***
Как только Джинён вернулся в свою комнату, он принял душ и переоделся в свежую одежду. Затем он присоединился к остальной части обслуживающего персонала внизу, чтобы приготовить жителям завтрак. Работа не была особенно тяжелой. Из-за того, что он опоздал, единственной работой для него была уборка столов и помощь в мытье посуды. После этого он помог перенести некоторых из прикованных к инвалидному креслу жителей в зону отдыха, а затем парня попросили пройтись по комнатам и помочь застелить кровати. Утомительная работа, но это были задачи, которые Джинен мог выполнять без особого умственного напряжения, так он давал отдохнуть своей голове, позволяя думать о других вещах. Парень быстро просмотрел свой список дел, который включал в себя такие вещи, как возвращение библиотечных книг, просрочил уже на месяц, проверить, была ли получена его заявка на получение степени, связаться с медицинским университетом, чтобы проинформировать их о своем решении, а затем позвонить своей матери, чтобы сообщить ей хорошие новости. Когда его смена закончилась, он вернулся в свою комнату и прислонился к двери, вздыхая. Было приятно знать, где он будет в следующем году, было приятно, что еще один кусочек его пути прояснился для него. Джинен улыбнулся, думая о том, как изменилась его жизнь всего за несколько месяцев. Несколько месяцев назад он "жил" на диване Джексона, бесстыдно оплакивая девушку, которая изменила ему с одним из его лучших друзей, и не имел ни малейшего понятия, где он будет в следующем году. Теперь же за ним было закреплено место в одной из самых престижных медицинских школ страны и еще один шанс на любовь. От этой мысли его распирало от счастья. Он пожалел, что не решил забить на свою смену и остаться с Джису этим утром, выполняя ее «планы объятий». Когда парень проверил время на своем телефоне, было уже за полдень, так что было слишком поздно, чтобы вернуться к ней и проскользнуть обратно в постель так, чтобы ее соседи не заметили. Кроме того, подумал он, у нее еще есть работа.Это напомнило ему, что он стащил ее секретный блокнот. Джинен взял блокнот там, где он его оставил. Он было тонким, дешевым и явно новым, но Джису, должно быть, так много на нем писала и читала его за последние несколько дней, что он казался старым. Страницы сморщились от вдавленных чернил. Сгорая от любопытства, он сел на кровать, открыл блокнот на первой странице и начал читать. Затем между страницами выскользнуло несколько сложенных листков бумаги. Парень поднял их, расправил и тоже начала читать. Это был короткий рассказ, написанный совсем недавно Сандрой Пак. Дара, подумал он. Джинен глазами пробежался по словам на листке бумаге, а потом заметил кое-что странное.***
Джису тупо уставилась на письмо Джулии, в котором она просит девушку зайти к ней в офис для быстрого обсуждения плана, который будет воплощен в следующую среду, когда Дара вылетела из своего кабинета и наклонилась над столом Джису, кипя от злости. — Что, черт возьми, ты делаешь? Джису ахнула и выключила экран своего компьютера. Черт возьми, подумала она. Глаза Джису посмотрели на ее мертвый экран, затем вниз на макеты журналов, которые все еще были на ее столе, а затем на коробку старых выпусков «embrace» под ее столом. Взгляд Дары был жестким и холодным. — Я спросила, как ты думаешь, что ты делаешь? — повторила она. О Боже, подумала Джису. Как она узнала об этом? Страх заставил ее сжаться. Как она узнала об этом? — Дара, — сказала девушка, задыхаясь. — Я… Мне очень жаль…пожалуйста, просто позволь мне— — Это ты заказала Chiaroscuro для приема гостей на большом собрании? — глаза Дары сузились, смотря на Джису, но она была смущена. — Что? — спросила девушка. Дара швырнула листок