Раскрылся первый лепесток. Как жизни новой он глоток. Но чужд ей странный воин - ронин. Хоть Путь с ним словно ветер вольный. Защита, милость, благодарность. Во взгляде лёд и беспристрастность. Но к счастью и мечтам она, Без страха с ним пройти должна.
Лошадь размеренно шагала по лесной тропе, иногда встряхивая гривой и забавно фыркая. Деревья обступалистранников звенящей тишиной, лишь трепет крон вековых верхушек тянущихся в бесконечность. В абсолютную бездну неба. К шёпоту лесных премудростей примешивался и шелест водопада который, с каждым ударом копыт о землю, становился всё ближе. - Как красиво и спокойно, - на легком выдохе прошептала Рангику, поднимая свою ладонь навстречу лёгкому порыву тёплого весеннего ветра. Незамысловатое движение заставило рукав съехать по тонкой руке, оголяя бледную кожу. Ветер заиграл с мягкой тканью, заставляя шёлк игриво развиваться, пока она не опустила руку вниз, вновь обхватывая своего спутника за талию, удерживаясь в седле позади. Бьякуя всем телом ощущал в этом движение неловкость, смущение, смятение. Такую истинную женскую скромность и рассеянность. Уголки его губ невольно дрогнули едва приподнимаясь при одном воспоминании румянца девушки, едва она поняла, что путешествовать ей придётся именно так. Второй лошади не было. Мацумото закусила нижнюю губу, окидывая мимолетным взглядом статную осанку и расправленные плечи по которым разметались чёрные, как вороново крыло, волосы. Жилистая длинная шея, видневшаяся из под ткани хаори и едва, заметный переход к ключицам. Физически, она не ощущала холода, но душевно, он словно являл собой ледяное изваяние. - Бьякуя-сама, простите мне мою наглость, но вы не могли бы рассказать немного о себе? Ведь нам предстоит неблизкий путь пройти вместе, - ее голос похожий на звучание каягыма, с терпкими нотками тягучего, словно дикий мёд, спокойствия. Сладкий, тает на языке, оставляя нежное послевкусие. Тонкий слух девушки уловил, как он едва заметно выдохнул, а ладошки ощутили заметно возросшее напряжение в мышцах спутника. Могла ли она невольно задеть тему, которая ранила его? Волнение резко подкатило к горлу удушливым комом, перекрывая доступ воздуху, и заставляя нервно сглотнуть. Она не желала обидеть его. Ни в коем случае. Неприятное чувство от отталкивающего молчания, заставило Рангику отпрянуть от его спины. - Сперва, расскажи о себе, - голос не был наполнен холодом или обидой, скорее, лёгким интересом и задумчивостью. Это успокоило метания в мыслях Мацумото, заставляя невольно расслабиться и улыбнуться. И хотя этот вопрос заставил её на миг задуматься, она быстро отбросила сомнения. - Я ёкай, - сходу выпалила, словно обжигаясь этим словом, - мои родители погибли, когда я была еще совсем маленькой, и по словам людей, меня нашли на берегу залива в который впадает черная река. Я совершенно не помню, как оказалась там и что было до этого момента, всё словно смыло водой. Иногда мелькают призраки прошлого, но каждый раз они столь неуловимы, что по утрам от них и следа не остаётся. Всю свою сознательную жизнь я проработала в той чайной и... - на секунду её голос оборвался, странно вздрагивая, словно от холода, Мацумото поёжилась. Бьякуя ощутил как она делает глубокий вдох в попытке вернуть спокойствие в мысли и скрывая всю боль от повествования о собственной нелёгкой судьбе. - ...и собственно всё. Только... - она вновь судорожно выдохнула, - по рассказам Джунга, обо мне знают далеко за границами деревни. Ходит легенда, что я очаровываю мужчин одним лишь взглядом. Отчасти - это правда. Когда я вижу их взгляд на меня, мою душу сковывает страх. Одна моя просьба, одно моё веление сделать себе сэппуку, и всё произойдет незамедлительно. Лишь одно неправильно слово сказанное мною и войны не избежать. Она разразится за один мой взмах руки. Всю жизнь старалась отгородить себя от общения с людьми. Я никому не желаю зла, - голос дрожал, как у маленькой девочки, загнанную