Мои плохие парни

Чем ближе группа подходила к вершине горы Сароксан, тем сильнее Хеджу захлестывало волной странных в своей совокупности чувств. Облегчение, злость, возмущение, волнение… Будто все их закинули в чашу миксера и измельчили, чтобы невозможно было разделить ингредиенты этого адреналинового коктейля, выбросив тот, вкус которого горчит на языке. Необычный коктейль. Но выбирать не приходится. Хеджу почти не спала прошлой ночью, читая полсотни сообщений от Чонгука. Просьбы встретиться, поговорить, простить. И правда... Он виноват. Чертовски виноват в том, что позволил всему этому случиться, а своим молчанием заставил Хеджу страдать. Чонгук не отрицал, что Ким Тэхен был прав: они братья. По отцу. Но на этом правда Тэхена заканчивалась — все остальное было выдумкой. Чонгук не использовал Хеджу. Он никогда не хотел сблизиться с отцом, о котором узнал в тот день, когда лечащий врач матери предложила способ обойти очередь на операцию по пересадке сердца. «… я не понимал, почему мама отказалась использовать эту возможность, но случайно услышал ее разговор с доктором Кан. Она была подругой моей матери и искала любые возможности, чтобы спасти ей жизнь. То, что я услышал в тот день, заставило меня влететь в дом и перерыть мамины документы. И я нашел то, что искал. Старую вырезку из городской газеты, где была статья о перспективном докторе-трансплантологе, который приехал с трехдневными лекциями в университет, в котором мама тогда работала аспиранткой. И фотография, где она молодая еще стояла рядом с мужчиной. Я пробежался по статье, выцепив имя — Ким Дохан, врач одной из сеульских больниц. Мой отец. Именно так сказала мама, когда доктор Кан спросила настоящую причину, по которой она отказывается обратиться к этому человеку за помощью. Не бесплатно, за большие деньги, естественно. Через знакомых, чтобы наверняка. Но мама была против. Я стоял так, чтобы меня не заметили, а она плакала, рассказывая то, о чем я не знал прежде. Я никогда не знал своего отца. Пока был маленьким, мама говорила, что он погиб в автокатастрофе, когда я только собирался появиться на свет, и что он был хорошим человеком. Я верил, пока не повзрослел и начал понимать, что маме попросту больно говорить о моем отце. Поэтому перестал спрашивать о том, как он выглядел и похож ли я на него. Но когда я смотрел на фотографию, которую мама прятала у себя в комнате, понял, что похож. Я чертова копия человека, обманувшего мою мать. Он использовал наивную девушку и бросил ее. Мама была предельно честна с доктором Кан. Рассказала, как узнав о беременности, все же набралась смелости и поехала в Сеул, встретиться с Ким Доханом. Потому что он так ни разу и не ответил на ее звонки, а она, глупая, думала, что у него украли телефон. Но все было проще: он всего лишь был женат, а мама так, мимолетная интрижка на стороне. Он, правда, впустил ее в свой кабинет, выслушав причину приезда, а потом внезапно достал конверт из сейфа и кинул на стол перед матерью, сказав, что там должно хватить на аборт. Ему не нужен этот ребенок, как и она сама. Мама плакала, рассказывая это, а у меня разрывалось сердце. Но я решил использовать любой шанс, который может спасти ее жизнь. И в тот же день сел на поезд до Сеула. В больнице я прождал до позднего вечера, хоть мне и сказали, что на консультацию к доктору Ким Дохану можно записаться примерно через месяц. Но так долго мама не продержалась бы, поэтому я просто ждал, когда он выйдет из офиса. Он обратил на меня внимание только возле своей машины, и то лишь потому, что я назвал имя своей матери. А еще добавил, что аборт она так и не сделала. Измерив меня презрительным взглядом, он сел в машину и, опустив стекло, сказал, чтобы я убирался с дороги. Но я не уехал. А через три дня Ким