бумаги, в котором Джису узнала свою запись, которую она разослала всем сотрудникам. Она указала, что обед будет обеспечен Chiaroscuro, первоклассной компанией общественного питания, которую она нашла в интернете. — Ты заказала Chiaroscuro? Да что с тобой такое, черт возьми? — Джису посмотрела на записку, потом на Дару, пытаясь придумать, что бы такое сказать. — Это… это была ошибка? — спросила девушка. Дара сделала глубокий вдох. — Мы заказали Chiaroscuro на собрании в прошлом году, и у всех было пищевое отравление! А ты пригласила их снова?! — Джису застыла. — Я…меня не было здесь в прошлом году, — сказала она. — Тогда тебе следовало сначала спросить меня, — сказала Дара. — И сделать некоторые исследования. Отмени бронь, найди еще несколько вариантов и отправь их мне. Это твоя работа! Боже, неужели я должна всё здесь делать? Дара пошла обратно в свой кабинет, оставив Джису одну. Она вздохнула, взяла листок бумаги и посмотрела на написанное предложение. Потом Джису снова посмотрела на Дару через окно своего кабинета и покачала головой. Она могла бы просто сказать ей это, что нужно отменить бронь и найти другую компанию. Джису не знала, почему Дара решила выскочить из своего кабинета и устроить сцену, поставив ее в неловкое положение перед остальными сотрудниками. В компании были свои чаты, как и электронная почта. Ей даже не нужно было покидать свой кабинет, она могла просто послать ей грубое электронное письмо, и, по крайней мере, Джису не пришлось бы терпеть унижение от того, что ее ругают, как школьницу. Ей казалось, что Дара активно ищет возможности выйти и накричать на нее. Еще. Какой бы грубой ни была Дара, значит ли это, что она заслужила то, что Джулия задумала для нее? Значит ли это, что она заслужила то, что Джису помогает Джулии? Джису тошнило каждый раз, когда она думала об этом. Она чувствовала, что ее разрывают изнутри, разрывают на части голыми руками ее совесть. Все выходные она ломала голову в поисках ответа на эту дилемму. Она искала ответы и альтернативы. — Джису? — позвал сладкий голос, заставивший девушку вздрогнуть. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это был главный редактор, которая звала ее в свой кабинет. Она медленно поднялась из-за стола и последовала за Джулией в ее кабинет. Как только дверь за ней надежно закрылась, Джулия начала говорить. — Сегодня среда, — сказала она, улыбаясь. — Большая встреча состоится через неделю. Ты помнишь план? — Да, помню, — сказала девушка с холодной отстраненностью, сжимая кулаки. Джулия склонила голову набок. Теперь ее слащавый тон и лживая улыбка не обманут Джису. — Почему Дара только что кричала на тебя? — спросила Джулия. Девушка сглотнула, и ее голос был тихим, когда она ответила. — Кейтеринговая компания, — сказала она. — Я должна отменить бронь у Chiaroscuro, — Джулия Кийоко подняла брови и разочарованно щелкнула языком. — Какой тривиальный вопрос, чтобы повышать голос, — сказала она. — Я уверена, что Дара могла бы позаботиться об этом сама, — Джулия оттолкнулась от стола и встала перед Джису. Она протянула руку и взяла девушку за руку, желая, чтобы та разжала свой кулак. Она серьезно посмотрела на Джису, глаза ее были полны извинений. — Мне очень жаль, что она так поступила с тобой, Джису, — тихо сказала женщина. — Ты не заслуживаешь этого. Ты делаешь для нас чудесную работу. И я особенно рада видеть тебя союзником. Ты не представляешь, что значит для меня твоя помощь в этом деле. Я так благодарна. Джису все это время не сводила глаз с ковра, пытаясь отступить, пытаясь раствориться в собственном сознании, как делала это всегда. Но личный мир ее собственного разума не давал сейчас никакого утешения. Это было поле битвы, где ее совесть