрит, но интимно — он рядом, в паре шагов. Хеджу совсем крышу сносит, когда ткань струится вниз по телу, касаясь покрывшейся мурашками кожи. На секунду кажется, что комфортнее чонгуковой футболки она ничего не носила прежде. Но приходится глушить в себе эти разбушевавшиеся чувства, потому что… А почему, собственно? — Все, — говорит она, поспешно расправляя почти не мятую ткань по бедрам, будто боится своих же мыслей. Так и хочется спросить у самой себя, где та смелая девушка, что глухой ночью села на мотоцикл почти незнакомца, перед которым сейчас трусит признать, что… — Ты был прав насчет длины, шорты не нужны. …хочет его. Поцеловать, потрогать и еще всякое разное сделать. Очень сильно. Но язык будто приклеился к небу, пальцы занемели, воздух из легких выкачали. Она не станет ни на что намекать первая. Нет. Чонгук подумает… А что он, собственно, подумает? — Иди на кровать, горе ты луковое. Ну вот, он думает, что Хеджу та еще заноза в заднице, даже чай нормально попить не может. — Я лучше за столом посижу, так удобнее, — она почему-то буркает и надувает губы, будто в ее неуклюжести виноваты все, кроме нее. И под пристальным, изучающим взглядом Чонгука ставит свой ноутбук на стол. Затем, удобно устроившись на кресле и подобрав под себя ноги, демонстративно начинает создавать видимость активной работы над заданием. — Устанешь, приходи ко мне, — в заключение своих наблюдений изрекает Чонгук и, выдохнув, идет на кровать, занимая на ней место Хеджу. Он укладывается на подушках, одной рукой удерживая планшет, вторую подложив под голову. Хеджу все это видит и от досады на саму себя кусает губы — что за глупый день? Глупый чай и она тоже глупая: зачем надела ту футболку? Могла же быть посмелее, и, сказав решительное «все!», так и остаться стоять перед Чонгуком в белье. Или без… Фу-ух. Че-е-е-рт! Хеджу хмурится и даже думает надавать себе отрезвляющих пощечин, потому что какая-то чертовщина творится в ее голове — там никаких приличных мыслей. Один сплошной ценз. Один. Сплошной. Чонгук. Хеджу облизывает пересохшие губы и, не моргая, всматривается в монитор, из последних сил пытаясь поймать связь с микроэкономикой. И, кажется, это ей удается, потому что когда она шумно выдыхает, решив сменить позу на кресле, боковым зрением замечает, что ее напарник-то филонит. Одна рука его все так же под головой, а вот вторая мирно покоится на животе, вместо того, чтобы держать тот планшет, который сиротливо лежит на краю кровати. И Хеджу бы кашлянуть в кулак, намекая, что проект сам себя не сделает, но она ни за что не станет будить Чонгука. Он устал, вымотался поездками и желанием все успеть. Говорила же перенести всю эту ерунду на другой день, а нет, уперся же, настоял. Ну вот, сам виноват, что Хеджу в который раз сдержать себя не может — мягкой поступью крадется к кровати и всю свою грациозность использует для того, чтобы тихонечко примоститься рядом с Чонгуком. Она не ложится рядом, временит. Боится разбудить, поэтому просто смотрит на него так, будто каждый миллиметр запомнить хочет. Считает родинки, к которым мысленно прикасается кончиками пальцев. Ее любимая — та, что под губой. И та, что на шее. Она, кстати, как-то ее целовала даже. Не против повторить. Кхм, увидеть остальные тоже не против. Хеджу на несколько долгих секунд задерживается на слегка подрагивающих ресницах, затем скользит взглядом к аккуратным, четким линиям губ, к линии подбородка и… тут все плотины срывает к чертям — пальцы нежно, почти невесомо касаются скулы и спускаются вниз по шее, теряясь в ложбинке ключиц. Господи, и зачем только на Чонгуке этот раздражающий клочок ткани, именуемый футболкой?! Еще так много мест на его теле, которые Хеджу до помутнения в глазах хочет исследовать. Запомнить. Ведь чего стоят выдающиеся мышцы в области пресса! Чонгук… он безбожно притягательный. Опасный. Волнующий. Невероятный. Очень. Очень трудно так смотреть на него и не забывать дышать. Аккуратно трогать и дышать. — Могу снять, так будет удобнее, — раздается чуть хриплое где-то рядом, и Хеджу пугливо замирает, так и не убрав руку от манящего тела. И, кажется, забывает выдохнуть, когда понимает, что вся она как на ладони. Выдает себя. Хо-чет. — Сними, — севшим от волнения и переполняющих эмоций голосом говорит она и медленно переводит взгляд на лицо