Дохан, скрипя зубами, впустил меня в свой кабинет, чтобы сначала выслушать мою просьбу, а потом насмешливо отказать. По дороге домой мне позвонила доктор Кан. Мама умерла» Хеджу отчетливо понимает, какую боль и разочарование пришлось пережить Чонгуку. Он вынес многое, переступил через себя, пошел против воли матери. Его дважды отверг родной отец, в итоге отобрав возможность видеть мать в последние дни жизни. Разве после такого можно сомневаться в правдивости слов Чонгука? Нет. Она знала, как Гук любил мать, как нехотя сказал пару слов о том, что с отцом у него… все сложно. Хеджу ясно поняла тогда, что тема отца для него болезненная. Именно поэтому сомнений не возникло. Чонгук не хотел сближаться с Ким Доханом. У него была другая цель… «…спустя неделю после похорон я пришел к учителю Киму. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? В тот день приехал его племянник, Ким Намджун — журналист, работающий в Сеуле на центральном новостном канале. Раньше он частенько навещал учителя Кима, но теперь был вечно занят новостями, репортажами, расследованиями. Я тогда выпил немного и начал рассказывать о несправедливости и темных делах в столичных больницах. Меня буквально распирало от злости и негодования, поэтому выудить из меня нужную информацию Намджуну не составило труда. Я рассказал ему все, что знал, и включил короткую запись на телефоне. Да, я записал разговор с отцом, предчувствуя, что он не захочет помогать так просто. И даже думал, что если понадобиться, буду шантажировать. Но не понадобилась. Никаких существенных доказательств против доктора не было. Но чтобы начать расследование по делу незаконной торговли органами и махинациями с очередью на трансплантацию, Намджуну хватило той информации, что он получил от меня. Мне хотелось выместить злобу на Ким Дохана, а журналист увидел в этом сенсационный скандал» Чонгук написал о том, как долго и тщательно они с Намджуном искали всевозможные доказательства, чтобы раскрыть общественности правду о грязных делах в больнице Кук. Но собранных доказательств было недостаточно для того, чтоб довести дело до суда. Но спустя год, практически неделю назад появился свидетель, готовый дать показания. «…я узнал, где учится его сын, Ким Тэхен, и решил перевестись в тот же университет. Я не собирался как-то вредить Тэхену. Моей целью был Ким Дохан. Для него я — постыдная тайна, что появилась очень не вовремя, и находится в опасной близости к его семье, которая ничего обо мне не знает. Я хотел действовать на нервы, напоминая о себе. О его прошлом» Чонгук открылся Хеджу без притворств. И с каждым прочитанным словом ей казалось, что она кожей чувствовала отголоски той боли, которую пережил он. Все еще переживает, потому что рана в его сердце глубокая. Потому что в нем пустила корни горечь и обида. Разочарование, ярость и злость точили его, толкая к мести. Хеджу не осуждает Чонгука. У каждого свой способ обрести душевное равновесие. И думая обо всем этом, она невольно начинает анализировать, не находя в словах Гука ничего, кроме честности. Тэхен ведь всегда первый провоцировал Чонгука. Дерзил, лез с кулаками. Чонгук, в конце концов, вызывающе отвечал на его выпады, не собираясь уступать. Зачем ему врать сейчас? «…я бы никогда намеренно не причинил тебе вреда, Хеджу. Прости меня. Прости за эту фотографию, прошу тебя. Я признаю, что виноват. Потому что не сказал Намджуну о нас. Он в тот день не мог до меня дозвониться, помнишь ведь, у меня телефон разрядился? В тот день, наконец, был подан иск в суд, и Намджуна распирало от радости, которой он хотел поделиться со мной. Он включил камеру в квартире, чтобы посмотреть, дома ли я, и когда мы с тобой вошли, он узнал в тебе дочку Хан Минсока. Намджун был в курсе, что ты встречалась с Тэхеном, и как его отец был рад этому. Мне хочется придушить Намджуна за то, что он сделал, Хеджу. Но это ничего не изменит. Прости меня, мне очень жаль, что ты оказалась втянута в это. Если бы у меня был шанс все исправить, я бы никогда не допустил такой ошибки» «...