боролась с ней. Единственным ответом, который Джису дала Джулии, было то, что она медленно высвободила свою руку из хватки женщины. Джулия сжала губы в тонкую линию, все больше напрягаясь. — Не беспокойся, — сказала женщина, вздыхая. — Еще немного, и тебе никогда не придется терпеть еще одну ее вспышку гнева. Ты будешь ценным, уважаемым членом нашей команды. Будешь моим помощником управляющего редактора. Новый старт для нас обоих. Разве это не звучит захватывающе? — Джису слегка кивнула, но не подняла глаз от ковра. — Ты плохо выглядишь, — сказала Джулия, и в ее голосе послышалось беспокойство. — Ты уже обедала? Тебе надо поесть. Правда заключалась в том, что последние несколько дней Джису почти ничего не ела. Большую часть времени она проводила в своей комнате, занимаясь грязной работой Джулии и борясь с собственным здравым смыслом. Она очень устала от всей этой ситуации. Она понимала, что поступает неправильно, но каждый раз, когда убеждала себя, что собирается отказаться от плана Джулии, страх овладевал ею и заставлял подчиниться. — В последнее время я не голодна, — ответила Джису. Джулия посмотрела на ее бледное лицо, заметила ее сальные волосы и усталые глаза. Она растянула губы в улыбке. — Это ведь не потому, что ты передумала, верно? — спросила женщина. Джису прикусила внутреннюю сторону щеки. Скажи ей, что ты передумала, подумала она. — Я… Я просто… — запнулась девушка. — Потому что я думала, что мы уже пришли к соглашению, — сказала Джулия, делая шаг вперед и повышая голос. — Ты ведь знаешь, что произойдет, если ты сейчас откажешься от плана? Кроме того, ты и так уже зашла слишком далеко. Ты не можешь остановить меня сейчас, не увлекая себя вниз со мной. Не делай этого, твердил внутренний голос. Это неправильно, Джису. Ты знаешь, что это неправильно. Не делай этого.Но если ты этого не сделаешь, сказал другой голос. Твоя судьба предрешена. Твоя мечта умрет. Ты никогда не будешь писателем. Джулия подошла ближе и прошептала ей на ухо: — Хорошая девочка. Теперь принеси мне блокнот, я хотела бы посмотреть, как далеко мы продвинулись в плане, — женщина повернулась и пошла обратно к своему столу. — Блокнот? — запаниковала Джису, поднимая глаза от ковра. — Ты же знаешь, — сказала женщина, взяв маленькую бутылочку с дезинфицирующим средством для рук, пахнущим лавандой, и брызнув немного на ладонь. — Где же он? Разве я не говорила тебе, чтобы он всегда был с тобой? — Я думаю… Я оставила его в своей квартире, — сказала девушка. Джулия бросила на нее встревоженный взгляд. — Ну, чего же ты ждешь? — сказала она. — Иди и возьми его!***
Как только начался обеденный перерыв, Джису выскочила из дверей офиса «Embrace» и направилась на станцию. Она села в вагон метро и вышла на нужной остановке, а затем быстро направилась к квартире. Она искала ключ в сумочке, когда кто-то окликнул ее: — Джису. Она повернулась, чтобы поприветствовать того, кто назвал ее имя, и увидела Джинена, который шел к ней. У него было суровое выражение лица, которое было трудно расшифровать. — Джинен? — девушка сделала шаг к нему. — Привет. Эм, у меня нет времени, я на самом деле не закончила пораньше, я просто оставила кое-что на столе— — Ты имеешь в виду это? — он поднял дешевый блокнот в бумажном переплете, который Джису в последний раз видела на своем столе. Ее глаза расширились, когда она увидела его в руках парня. — Как…почему ты—? — Джису прищурилась, смотря на него. — Я же просила тебя не трогать его. Отдай его мне, — она попыталась протянуть руку и забрать у него блокнот, дежавю, когда Джинен отодвинул блокнот подальше. Его глаза грозно смотрели на нее. — Сначала скажи мне, что это такое, — Джису сглотнула. — Ничего важного, не стоит беспокоиться об