в угол страшными историями о собственном демоне за спиной, вцепившимся когтями в её сердце, и тех, кто рядом с ней. Тонкие пальчики невольно, но крепко сжали ткань его хаори, ища такой необходимой защиты и спокойствия для души. Безопасности и защиты от самой себя и своей судьбы. - Мой наставник, прежде чем последний раз закрыл глаза, дал мне самое главное наставление, - Бьякуя заговорил отрешённо, стараясь вырвать её из пучины собственных мыслей. - Я слишком холоден. В моём сердце нет огня. И каким бы умелым и искусным я не был, мой клинок лишь орудие ледяного касания убийства, но никак не меч воина. Я не имею права заносить его. Сенсей был... прав, - он лишь на миг позволил себе вновь увидеть мудрые, полные тепла и озорства глаза старого Мамору, его улыбку и смех. То, как легко он мог шутить над собственной старостью, нарочито кряхтя и в шутку грозя палкой. Каким прекрасным воином был и ещё более прекрасным человеком. Он был для Бьякуи кем - то близким, а не просто наставником. Миг задумчивости и вихрь мыслей, зажимающие сердце в тиски, когда женская ладошка внезапно накрыла его грудь, одаривая необыкновенным теплом и заботой. - Люди умирают только тогда, когда умирают воспоминания о них. Они здесь. Он с вами всегда. Вот тут. Он на миг замер, ощущая, как невидимые золотые нити словно сплетают узор на сердце. Её губы тронула улыбка. - Я никогда не любила. Но мне всегда было интересно, какое это чувство любви и привязанности. Любить и быть любимой. Иметь близких тебе людей. Но в одном я уверена точно, что ничто не способно разлучить нас теми, кого мы любим, кто живёт у нас в сердце. Душа, она живёт вечно. Бьякуя обернулся назад, одаривая её нечитаемым взглядом, вспоминая как Мамору говорил ему те же слова, прикладывая так же ладонь и смотря строгими, полными небес, глазами, но едва ли они были знакомы. Его спутница была добра, милосердна и мудра не по годам. И так наивна для этого, наполненного злобой и корыстью, мира. Вскоре Бьякуя остановил коня у небольшого водопада и ловко спрыгнув, помог слезть Рангику, не привыкшей путешествовать верхом и на такие расстояния. Но даже несмотря на это, он не услышал не единой жалобы. Он с детства в седле, а она первый раз ощутила на себе такой способ путешествия. Он даже мало представлял как её могло укачивать, как болели ноги и ныла каждая мышца тела. Как неудобно несколько часов сидеть практически неподвижно. Из всего увиденного, услышанного, он сделал вывод, что она не была особо разговорчива. Дежурные и банальные фразы в чайной, в отличие от своих напарниц по работе в других городах, от болтовни которых часто отбивало любое желание пить чай. Она была чуть отрешена и спокойна. Её мысли были далеки от этой реальности и мира. Она жила мечтами. Но больше всего его поражало уверенность Рангику в собственном демоническом происхождении. Она? Демон? Он поджал губы, хмыкнув и окидывая взглядом присевшую у воды Мацумото. Шёлковое жу напиталось кровью со спины, очерчивая уродливую полосу на ткани. И как он мог о ней забыть? - Твоя спина, Лиса. Нужно обработать рану. И немедленно. Он уверенно двинулся к ней. - А? - она удивлённо обернулась, но тут же отрицательно замотав головой, чуть дёргаясь от него, - нет-нет. Не стоит себя утруждать. Я справлюсь сама, Бьякуя-сама. И благодарю вас за проявленную заботу. За нежной улыбкой, она легко прикрыла свой страх и ужас. Всю дрожь и панику. Животный ужас каждого касания. Страх, что за этим последует боль. Паника, возрастающая, едва к ней протягивали руку, доводила её до истерики, и даже он не стал исключением. Она не привыкла к заботе, к тому, что есть те, кто готов протянуть руку помощи. Нет. Это слишком было для неё. И Бьякуя это понял. Понимающе кивнув и прикрыв глаза, он отвернулся к дорожной сумке, снимая её с седла и доставая всё необходимое. Сейчас надо развести костёр. Его слух уловил шелест сухой травы, и когда он обернулся, Мацумото уже скрылась