пожалуйста, Хеджу, поговори со мной» «…давай увидимся» «…я скучаю» "Я больше, Чонгук, — Хеджу прикрывает глаза, замедлив шаг. — Я так сильно по тебе скучаю, что плевать на все. На все те страхи и опасения, которые услужливо подкидывает воображение, заставляя хоть на секундочку задуматься о том, что все написанное — ложь. Ты бы не стал использовать свою покойную маму, которую очень любил. Ты бы не навязывался человеку, причинившему ей столько боли". — Джу! Поднажми, осталось не так много! — И начинай бегать по утрам, слабачка совсем! — Чонха, не трогай девочку, это ее первый раз! Архг! Хеджу шумно выдыхает, пропуская добродушные шуточки мимо ушей, и продолжает следовать за своей шумной группой. «…не знаю, видела ли ты новости, но суд будет рассматривать дело Ким Дохана через две недели. Моя цель достигнута. Но я не чувствую ни радости, ни удовлетворения. Смешно звучит, но все, чего я теперь хочу — чтобы ты открыла мои сообщения. Ни честного расследования, ни справедливого приговора. А твоей реакции. Пожалуйста, дай мне возможность все объяснить, увидеть тебя» Вершина горы встречает туристов порывистым ветром. Прохладным, освежающим. Хеджу бросает свой рюкзак до общей кучи и заставляет себя идти к остальным для общей фотографии. — Итак, у нас полчаса свободного времени. Пожалуйста, не спускайтесь обратно в одиночку, мы пришли вместе и уйдем тоже вместе. Окей? — командным голосом изрек главный. — Давайте в полной мере насладимся видами и будем хранить воспоминания об этом походе с теплотой в душе. Хеджу хмурится, засекая на телефоне время, и отходит подальше, выискивая спокойное место. Но тщетно: повсюду шумные туристы, широко улыбающиеся в телефоны на селфи палках. Бесят, блин. «…Хеджу, я знаю, что причинил тебе боль, и мне чертовки жаль. Но не молчи, прошу тебя. Поговори со мной» Хеджу кажется, что за ночь она перечитала смс-ки Чонгука столько раз, что может цитировать их наизусть. Но громкие возгласы, смех и даже шум ветра отвлекают, не позволяя в полной мере почувствовать желанное облегчение. Ведь Гук не предатель. Он не плохой. Ему тоже в этой жизни досталось. — Устала? — Чимин заставляет Хеджу вздрогнуть от неожиданности и отвлечься от созерцания открывшихся с высоты птичьего полета видов, за что и получает несильный толчок под ребра. — Напугал, блин, — игнорируя вопрос парня, отвечает она. — Когда мы выезжаем обратно? Чимин хитро улыбается. — После обеда где-то, а что, тянет обратно в каменные джунгли? Хеджу кивает, а Чимин продолжает пытливым взглядом сверлить в ней дыру. — Ладно, хватит ходить вокруг да около, — вздыхает Пак. — Вижу же, что ночью ты явно не спала. Так что, он плохой или хороший? — Хороший, — уверенно отвечает Хеджу. — Он хороший, Чимина. И я очень хочу увидеть его, но боюсь. — Боишься? Думаешь, укусит? — Скорее, это сделаю я. — Ну, думаю, в профилактических целях ему это не помешает. Чтобы неповадно было обижать нашу принцессу, или ты теперь вампиресса? Белла Хан или Джу Свон? — Чимин привычно начинает подначивать девушку, на что она закатывает глаза и начинает смеяться. — Белла Хан звучит хорошо. — Согласен. Всю обратную дорогу Хеджу порывается достать телефон из бокового карманчика рюкзака, чтобы все-таки ответить Чонгуку, но каждый раз, беря телефон в руки, останавливает себя, обещая написать уже из дома, в спокойной обстановке. Потому что здесь даже писк комаров мешает подобрать нужные слова. В лагере они задерживаются недолго, так как немного припозднились на спуске, опять отвлекаясь