Шерлок. Драбблы

Чем дольше люди прощаются, тем дороже они друг другу. С разными знакомыми, которые ему не очень-то нравились, Джон прощался быстро. Улыбался – иногда искренне, иногда не очень – махал рукой и уходил, не оглядываясь. Задерживаться было попросту не из-за чего. С друзьями-одноклассниками в детстве Джон оставался надолго, застаивался на каком-нибудь перекрестке, не в силах завершить интересный разговор и идти уже домой. Дома никто его особенно не ждал, спешить было некуда – почему бы не постоять часок-другой? Гарри при прощании всегда начинала извиняться. За свои слезы, за пьянство, за то, что загубила свою жизнь, за то, что снова просит у Джона в долг. Джон утешал ее, как мог – ему было не особенно приятно ее общество, но Гарри все же была его семьей – единственной из родных людей, кто у него остался. Раньше был, конечно, еще Шерлок, но вот ему-то как раз никогда не требовалось утешение Джона – он считал такие проявления привязанности попросту унизительными. Старые друзья, которых Джон встречал теперь, стали совсем другими; Майк Стэмфорд располнел, сделался каким-то наигранно-добрым и глуповатым. Но все же Джона что-то удерживало рядом с ними – будто ниточка в прошлое протягивалась от постаревшего, надломленного смертью Шерлока Джона Ватсона к Джону веселому и уверенному, не знавшему еще ни Афганистана, ни своей безграничной любви, ни царапающей душу изнутри пустоты. От знакомых, общих с Шерлоком, Джон старался избавиться поскорее. Случайно встреченный на улице Лестрейд или Молли Хупер будто являлись маленькими рычажками, стоило нажать на которые, и поднималась огромная мутновато-грязная стеклянная стена, отделяющая Джона от жизни, в которой еще был Шерлок. И даже в самую тоненькую щелочку под этой стеной начинали проникать цвета, звуки, запахи… И эмоции. Становилось страшно, опасно, в крови вырабатывался адреналин… Джон поскорее прощался, не слушая опостылевших соболезнований, и почти бежал прочь, с облегчением и сожалением опуская стеклянную стену на ее привычное место. Миссис Хадсон не докучала состраданием. Она страдала вместе с ним сама, и Джону было даже приятно это мучение пожилой женщины – он чувствовал, что совсем близко, всего на этаж ниже, есть человек, которому тоже не все равно. Когда Джон выходил из дома, он всегда на секунду сжимал плечо миссис Хадсон, и в этом жесте было столько поддержки, сколько не могло быть ни в одних произнесенных вслух словах. …Чем дороже друг другу люди, тем дольше они прощаются. С Шерлоком Джон так и не простился.