этом, — пыталась настаивать девушка. Она протянула руку. — Отдай его мне, — ее подозрительное поведение не убедило парня. Он нахмурился, посмотрел на блокнот, а потом снова на нее. — Я воспользовался бесплатной подпиской, которую ты дала мне, — сказал Джинен. — Я просмотрел их онлайн-архивы. Почему ты записываешь в этот блокнот старые работы Дары? Сердце Джису сильно билось в груди. Она раздумывала, стоит ли говорить ему правду. Но она уже настолько возненавидела себя, что не могла вынести мысли о том, что Джинен тоже ее возненавидит. Они уже проходили через это, и она не хотела повторения. Теперь, когда они оставили все свои обиды позади. — Это упражнение, — солгала она. — Это подозрительно, — отрезал Джинен. — Зачем тебе это нужно? В ту минуту, когда он заметил, что Джису переписывает работы Дары, это задело его за живое. Все это было слишком подозрительно похоже на сюжет некоего криминального романа о писателе, который обвинил другого писателя в краже его работы. — Ничего страшного, — сказала девушка. — Если это ничего не значит, то почему ты не можешь сказать мне? — сказал он, повышая голос. Джису напряглась. — Потому что ты не поймешь, — сказала она. — Почему же? — спросил он. Весь гнев, который Джису испытывала по отношению к себе, поднимался на поверхность. Что-то внутри нее оборвалось. Весь сдерживаемый гнев и разочарование, которые она сдерживала, вырвались наружу. — Потому что ты не я, — выплюнула Джису. — И ты не знаешь, через что я прохожу, или что поставлено на карту, или под каким давлением я нахожусь, и от чего мне придется отказаться, и даже если я скажу тебе, я знаю, что ты просто будешь насмехаться и осуждать меня, потому что это то, что ты делаешь, когда люди не оправдывают твоих ожиданий, — она почувствовала, как злые жгучие слезы застилают ей глаза. — Я не могу тебе сказать, — прошептала Джису. — Если я это сделаю, ты меня возненавидишь, — выражение лица Джинёна было каменно-холодным. — Может быть, ты позволишь мне самому решить это, — сказал он. Джису не ответила. Она смотрела на блокнот в его руках сквозь непролитые слезы, прерывисто дыша. — Просто скажи мне, что бы ты ни делала, это не что-то нечестное, — сказал Джинен, его голос смягчился. Она бы хотела убедить парня, что это всего лишь упражнение. Но сделать это — значит солгать, а она уже и так сильно погрязла во лжи. — Я не могу сказать это. Ее сердце разбилось, когда она увидела, как выражение его лица сменилось с гнева на разочарование. С этим взглядом она слишком хорошо была знакома. Она теряла его. — Не делай этого, — твердым голосом попросил Джинен. — Даже если ты ненавидишь Дару, не делай этого. Ты лучше всего этого, Джису. Это не ты. Просто уходи сейчас же. Какими бы ни были последствия, каким бы сильным ни был шторм, ты сможешь пройти через него, и я помогу, но не делайте этого. Джису чувствовала себя глупо. Она не знала, что сказать. Она не знала, как донести до него ситуацию. Все, что она могла сделать, это медленно покачать головой. — Я не могу. И тогда разочарование Джинёна снова превратилось в гнев. Он посмотрел на Джису и снова увидел, как девушка его мечты исчезают в собственной тени. Он хотел бы перемотать все назад и вернуться к той ночи в ее спальне. Или даже к следующему утру. Тогда все было так прекрасно, и он не мог поверить, как быстро все пошло наперекосяк. Всего за пару дней. Этого было достаточно. Он хотел вернуть Джису с той ночи. Если бы он мог вернуться, он бы забыл про свою смену и остался с ней, стараясь изо всех сил отговорить ее от этого. Но теперь он понимал, что ничего нельзя сделать. — Тогда и я не могу, — сказал он и сунул блокнот обратно ей в руки. Он больше не мог прикасаться к нему. — Если ты хочешь