за деревьями, мелькнув между ними подобно всполоху огонька. - Вода такая прозрачная... Опускаясь на колени перед кристально чистым зеркалом небольшого озера, Рангику осторожно коснулась пальчиком поверхности, оставляя круги и наблюдая как они неспешно расходятся, постепенно обретая вновь гармонию. Она ушла к самому водопаду, скрываясь от посторонних глаз. Её мысли ещё слегка путались, не давая осознать всё произошедшее. Неожиданная свобода и дорога к мечте. Ей было необходимо промыть рану и застирать капризную ткань шёлка. Нежный водопад нитей сплетённых нитей мягким потоком соскользнул с женского тела, мягко оглаживая кожу и даруя целый ворох приятных мурашек. Она медленно опустилась в воду, с облегчением ощущая прохладу и тягучее давление на тело, обволакивающее со всех сторон. Рана нещадно горела, отзываясь острыми иглами по коже и всей спине, волнами жара прокатываясь до самых кончиков пальцев, но даже это не могло нарушить одухотворённое умиротворение, дарованное шелестом водопада и музыкой ветра в траве. Мацумото прикрыла глаза, чуть жмурясь в попытке отогнать боль. Остаться наедине с дарованной гармонией. Крошечные потоки воды скатывались с ладошек по плечам в бесполезной попытке смыть жуткие отметины со спины. Длинные рыжие волосы плавали на поверхности, рисуя медные узоры. Ладошки вновь погрузились в озера забирая воду, тонкие пальчики дрогнули, лишь на миг являя крошечную родинку между большим и указательным пальцем. Он недвижимо наблюдал за ней, стоя в тени деревьев, оставаясь незримым. В руках мужчина держал заготовленный хворост для костра, между ветками, проглядывала и сухая трава для розжига. Подойти к ней оказалось вполне простым действием. Глупо было принять это за низкую попытку воспользоваться своим положением, и постыдно поглядеть. Бьякуя не поднимал взгляд, пока она опускалась в воду. Воспитание и гордость, просто не позволяли ему опускаться до животных инстинктов, но стоило признать, что она манила его. Чем-то неосязаемым. Не своей внешностью, а скорее, душой. Тем теплом, запрятанным за шрамами на коже. Рангику казалась ему чем-то неземным. Оторванной от этого грешного мира. Он хмуро свёл брови к переносице. Этот неземной дух лисицы мягким клубочком сворачивается у него в душе и на сердце. Если таковые есть. Физически - нет сомнений. В остальном - отнюдь. Тёмные глаза скользнули по обнажённым лопаткам. Что, как ни явление Небес, способно отразить всю человеческую суть и тягость существования в этом мире. Оставалось надеяться, что со временем, эти раны заживут. Затянутся тонкими рубцами, а если повезёт, и рубцы исчезнут с тела создания, попавшего в лапы садиста и изверга. И самое главное, что затянутся шрамы на её сердце. И слёзы скопленные годами в груди и глазах, прольются чистым дождём, даруя ей свободу и успокоение. Даруют ей свободу от прошлого. Кучики кинул последний взгляд , убеждаясь, что ей ничего не грозит, и так же бесшумно, как и пришёл, исчез среди деревьев. Бьякуя сидел уже у весело потрескивающего костра, когда вернулась Рангику, держа в руке букет из целого набора душистых трав. На миг, ему показалось, что озерная вода смогла разогнать тёмные тучи и осветлить её взгляд. Сейчас её глаза, словно светились изнутри. Влажные волосы она собрала в "хвост", из которого уже выпадали пару прядей и обрамляли лицо, придавая лицу ещё более милый вид и подчёркивая его утончённый овал. Сейчас мужчина задумался, что она не могла быть из крестьянского рода. Слишком правильные и красивые черты. Поразительно, что она осталась в чайной, а не попала в увеселительный дом. Он крепко сжал зубы. Что - то излишне много эмоций, даже от простых мыслей. - Как насчет вкусного чая? - Мацумото с лёгкой улыбкой присела напротив, прерывая его невесёлые думы и смахивая повисшее в воздухе напряжение. Стоило исправить вопиющее недоразумение - он не успел попробовать её чай в чайной, а значит, пришло время нагонять. Пара умелых и ловких, отточенных словно до магии, движений, и травы её велением, превратились в ароматный напиток. - Ах, да! Забыла! - из небольшой набедренной сумки были немедленно извлечены спелые ямбери. Рангику протянула их своему молчаливому спутнику, скрашивая их тёплый вечер ещё и сладкими нотками ягод.***