Чонгука. Хитрый мерзавец. Он все спланировал! — Легко. И Чон действительно легко приподнимается и быстрым движением рук снимает футболку, отбрасывая ее куда-то на пол. Глаза его, безоговорочно влекущие в самую бездну, темнее ночи, а голос точно бархатный, завораживающий. Отвлекающий от крепких рук, уверено сомкнувшихся на талии Хеджу, и без особых усилий усадивших несдержанно охнувшую девушку на крепкую талию. Тот самый великолепный пресс теперь в нескольких сантиметрах от ее трусиков! Боже… — Чонгук! — и ее пальцы резко смыкаются на твердых предплечьях. — Тс-с, — только это не действует — Чонгук продолжает вести ладонями по сжимающим его торс бедрам. Выше, ныряя под кромку своей же футболки, которая скрывает то, что давно хотелось потрогать. Ощутить эту персиковую кожу под шершавыми пальцами. Сильнее надавить, подушечками касаясь кружевной ткани на упругих ягодицах. — Чон…гук… Хеджу совсем не может себя контролировать, шумно выдыхая имя парня, чья ладонь беспардонно тянет за край одолженной футболки, без лишних слов подчиняя, подстрекая сдаться. Поднять руки, не перечить. Помочь избавиться от лишней вещи, выставляя напоказ черное кружевное белье. Всю себя. Глаза в глаза. Ладони по коже. Жарко так, что воздух плавится. Жадные взгляды, полные желания. Касания, вызывающие дрожь под пальцами. Искры, буря, страсть. Чонгук влажными губами очерчивает изгиб девичьей шеи, несильно кусает выступающую ключицу. Хеджу в этой ласке не замечает, как медленно спадает лямка лифчика, а потом его не ощущается вовсе — только теплые ладони, сминающие грудь. Дыхание становится шумным, когда она слегка ерзает и замирает, почувствовав, как внушительное возбуждение Чонгука упирается во влажные трусики. И это через джинсы-то! — М-м-м, — он топит протяжный стон в мокром поцелуе, а Хеджу выгибается кошкой. Это заводит еще сильнее. Обоих. Хеджу пальцами зарывается в волосы Чонгука, когда он прижимает ее к себе, положив обе ладони на поясницу. Жар ощущается меж телами, тесно прижатыми друг к другу. Поцелуи слишком откровенные, ненасытные, но этого так мало, чтобы полностью насладиться близостью. И это нужно исправить. Срочно! Они так и валятся обратно на кровать, только Чонгук быстро меняет положение, в котором у него полная власть над почти обнаженным, безумно желанным телом. Почти — эту маленькую проблемку не так сложно исправить. Пока Хеджу шумно дышит, переводя дыхание, он открыто жадно исследует ее соски горячим языком, щекоча нежную кожу груди отросшей челкой. Его пальцы медленно скользят вдоль тела, опускаясь все ниже и подцепляя последний клочок кружева. — Твой планшет… — стараясь говорить внятно, Хеджу вплетает тонкие пальцы в волосы Чонгука и сжимает их, заставляя парня прекратить целовать ее ниже пупка. - …сейчас упадет. — Да черт с ним, — он недовольно зыркает в сторону гаджета, ставшего причиной прерванных поцелуев. — Приподнимись. Хеджу сглатывает и беспрекословно делает, что велено, через несколько секунд оставаясь совершенно обнаженной. — Твой черед, — она инстинктивно сводит колени, чувствуя на себе хищный взгляд Чонгука, и он, не желая тратить время зря, поднимается с кровати, на ходу вжикая молнией джинсов. Хеджу закрывает глаза и прикусывает ребро ладони — все ее тело буквально тлеет от желания. Пульсирует, просит. Каждая секунда без чоновских властных прикосновений, слов, кричащих о безмерном желании — пытка. Медленная, заставляющая изнывать и ерзать на мягком покрывале. А в следующий миг рвано вдохнуть и напрячься каждой клеточкой тела, потому что совсем потерялась в своих ощущениях, не заметив, когда Чонгук снова оказался рядом. Полностью голый, с презервативом в руке. От созерцания такой картины снова потянуло внизу живота так, что зубами прижата нижняя губа. Ступни скользят по покрывалу, поджимаются пальцы ног. Чонгук невероятен, неприступной скалой возвышаясь над Хеджу. Неприступной для всех, кроме нее. О, только для нее сейчас он самый сексуальный, мужественный и с ума сводящий. Зубами рвет блестящую упаковку и раскатывает резинку по колом стоящему большому члену. Вдох. Чонгук разводит все еще сжатые коленки Хеджу рукой и устраивается между ее бедрами. Выдох. — Ты охуенная, — он надавливает на выпирающую тазовую косточку пальцами и, не отрывая их от разгоряченной кожи, ведет вниз, прямо туда, где