пожертвовать собственной моралью ради своей мечты, тогда вперед, — сказал он, качая головой. — Но я не собираюсь торчать здесь и смотреть на это. Я поддерживал тебя, но это я не буду поддерживать. Я не могу, — Джису крепче сжала блокнот. Ее кровь кипела. Слезы, которые она сдерживала, пролились, когда ее гнев закипел. — Тогда и не надо, — сказала она сквозь стиснутые зубы. Джису вытерла слезы. Если это был конец, если ее короткий роман с Джинен заканчивался здесь, то она хотела быть уверенной, что он, по крайней мере, понимает ее в этот момент. Ее возмущало, что он думает, будто она нуждается в нем. Ее возмущало, что он думает, что уход и отказ от его поддержки причинят ей боль. Если одиночество в течение двадцати двух лет и научило ее чему-то, так это тому, что она ни в ком не нуждалась. — В любом случае, я не нуждаюсь в твоей поддержке, — сказала она, и ее голос дрогнул под тяжестью гнева. — К твоему сведению, Джинен, — сказала она, усмехнувшись. — Никто никогда не верил в меня. Ни ты, ни мой отец, ни Дара. Конечно, все всегда говорили мне, что я могу делать все, что захочу, и что я должна преследовать свои мечты, но никто никогда не имел в виду это всерьез, — Джису рассмеялась над собственной жалостью. — На самом деле никто не хочет, чтобы я стала писательницей, — сказала девушка. — Они хотят, чтобы я перестал мечтать, выросла и получила высасывающую душу, сокрушающую дух работу, где нужно целовать задницы клиентам и отвечать по телефону изо дня в день, пока мне не исполнится шестьдесят пять и я не стану слишком старой и уставшей, чтобы даже думать о том, чтобы писать снова, или пока я не умру, смотря что случится раньше. Джису часто представляла эту картину, где она заперта на одном месте с холодным освещением, как она пытается пережить еще один несчастный день, и как она не может реализовать свой потенциал внутри нее. Эти мысли приводили ее в ужас. Это убьет ее. Она вспоминала каждый раз, как отец мягко отговаривал ее от мечтаний. Она помнила все случаи, когда ее одноклассники смеялись и говорили ей, что писатель - это не настоящая работа. Она вспомнила все снисходительные улыбки, которыми одаривали ее учителя, когда говорили, что через несколько лет она может передумать. Она помнила каждый раз, когда Дара называла ее новенькой и говорила, что она никогда ничего не опубликует. Она помнила каждую бессонную ночь, которую проводила, пытаясь утешить свою израненную душу и подготовить ее к новому дню, где люди будут говорить ей сдаться. Но она знала, что это ее судьба. Она знала это каждый раз, когда чувствовала, как ее захлестывает волна новой истории. Она чувствовала это в тишине и темноте, когда физический мир исчезал, и ее душа свободно дрейфовала по мирам ее собственного творения. Это была магия. Это была агония. Это была религия. Это была настоящая любовь. Она любила писать. Ее кожа была листком, ее кровь-чернилами, и каждый вдох был целой галактикой возможностей. По ее мнению, другого пути для нее не существовало. Другого пути к счастью нет. Нет другого способа жить ее правдой. — Они хотят, чтобы я все уладила, — сказала Джису, снова вытирая упрямые, глупые слезы. — Нет. Это не я, — сказала Джису, внезапно охваченный тихой паникой. Она покачала головой. — Это моя мечта. Моя, — сказала она. — Это сон, который подарила мне мама, единственное, что у меня осталось от нее, и теперь, когда она ушла, он принадлежит только мне. Все эти годы я сама поддерживал в нем жизнь. Все эти годы я была тем, кто лелеял его, сама, и я сделала это без чьей-либо поддержки, - девушка наблюдала за Джиненом, но выражение его лица не изменилось. Он покачал головой и, прежде чем повернуться и уйти, сказал: — Может, тебе лучше побыть одной?