Деревня встретила их тишиной улиц и отголосками разговоров запоздалых прохожих, с нотами пьяной гульбы по тавернам. Был уже поздний вечер и стоило позаботиться о ночлеге и полноценном отдыхе. Огни фонарей выстраивали неровный ряд путеводной нити вдоль небольшой улочки. - Снимем комнату и... Рассуждения Бьякуи прервали крики с соседней улицы. - Прошу, помогите моему сыну! - взмолился в отчаянии женский голос, заставивший Рангику на удивление легко спрыгнуть с лошади и буквально рвануть в сторону небольшого минка, с иероглифом целителя. - Нет денег - не помощи! Прочь с глаз моих, убогая! Перед захлопнувшимися сёдзи, на коленях сидела женщина. Сгорбленная спина, сломленная переживаниями и годами труда. Жизни, нарисованная сеточками морщин на лице и тонкие лучики тайного счастья возле глаз, которые сейчас отражали лишь рухнувшие надежды и пустоту. Она выплакала немало слёз. Руки сложенные на груди, сжали с силой ткань кимоно, едва ли не разрывая его. Рангику замерла, заворожённая этим зрелищем, ладонь опустилась на деревянный столб, а из груди вырвался рваный вздох. Бьякуя уже остановился за её спиной, ощущая как она напряглась. Как каждая мышца в теле натянулась струной - Неужели... Неужели вам не жалко? Хоть горсть человечности и сострадания. Разве много я прошу? - глотая солёные слёзы, шептала женщина. Сердце Рангику разрывалось на кусочки, когда сухие губы страдалицы, вновь и вновь произносили раз за разом слова мольбы. Мацумото обернулась к Кучики. Глаза распахнулись, в них застыла лишь решимость и надежда. Она готова. И она не сомневается. - Я помогу ей! Её сын - это её смысл жизни! Идите без меня. Мацумото уже сделала шаг вперёд, когда Бьякуя опустился рядом с женщиной, бережно подхватывая под локоть и поднимая с колен. - Прошу вас, госпожа, встаньте. Он мягко обхватил плечи страдалицы, удерживая и помогая стоять на всё более слабеющих ногах. Рангику подхватила сухую, мозолистую ладонь, мягко прижимая к груди, словно забирая боль. - Расскажите, что случилось. Мы попытаемся вам помочь, - голос был наполнен заботой и искренность. Чистым переживанием и решимостью. Она вложила всю силу надежды, которую имела. - Мой мальчик, мой маленький Бао, моя драгоценность... Неожиданно его пронзил сильный жар. Он бредит, а холод пронизывает его кожу. Мой муж погиб недавно, а хозяин, на которого он работал, забрал все наши деньги за неустойку. Он забрал всё. А без денег, лекарь отказывает даже осмотреть моего сына! Он единственный лучик солнца, что остался у меня в этом мире! Дрожащими пальцами, женщина в отчаянии обхватила бледные руки Мацумото, вновь падая на колени перед путниками, но подхваченная руками Бьякуи. - Прошу вас! Будьте милостивы! Помогите! Он еще совсем малыш! - Богов молю! Не опускайтесь на колени. Мы поможем вам! Наша травница была прекрасным лекарем и учителем в моей деревне. Ни капли сомнения, что я смогу помочь вам! Как ваше имя? Улыбка озарила лицо Мацумото, когда смотрела в глаза незнакомки. Ей важно было помочь не только физически. Поддержать духовно. - Сюин, госпожа, меня зовут Сюин. Рангику перехватила покрепче ладонь, ловким движением отряхивая хакама новой знакомой. - Оставьте "госпожа" другим. Моё имя Рангику. И поспешим. Каждая секунда на счету, Сюин-сан. Минка был довольно старый, покосившейся от времени и непогоды, но именно от этого казался спутникам по-особенному уютным и тёплым. Наполненный аппетитным запахом рыбы и риса, приготовленных заботливыми руками. Мальчик лежал на тонком футоне, укрытый плотным одеялом из старых лоскутов ткани. Он заметно дрожал, лоб покрыла болезненная испарина, а пересохшие