на какую-то банальную игру в слова. Как дети, честное слово! Но, признаться, было весело. После скорого обеда Хеджу успевает подзарядить севший телефон, умыть лицо и собрать волосы в небрежный хвост. Она задерживается у зеркала, придирчиво осматривая щеки и нос, и с недовольством отмечает, что крем от солнца плохо справляется со своей задачей: несколько новых веснушек не заставили себя долго ждать. Но на обратной дороге к пансионату, где туристов дожидаются их машины, Хеджу сама себе удивляется, но она… мысленно прощается с лесом. Это неловко и почти смущает, но не признать нельзя — природа исцеляет. А еще девушка уверена, что за последние два дня она ходила на своих двоих больше, чем за последние несколько лет, и это ужасно измотало. Но усталость приятная даже, граничит с чувством умиротворения. Все же, если так на чистоту, то Чимин был прав — ей определенно стоило выбраться из своей темницы. — Спасибо, что взял меня с собой, Чимина, — Хеджу ровняется с парнем практически на выходе из леса. — Это станет хорошим воспоминанием. — Ага, но по глазам вижу, что освежать его в памяти ты больше не рискнешь, — смеется Пак, заражая Хеджу своим веселым настроением. — Спорить не буду, одной покоренной вершины хватит для галочки. Но все равно, это было… м-м, необычно. — Я рад, что ты довольна и улыбаешься. Такой ты мне больше нравишься. — Спасибо, — Хеджу морщит глаза от солнца, только сейчас осознавая, что лес позади, а Чимин подмигивает, собираясь идти к стоянке, к которой рукой подать. — Постой! — Хеджу хватает его за лямку рюкзака. — Я сяду в машину к Чонха, у нее есть свободное место. Не хочу вам мешать на обратной дороге. Прости, я не подумала об этом сразу. Знаю, как сильно ты ждал этих выходных, а я… подпортила тебе романтику, Чим… Прости, что так сглупила, ладно? Чимин все больше хмурит лоб и недовольно сжимает губы, но терпеливо слушает, не перебивая. — Закончила? — дождавшись паузы, он вставляет слово. Хеджу неуверенно кивает. — Так вот, ты никому не мешала и не была обузой, поняла? Тон его голоса заставляет кивнуть незамедлительно. — С чего ты вообще взяла эти глупости? Домой поедешь в той машине, которая тебя привезла сюда, и никаких возражений. У нас с Джиханом не медовый месяц, Джу, а даже если бы и так, то это не значит, что я бросил бы друга в беде. А ты мой друг, помнишь? — Помню, конечно, — тихо бормочет Хеджу, глядя в непривычно серьезные глаза напротив. — Вот и договорились, — взгляд Чимина за долю секунды становится как и раньше: теплым и озорным, и Хеджу поражается, как в этом парне уживается два совершенно противоречивых образа. — Брр, ненавижу грязь! — парень мгновенно переключается на свои лимитированные кроссовки. — Пошли мыть ноги. Хеджу идет скорее за компанию, и пока Чимин возится со своими найками, она охлаждает ладони под ледяной водой, чтобы приложить их к щекам. Всего пара минут под солнцем сделали свое дело: побыстрее хочется либо в машину с кондиционером, либо обратно в лес. Нет-нет, только домой! Где мягкая кровать, пенистая ванна и маска для волос. И сон. Много сна! Потому что из-за его отсутствия, вкупе с ожидаемо навалившейся бешеной усталостью, Хеджу практически безжизненным телом плетется за Чимином к стоянке, предвкушая, как снимет уже, наконец, с плеч придавливающий ее к земле рюкзак и откинется спиной на сидение, чтобы с облегчением прикрыть глаза. Но внезапно затормозивший Пак разбивает все волшебные фантазии, заставляя Хеджу неосмотрительно втараниться лбом в его рюкзак. — Эй! — шипит она беззлобно, потирая несуществующую шишку. Но Чимина мало интересуют слабые возмущения. Он ничего не отвечает, продолжая пристально смотреть в сторону стоянки. Хеджу хмурится и машинально прослеживает его взгляд. И сначала понять не может, что могло