«Ненавижу», — в который раз проскрежетал Рит, наступая Дэну на ногу. Чем больше он показывал свою природную неловкость, с которой успешно боролся со времен получения статуса школьной звезды, тем больше чувствовал себя полнейшим дураком, как тогда, когда звания «короля» не имел. Но больше собственных ошибок его бесила дурашливая улыбочка партнера по танцу, так по-дружески одобряющая и подталкивающая к очередной попытке сделать все правильно.
— Хватит улыбаться! Я и сам прекрасно понимаю, как глупо выгляжу со стороны: парня за плечи обнимаю… Ненавижу танцы, ненавижу вальс и Розу с ее глупостями ненавижу тоже!
— Не обнимаешь, а придерживаешься заведенных в культурном обществе правил, — тоном доброго и понимающего учителя поправил его Дэн. — Не переживай, ты научишься, у тебя от природы все получается, разве нет?
— С чего ты взял вообще, что я переживаю? Пха! Нашел причину для волнений…
Еще одна ошибка в такте, и Дэн снова поморщился от боли.
— У меня такое ощущение, что ты специально меня топчешь.
— Да, раскусил орех! Твою мать, подними руки выше!
— Корнелиус танцует с любимой Анной, обнимая ее за талию. Они любят друг друга целых десять лет. Что ненатурального в этом ты видишь?
«Значит, ты все-таки признаешь, что обнимаешь меня…»
— Я вижу, что роль девушки играет парень.
— А ты знаешь, что во времена Шекспира в театре играли только мужчины? Любые роли: мужчин, женщин, детей…
— Да, слышал что-то такое, замолчи.
Дэн перестал касаться талии Рита и выпустил его руку.
— Ты обиделся, что ли?
— Нет. Но на сегодня танцев хватит: у меня уже ноги болят.
Рит надулся, принимая откровение за упрек.
Дэн сел на диван и охнул, протягивая вперед уставшие от боли ноги. Хозяин квартиры плюхнулся рядом, косясь на приятеля.
— Уже поздно, — начал Рит.
Яссен уловил мысль по-своему:
— Да, извини, сейчас уйду…
— Я не про то. На улице уже темно, ты говорил, что живешь далеко — может, останешься у меня на ночь? Пусть это будет моя оплата твоих уроков.
Рит не поворачивался, додумывая удивленное выражение лица Дэна.
— Ну? Что скажешь?
— А твои родители не будут против?
— О чем ты? Их даже в стране нет. — Рит поднял с пола свое недопитое пиво и приник губами к банке. Вернув ее на пол, он перекрутился, закинув ноги на спинку дивана, и закрыл глаза, коснувшись макушкой пола. — У отца проблемы с налоговой, вот он и сидит за границей вместе с матерью. То ли в Бразилию смотались, то ли в Чили…
— И сколько же их нет?
— Не знаю, никогда не приходило в голову считать. Может, год… два… нет, около трех, кажется.
Дэн по-собачьи заглянул Риту в глаза.
— Ты живешь один одинешенек три года?!
— Ну да. А в чем проблема? Я уже взрослый мальчик, сам себе могу яичницу с утра приготовить. Деньги каждый месяц они мне пересылают, а там такая сумма, что в долги при всем желании влезть не получится. Все, что ты видишь вокруг, получено именно на эти средства. Я сам весь дизайн прорабатывал, кстати. Подумывал даже после окончания школы профессионально этим заняться: обустраивать интерьер, получать за это неплохие денежки… Но это глупость на самом деле…
— Почему же глупость?
— Потому что детская мечта. Все в детстве — глупость…
— Да почему глупость-то?
— Чего ты прицепился?! — резко поднялся Рит, чуть не ударив Дэна головой в нос. — «Почему» да «почему»… потому что так и есть на самом деле! Мечтаешь о крепкой любящей семье, Принцессе, которую спасешь из башни, охраняемой драконом, и о верной дружбе, а получаешь…
Дэн не сводил с Хайвела упрямых глаз.