все уже готово… к нему. Слов больше недостаточно, касаний тоже. Он обхватывает член пальцами и, нависая над Хеджу, дразнит ее губы языком, пока головкой сначала упирается, а потом толкается, проникая в горячую узость. И выбивает из девушки громкий стон. Да, именно такой, как он хотел — томный, пропитанный жаром и прямо в его губы. Хеджу прогибается в спине, когда ощущает эту заполненность. Кажется, воздух распирает грудную клетку, но его катастрофически мало все равно. Пальцы беспощадно сжимают покрывало, когда толчки становятся резче, чаще. Чонгук смотрит на нее и дышит ртом, время от времени резко облизывая губы языком. Рельефные руки, как и мышцы на широкой груди, — завораживающе прекрасны, и Хеджу не лишает себя дополнительного удовольствия провести по крепкому телу ладонью, чтобы потом вцепиться пальцами в напряженные плечи. И это еще один повод завидовать самой себе. Они идеально подходят друг другу, слитые воедино, деля один воздух на двоих. Их несдержанные, шумные выдохи, влажность тел — незабываемо. Дрожь сладкой патокой заполняет сознание Хеджу. Горячее ядро удовольствия, импульсами скопившееся и готовое разлиться под кожей, подчиняется очередному толчку Чонгука. — Ох-м-м… — она смыкает лодыжки на пояснице парня, и это заставляет его замедлиться, но стоит на секунду поддаться расплывшемуся под кожей удовольствию, как в разнеженное желанной лаской тело начинают вбиваться с новой силой. Ненасытно, с диким удовольствием. Рваный вдох — короткий выдох. Чонгук низко стонет, запрокидывая голову. Его поджарое тело блестит от пота, широкая грудь часто вздымается. А потом он аккуратно отстраняется, придерживая презерватив пальцами, и разнеженно, медленно целует Хеджу.~
После душа они валятся обратно на уже расстеленную кровать. Совершенно голые, совершенно счастливые. Жмутся друг к другу, отчего-то поочередно улыбаясь в поцелуи. О, они много целуются. До пульсирующих губ. Раскрасневшихся, очень соблазнительных. А когда уже совсем невмоготу, просто лежат, касаясь друг друга. Вернее, Чонгук касается Хеджу, вырисовывая на ее изгибах какие-то узоры, а она позволяет ему, наслаждаясь всем происходящим. Они даже не помнят, кто из них первый засыпает, но это не важно. Потому что спится им обоим прекрасно, пока Хеджу не просыпается оттого, что дышать становится нечем. Понимание того, что Чонгук притянул ее к себе, прижав лицом к обнаженной груди, приходит быстро. Ох, а держит-то как, будто никому не отдаст! Хеджу улыбается своим мыслям — а ведь она и не собирается уходить ни к кому другому. Хочет быть только c ним. Сложно сейчас подобрать одно подходящее слово. Но пусть будет «замечательно». С Чонгуком ей замечательно. Это как хорошо, спокойно, страстно, невероятно, легко, непринужденно и много всего другого в одном флаконе. Чонгук делает ее счастливой. Это главное. — Почему не спишь? Кажется, или мысли в голове Хеджу слишком шумно себя вели? — Ты меня чуть не задушил, — она тихо смеется, когда Гук собственнически сгребает ее в объятия. — Ну вот, — бормочет, касаясь носом его горячей кожи, — решил довести дело до конца? — Ты такая шумная, — сонно возмущается парень, но руки все же размыкает. Хеджу немного отодвигается и ложится на спину. Рассвет потихоньку занимается, просачиваясь в комнату через неплотные шторы. — Отвезешь меня домой? Чонгук резко отрывает голову от подушки, а сна на его слегка удивленном лице будто и не было вовсе. Хеджу поворачивается к нему, и несколько долгих секунд глаза в глаза. — Я могу и на такси. — Я могу и силой тебя удержать, — только хриплый голос говорит о том, что они все же сладко спали совсем недавно, пока кому-то перестало хватать воздуха. — Но хочу, чтобы ты осталась по собственному желанию. Хочу проснуться утром с тобой. Улыбка предательски расползается на лице Хеджу. — У нас вторая пара, помнишь? — она предупреждающе заламывает бровь. — Постараюсь даже не приставать, — Чонгук говорит одно, а его рука, нагло улегшаяся на впалый живот Хеджу — совершенно другое. — А за завтраком обсудим проект, да? — Ты в это веришь? — она хохочет, когда Гук придвигается ближе. — Я верю в то, что спать мы сегодня больше не будем. — Чон… — только и хочет возмутиться Хеджу, но вот незадача — вторая часть имени ее парня тонет в нежном, но настойчивом поцелуе. Он свое слово сдержит.