губы едва шевелились в полубреду, иногда срываясь на тихий измученный стон. Едва оказавшись перед больным, Рангику нахмурила брови и поджала губы. - Нужно еще одно одеяло. Бьякуя-сама, у вас не... Но он уже скрылся за дверью. Мацумото удивленно моргнула, но после, кивнув себе самой, она отвернулась обратно к пациенту, напряжённо нахмурив изящные брови. Приложив ладонь к лбу, девушка ощутила, как жар охватывает его тело с ног до головы, погружая в омут лихорадки всё глубже. - Мама... Мама, мне страшно... - хриплый, едва уловимый голос, вырвавшегося из бреда Едва сдерживая слезы, Сюин аккуратно взяла сына за руку, со всей нежностью целую бледные ладошки, шепча слова, как заклинание. - Я рядом. Потерпи. Тебе скоро станет легче. Все будет хорошо, моя драгоценность... Рангику сжала руки в кулаки. Она должна помочь. Обязана. Чего бы ей это не стоило. Мацумото решительно поднялась. - Я воспользуюсь вашей кухней. Мне необходимо приготовить отвар. В душе, с каждой минутой, нарастало волнение. Такую заботу и любовь, она видела впервые. Такие сильные чувства матери к своему дитя. Это настоящая любовь? Тёплая, беззаветная. На самых кончиках души, сердца. Когда ниточки судеб переплетены так плотно, что нет возможности даже попытаться их разглядеть отдельно. Чутьё не обмануло Мацумото в решении, что травы лучше взять с собой. Распустив шнурок шелкового мешочка, она бережно выудила листья и лепестки растений. такие хрупкие, но послушные в её руках. Они мягко шуршали и шептали терпким ароматом, окутывая шлейфом девушку, придавая сил и уверенности в себе и своём умении. Но в движениях не было той плавности и изящества, которое сопровождало приготовление чая. Рангику старалась максимально быстро. Ещё быстрее, чем могут её руки. Каждая секунда на счету, и ей не до осторожности и красоты. Холодное лезвие ножа, разгорячённое эмоциями и переживаниями, прорезав стебель, внезапно соскользнуло, со стальным,ледяным равнодушием впилось в нежную кожу девушки, ласково и неумолимо проходя вдоль и вспарывая руку. - Больно... Успев вовремя прикусить язык и издать лишь мимолётное шипение, Ранику сжала плотно руку в кулак, останавливая поток крови и прошлась взглядом по кухне в поисках куска ткани, который, к счастью, оказался рядом с ней. Наспех обмотав рану тряпицей, она вернулась к приготовлению лекарства. Кучики уже вернулся в дом. В руках мужчина держал дорогое одеяло, которое достал из дорожной сумки. Мягкое, пуховое. Оно нежным облаком опустилось на Бао, одаривая таким необходимым теплом, в котором он так нуждался, а лёгкость и мягкость, подаренные одеялом, напоминали объятиями матери. Бьякуя отрешённо смотрел на подрагивающие ресницы. На лоб покрытый испариной. Это хриплое дыхание и кулачки сжимающие ткань, прижимая её ближе к себе. Эти мгновения рождали в нём воспоминания, когда он болел сам. Как мама, проводила бессонные ночи у его футона, даря всю себя и свои колыбельные. Её нежный голос пел о том, что вскоре, демоны покинут их, а там, за верхушками сакур, вновь взойдёт солнце, одаривая мир светом, прогоняя зло прочь. Бьякуя присел возле мальчика, осторожно укладывая ладонь на лоб, а после, на грудь, где трепетало детское сердечко. Сейчас, он мысленно молил богов отогнать от этой хрупкой души всю тьму. Он хотел, чтобы мальчик тоже увидел тот свет, который когда-то дарила ему его мама. - Потерпи. Скоро демоны и ночь отступят. За верхушками сакуры и вершинами гор, солнце вновь взойдёт. Оно прогонит прочь хворь. Ты должен сражаться, биться с ними и тянуться из тьмы прочь. Ты же крепкий. И единственный у матери защитник. Не смей сдаваться. Дыхание мальчика было глубоким, но рваным. Но Кучики был уверен в нём. Где-то внутри, что-то подсказывало, что этот мальчишка не так прост. Его взгляд скользнул на женщину, которая окончательно обессилев, упала и задремала в углу комнаты. Переживание, боль и страх доконали её, и силы покинули её окончательно, лишив даже