вызвать такую странную реакцию друга, а потом цепляется за знакомый черный внедорожник, к дверце которого спиной прислонился… —…Чонгук, — глаза Хеджу неверяще распахиваются, а имя вылетает изо рта раньше, чем она успевает подумать, что, черт возьми, Гук здесь делает. Чимин заинтересовано выгибает бровь, повернувшись к девушке лицом. — Ты ему сказала, где мы? — Нет, я не говорила, — Хеджу отрицательно мотает головой скорее для того, чтобы удостовериться, не привиделся ли ей Чонгук. Но вместо того, чтобы будоражащий душу мираж растаял в воздухе, он, быстро оттолкнувшись от машины, начинает уверенно приближаться. К ней. Безумно красивый, с растрепанными от ветра волосами, в безразмерной белой футболке и драных на коленях голубых джинсах, подчеркивающих крепкие бедра. Серьезный до невозможности, с расправленными широкими плечами, он подходит все ближе. Глаз с Хеджу не сводит, точно пытаясь что-то в них разглядеть. А она ничего и не скрывает, всем своим видом показывая, что до невозможности удивлена. Застигнута врасплох. Заворожена. Сбита с толку. Но совсем не рада его здесь увидеть. О, Хеджу скучала! До боли в висках и искусанных губ думала о том, как ей простить этого гада! Но точно не ожидала его увидеть, когда… когда у нее новые веснушки и несвежие волосы. Когда она, медленно плавясь от жары, думает о том, будет ли ее нервозность так очевидна, если вытереть предательски вспотевшие ладони о спортивные штаны… И когда между ними остается минимум расстояния, Хеджу сглатывает от того, как сильно и резко в нос ударяет хорошо уловимый запах сигарет. Явно не одну прикончил, дожидаясь ее на стоянке. — Давай свой рюкзак, я отнесу в машину, — голос Чонгука до мурашек приятный, родной, обволакивающий, завораживающий. Точно обладает запрещенной силой, иначе почему Джу внутренне трепещет и не в силах перестать ощупывать глазами лицо Гука? Боже… Вот так просто! Он стоит рядом, заставляя ее сжимать кулаки, чтобы руки не потянулись обнять его. Будто не было тех дней, когда Хеджу разрывалась на две части, одна из которых хотела убежать от него на другую часть планеты, другая — наплевать на все и ехать к нему. Будто рядом не существует Чимина, с которым надо хотя бы поздороваться для приличия. Будто его сообщения обладают сверхсилой, умеющей выборочно стирать память и перепрошивать чувства. В конце концов, будто Хеджу сюда приехала с ним, поэтому назад возвращаться они тоже будут вместе! — Нет, — хриплым голосом отвечает девушка, ощущая, как во рту неприятно пересохло. Откашливается. — Джу, — голос Чимина, как и его пальцы, аккуратно сжавшие тонкое запястье, заставляют Хеджу оторвать немигающий, растерянный взгляд от лица Чонгука. — Я пойду к остальным, мы тебя подождем, хорошо? — Хорошо, Чимина, я… быстро, — она говорит как можно спокойнее и с натянутой улыбкой. И все усилия только ради того, чтобы на контрасте со следующей фразой Чонгуку стало понятно, насколько сильно он ошибся, приехав сюда. Она нарочно старается подобрать слова пообидней, тон сделать максимально холодным, а взгляд — колючим. — Как узнал, где я? Хотя, дай угадаю, это тоже какие-то страшные тайны, да? Вот оно! Это чувство, покалывающее в глотке и горчащее на кончике языка, ядовитым змеем извивающееся под ребрами. "Да, Чон Чонгук, я чертовски зла на тебя!" — Твой друг выкладывал фотки с геолокацией, — Чонук говорит спокойно и вежливо, без тени малейшего недовольства, вызванного дерзким тоном Хеджу. — Как все просто, никаких усилий, да? — она насмешливо хмыкает, злясь на то, что не смогла предвидеть такой очевидной стратегии. — И зачем ты приехал? Неужели подумал, что твои сообщения каким-то чудесным образом заставили меня забыть то, что ты мне врал? Все время врал. И Хеджу, наконец, отчетливо понимает, почему не