— А получаешь?..
Рит свесился обратно на пол, опуская веки.
— А получаешь родителей, сваливших за границу из-за любви к деньгам; свиту из предателей, трусов и лгунов; да в придачу маньяка, трахающего тебя в сыром подвале.
«Да, такая я вот сволочь, способная все время бросать тебе это в лицо… Естественно, тебе неприятно — я бы таким папочкой тоже гордиться не мог, зато возненавидишь меня и свалишь куда подальше, вместо этих поддельных улыбочек и танцулек…»
— Прости, я не хотел тебе напомнить.
Рит съехал спиной с дивана. «Нет, не послышалось». И подтверждение — глаза Дэна. Такое натуральное чувство вины невозможно сыграть с помощью даже самого совершенного актерского мастерства, такой взгляд не подделать, такой тон голоса не изобразить.
— Дэн, мне не верится, что ты со всей этой наивностью сможешь дожить до совершеннолетия. Серьезно. — Ловкий кувырок назад, и Рит поднялся с пола. — Пойдем.
Распахнув ногой дверь, Рит осмотрел комнату, в которую так давно не заходил. Короля явно не радовало само ее существование, тем более за стенкой его спальни. Он стянул покрывало и швырнул его на пуфик в углу, побрезгав аккуратно складывать. Постелью явно давно не пользовались — под покрывалом одиноко скрывался голый матрас. Рит достал из зеркального шкафа постельное белье и оперативно впихнул одеяло в пододеяльник, а подушку — в наволочку. Несмотря на полную его отстраненность, постель получилась аккуратной, как у горничной, работающей в гостинице годами.
— Где ванная и кухня, ты уже знаешь. Если что понадобится, я за стенкой в соседней комнате. Без стука ко мне не заваливайся.
— Почему?
— Сплю голым на полу прямо у порога. Не задавай глупые вопросы. Ложись спать.
И Хайвел закрыл дверь с другой стороны.
Отделавшись от присутствия Дэна, он позволил себе расслабиться, и оказалось, что ноги ломит, спина болит, а в голове весьма нетрезвый туман. Не переодеваясь и не расстилая постель, Рит с разбегу прыгнул на свою кровать, заключая в объятия подушку. В последнее время ему не удавалось выспаться: полночи его отвлекают отрывки бессмысленных тревожных сновидений, а потом — поиск в них хоть какого-нибудь намека на смысл. Последняя надежда была на алкоголь: стоит Риту выпить один глоток, и крепкий, почти непробудный сон ему обеспечен. Вот так и сейчас… мягкость, тепло, вязкая пустота в мыслях — и сон…
***
Скрип пробудил сознание, но веки так и не поднялись — слишком мало времени прошло с того момента, как Рит заснул. Недосыпание глушило всякое любопытство, поэтому даже шаги не стали для Хайвела причиной открыть глаза. Постель немного опустилась — кто-то сел рядом. Холод укусил за щеку ровной тонкой полосой, и Рит, морщась, провел пальцами.
Мокро. Липко. Больно. Чувствуется вспоротая кожа…
Страх заставил Рита посмотреть вперед, сквозь темноту. Он везде узнает этот силуэт, вызывающий ужас и отвращение. Кровь струилась из простреленного виска, а безумная улыбка предвещала лишь одно — боль…
— Я вернулся за тобой, — прошептал призрак прошлого, вдавливая лезвие в его горло…
***
Крик! Жуткий крик, разбивающий ночную тишину, пугающий Рита до неконтролируемой дрожи. «Кто это кричит?! Почему?! Что случилось?!» Он закрыл уши, но голос все равно донимал его, безжалостно разрезая изнутри. В комнату вбежал Дэн, и только тогда Рит смог понять, что кричит он сам, стараясь заглушить тихий, пробирающий до костей голос из сна.
— Рит, все хорошо!