сознания. Оно и к лучшему. Ей необходимо поспать. Сёдзе отодвинулись с тихим шорохом, и в комнату зашла Рангику, аккуратно держа в руках глиняную пиалу с дымящейся, ароматной жидкостью. - Вот и я... - она успела заметить прикорнувшую хозяйку дома, и приложила пальчик к губам. На короткий миг, она с удивлением обнаружила, что крепкая, покрытая мозолями тренировок, ладонь, мягко гладит мальчика по голове, успокаивая и поддерживая. Волосы вихрами проходили сквозь пальцы, а её спутник был погружён в свои мысли. Ни холод, не отрешённость, видимые с первого взгляда, не могут скрыть ту заботу и сердобольность, таящуюся в душе Бьякуи. Она засмотрелась на секунду, но тут же, мотнув головой, быстро сократила расстояние до футона больного, присаживаясь перед ним на колени. Он осторожно помог поддержать под голову малыша, чтобы Рангику прислонила пиалу к его губам, осторожно вливая лекарство. Рука чуть дрогнула, когда от движения, руку девушки пронзила боль, но на лице не дрогнул и мускул. - Пей, малыш. Пей. Это должно помочь. Обязательно поможет. Хрупкая женская ладонь, мягко поглаживала маленькую щёчку, держа напиток возле губ, помогая делать глоток за глотком ароматного отвара. - Что с твоей рукой? Едва глиняная пиала опустела, Кучики молниеносно перехватил женскую ладонь за запястье, не преминув тут же задать вопрос. Мацумото вздрогнула и сперва хотела вырвать ладонь, но остановилась, наблюдая как мужские пальцы аккуратно убирают окровавленную тряпку, открывая порез. - Ничего страшного, Бьякуя-сама... Ответом было молчание, лишь стрекот сверчка за окном нарушало тишину и судорожное дыхание ребенка. Открыв сумку, он достал чистую ткань. - Стоит иногда беречь и себя. Не думала об этом? Она наблюдала, как ткань некрепко и мягко обвивала ее ладонь, как он ловко, но бережно создавал более удачную перевязку. Рангику улыбнулась, а как последний узелок был завязан, аккуратно обхватила своей ладонью мужскую руку и благодарно склонилась. - Спасибо за заботу. Короткий миг единения застыл во времени, когда его рассыпал кашель со стороны футона и Мацумото моментально переключила все свое внимание, отбрасывая прочь все мысли, но получая ту силу тепла и нежности, которой её одарил Бьякуя за доли секунды своим вниманием. За окном занимался рассвет. Маленькая детская ладошка аккуратно высунулась из-под одеяла, осторожно, но твёрдо хватая разметавшуюся по полу ткань хаори, дёргая и теребя. - Госпожа. Госпожа, проснитесь. Спать на голом полу - плохо. Рангику мгновенно открыла глаза, не успевая даже отойти ото сна, но реагируя на любое движение и голос. Осознание пришло, когда лучи солнца, пробивающиеся сквозь окно, заставили сонно сощуриться. Она уснула лишь под утро. Хотя, это сложно было назвать сном, едва дыхание Боа стало ровным, а жар и лихорадка отступили, как она невольно опустилась на бамбуковые подстилки и, найдя удобную позу, упала в бездну без сновидений. Быстро сев на полу, она моментально столкнулась с двумя озорными, яркими, как драгоценный изумруд, глазами Бао. Он внимательно смотрел не нее ответ, в не особо удачной попытке вылезти из-под тяжелых пуховых одеял. - Нет-нет-нет, не надо. Тебе еще стоит лежать в тепле. - Она аккуратно опустила на его лоб ладонь. - Жар спал. Тебе лучше? - Намного. Спасибо вам, госпожа. Он, несмотря на протесты Рангику, сел и спустя мгновение, уже поклонился ей, всем сердцем благодаря за спасение и милосердие. - Бао! - Их голоса пробудил Сюин, которая уже оказалась возле сына, заключая в объятия и не помня себя от счастья. Но едва выпустив его, она на порыве чувств обняла и Рангику, сквозь слёзы счастья благодаря и благословляя. Мацумото и сама не могла сдержать эмоций и облегчения от того, что всё получилось, что она смогла. Она спасала, она помогла. И лишь спустя некоторое время, когда эмоции чуть схлынули, Рангику заметила, что здесь не хватает Бьякуи, несмотря на то, что запах жасмина, всегда преследовавший