могла подобрать нужные слова, заставить себя ответить Чонгуку. Одно простое слово. Один чертов смайлик! Да, умом она поняла и приняла, что он… не хотел? У него не было цели обидеть или сделать больно. Все было непреднамеренно. Но это случилось, черт возьми! Он заставил ее испытать болезненные чувства. Плакать. Много плакать. Все чудовищные мысли и бессонные ночи не исчезнут по щелчку его пальцев. Будь Хеджу роботом или… профессором людских душ, понимающим и принимающим то, что злодей оказался не виноватым, все было бы проще. Но она обычный человек, который не может просто так отключить в себе обиду и злость. Чонгук не получит прежнюю Хеджу просто так. — Я скучал по тебе. Ну конечно! Вместо предупреждающего выстрела в воздух Чонгук предпочитает стрелять на поражение. И все заготовленные слова вмиг испаряются, а обычная, казалось бы, фраза заставляет почувствовать во рту приятное послевкусие. Она забирается под кожу и оседает в каждой клеточке тела приятным, спасительным холодком. И это в такую-то жару! Вау. "Ты так легко заставил меня собирать самообладание по крупицам, а теперь настойчиво смотришь на меня своими темными большими глазами, в которых открыто читается вина и сожаление." Хорошая попытка. Но нет. — Ну, увидел меня, можешь уезжать, — бесцветно говорит Хеджу, потому что, к несчастью, в этих бездонных океанах ее задетая гордость и самолюбие не могли так просто и бесследно утонуть. Они будто насмехались над ней, ярко отражаясь в черных зрачках Чонгука. — Я не собираюсь садиться к тебе в машину. Душу парой слов не исцелишь. — Я могу подождать у твоего дома, Хеджу. Хочешь, мы там поговорим. Чонгук на несколько секунд отводит взгляд, но быстро возвращает его обратно — глядя на девушку… умоляюще? — Ты не знаешь, где я… — усмехнувшись, начинает говорить Хеджу, но осекается, поняв, что Чонгук не блефует. — Откуда? Как ты узнал, черт возьми? — Я проследил за Чимином, когда он забирал твои вещи, — без особого энтузиазма признается он. — Я не мог упустить шанс увидеть тебя. Хеджу снова усмехается, на этот раз пораженно. Слов нет. Как у него получается одновременно бесить ее и быть таким… Таким! — Хеджу, дай мне рюкзак, пожалуйста, и пошли в машину. — Я сказала — нет! — она неожиданно повышает голос, а еще ей хочется толкнуть этого наглого, самоуверенного и настойчивого парня в грудь. Толкать и колотить кулаками до тех пор, пока не станет легче. Пока не устанет и не свалится без сил, чтобы он смог притянуть ее к себе, обнять и сильно-сильно прижать к груди без возможности сопротивления. — Что тебе не ясно в слове «нет»? Чонгук молчит, а Хеджу от нахлынувших на нее взрывоопасных чувств шумно дышит. — Ты же понимаешь, что наделал? — Понимаю, — соглашается он. — Прости. — К черту твои извинения, ими ты только злишь меня! Черт. Черт. Черт!!! Какой же он раздражающе упертый. До невозможности привлекательный, бесящий и напористый. Рискованный. Чуткий. Нежный… — Ты ужасный! — шипит Хеджу и отворачивается, краем глаза замечая Чимина, который взволнованно наблюдает за ней. За ними. Всего на пару секунд зажмурив глаза, Хеджу принимает решение. Рывком стянув рюкзак с плеч, с силой вручает его в руки Чонгука. — Мне очень сильно хочется накричать на тебя, но знаешь, я сделаю это в машине, чтобы не портить ни в чем не повинным людям впечатление от уикенда! Чонгук охотно берет рюкзак, легко и непринужденно закидывая его на одно плечо. — Если тебе станет легче, можешь даже ударить меня. — Я не нуждаюсь в твоих ценных советах, — фыркает Хеджу. — Жди в машине, я попрощаюсь со всеми. И гордо вскинув подбородок, уходит, чтобы предупредить друга о смене планов и провести следующие два с половиной часа рядом с человеком, которого до зуда в пальцах хочет придушить и нежно обнять одновременно.