Сильные руки Дэна резко прижали Рита к себе. Мягкость и жар его кожи успокаивали Хайвела, обрывая крик вместе с той нитью, что все еще связывала Рита с его кошмаром. Сердце колотилось с невозможной скоростью, дыхание было сбитым, изредка срывающимся на хрип, но постепенно возвращалось в норму, а голова остывала от выкипающих эмоций.
— Тебе приснился плохой сон? — тихо спросил Дэн, и Рит отчетливее почувствовал плечами и спиной его руки.
— Не то слово…
— Прости, я вошел без стука, хотя ты предупреждал.
Сердце окончательно успокоилось, услышав родной голос.
— Да ладно… А ничего, что ты в трусах? — секундно смутился Рит.
— Я уже спал вообще-то…
Рит провел двумя пальцами по самому длинному шраму на груди Дэна, и тело Хайвела окончательно окутало спокойствие, рассеивающее все плохие мысли. «Ненавижу шрамы на своем теле… содрал бы кожу с себя, лишь бы их не было… а его шрамы — люблю?..»
— Выполни просьбу, — решился Рит.
— Какую?
— Останься ночевать у меня.
— Я и так остался. — Рит не поднимал головы, но услышал в голосе Дэна улыбку.
— Не строй из себя дурака! Останься ночевать у меня в комнате…
— Хорошо.
— Одеяло только принеси из родительской комнаты.
— Я быстро.
Как только Дэн скрылся за дверью, комната вновь стала мрачнее, а кошмарный сон — ярче и реальнее. «Я вернулся за тобой», — аукнулось в памяти, и Рит вздрогнул. Почему ему приснилось именно это? Сколько лет напоминанием о произошедшем служили только шрамы, воспринимаемые их обладателем как метки проклятого на всю оставшуюся жизнь человека. Если теперь еще и по ночам прошлое намеревается являться к Риту, деваться больше будет некуда: в реальности его изводят отголоски мучительных событий, а во снах — повторение всех пыток…
— Я принес.
Хайвел вздрогнул, выныривая из-под толщи размышлений. Дэн в обнимку с одеялом расположился на другой половине кровати. Рит сдвинулся ближе к краю, хотя места обоим хватало с лихвой, и лег на бок, лицом к Яссену. Безмолвный разговор длился недолго, прерванный Дэном.
— Что ты увидел во сне?
— Не уверен, что тебе приятно будет это слушать. — Рит спрятал обе руки под холодную снизу подушку.
— Догадываюсь. Но я все равно хочу знать.
Рит постарался найти несколько иные слова, но смягчить все не вышло.
— Мне приснился твой отец с прострелянным виском, начинающий меня резать…
— Я так и подумал, — неожиданно ответил Дэн. — Но это же только сон. Этот человек мертв и ничего тебе не сможет сделать, я сам видел, как он застрелился. Тебе ничего не грозит, помни это.
— Я это понимаю, но все было так реалистично!.. Во сне человек не чувствует боли, не должен чувствовать, поэтому, чтобы проснуться, надо ущипнуть себя, и ты сразу просыпаешься, как-то так… Но это… это было очень… очень больно… прямо, как тогда…
— Обычная память тела. Точно так же в детстве не может присниться секс, ведь ребенок никогда не испытывал это ощущение.
— Не каждый ребенок… — хмыкнул Рит, укрываясь своим одеялом.
— Да, прости… неудачный пример…
— Да ладно.
«Почему с ним я так спокойно могу говорить обо всем? Как будто фильм обсуждаю или рассказ из книги — то, что напрямую моей жизни никогда не касалось. Неужели потому, что он тоже прошел через это?»
— Рит…
— Что? — Он посмотрел на засыпающего Дэна, обхватывающего скрученное в рулон одеяло, словно любимого плюшевого мишку.
— Спокойной тебе ночи…
— Если бы… И тебе.
Но Рит был не уверен, успел ли Дэн услышать пожелание перед тем, как заснуть. Прошло всего пара минут, и Король погрузился в пелену сна, пустую, без каких-либо видений — и именно поэтому приносящую блаженство.