его, витал совсем рядом, мягко касаясь лица, рук, даже одежды и наконец заметила его хаори, лежащее на её коленях, спавшее с плеч, вероятно, когда она поспешно поднялась. Мацумото аккуратно взяла в руки плотную ткань, заворожённо касаясь и перебирая в руках. Она была дорогая. Баснословно. И тонкий аромат не покидал её ни на мгновение, заставляя окидывать взглядом хижину, в поисках самого Кучики, который неожиданно показался видением. Красивым, благородным, но видением. Где же.... Вопрос не успел даже сформироваться, когда старые сёдзи со скрипом отодвинулись, а на энгава, держа в руках мешок с рисом и сетку рыбы, появился сам Бьякуя. Увидев заспанных, но счастливую троицу, он лишь кротко кивнул, прикрывая на миг глаза и скрываясь на кухне. Кажется, их ждет очень вкусный завтрак в исполнении, вероятно, не только с оружием умелого Кучики, но Рангику не могла не помочь, и даже ощущая, как от слабости подкашиваются ноги, а желудок возмущённо напевает хокку голода, рванула следом, но сразу была мягко, но решительно выдворена.***
Вещи были собраны в дорогу. Увесистый мешочек с золотыми монетами, в приказном тоне был отдан в руки Сюин, вместе со странным письмом, которое Кучики написал ещё ночью. Он обезопасил эту семью, а им пора отправляться, пока солнце не набрало на полуденную жару. Бьякуя повернул голову, краем глаза замечая Рангику недовольно нахмурившую тонкие брови и рассматривающую ткань своего шелкового ханьфу, изрисованное вдоль и поперёк ржавыми разводами спёкшейся крови. - Что-то не так? - Кучики дёрнул ремень, затягивая последнюю пряжку на сидельной сумке. - Всё перепачкано кровью. Вся ткань. Просто испорчена. Даже не заметила, как так вышло. Надо заработать денег и взять что - то на смену. В таком невозможно путешествовать. Мацумото выдохнула, тоскливо окидывая взглядом испорченный рукав. - Простите, - голос Сюин, заставил обоих обернуться. - Я услышала ваш разговор. Вам предстоит нелёгкий путь и и одежда должна быть под стать. Поэтому..... - женщина вежливо склонилась, протягивая свёрток. - Примите это в знак моей безграничной благодарности. Оно досталось мне от матери. Плотный холопок поможет согреться в дороге, а шелковое хаори подчеркнет твоё очарование и красоту. Заколка укротит и дополнит каскад твоих волос. Поверь, господин познаёт неземную гордость, когда такая красавица будет в путешествии рядом с ним. Едва Рангику открыла рот, как была перебита твёрдым и искренним возмущением. - Я не приму отказа. Вы спасли моего сына. Это всего лишь крошечная часть того, чем я должна вам отплатить. Не наносите мне такого оскорбления. Мацумото вышла из старенького минка чуть робко и нерешительно, поднимая вопросительный взгляд на Кучики. И застывая на пороге. Бьякуя замер. Она напоминала произведение искусства. Тонкого, изысканного. Выполненного с особой любовью и трепетом к каждой детали. Хлопковое кимоно со вставками из чёрного шелка мягко подчёркивали струистым блеском фигуру. Утончённое шелковое хаори зелёного оттенка, играло дивной вышивкой лотоса, символично гармонируя с самой Рангику, сплетаясь в единый образ хрупкого цветка. Сочетая в себе нежность и манящую, почти преступную магию. Не без стараний Сюин, часть пышных волос была собрана в небольшой, аккуратной в своём исполнении, "узелок", заколотый шпилькой, увенчанной белыми цветами, с тонкими нитями с крошечными капельками бусин. Лишь одна "капля", в тон хаори, украшала основание лба, придавая образу Рангику и вовсе иллюзию волшебства, сочетаясь с волнами, оставшихся вне власти шпильки, прядями волос, теперь ласково подхватываемых ветром. Аккуратные мочки Мацумото, украшали маленькие серьги с вставками розового кварца, хвастливо переливающегося гранями на солнце. Всё это заставило Бьякую на миг, вдохнуть и забыть выдохнуть, когда как Рангику, ощущая невероятный подъём и смущение от реакции Кучики, мягко, но хитро улыбнулась: - Следующий город ждёт, Бьякуя-сама.