Когда я стану кошкой...

В Доме Тайн ночью стояла оглушающая тишина. Обычно она прерывается шуршанием в комнате Эшли, но сегодня всё было спокойно. Даже чересчур спокойно, зная буйный характер дочери Хель. Если кто знал историю сначала, понял бы, почему всё было так. Днём Джон и его дочь нехило поссорились. Так, пустяковая, казалось бы, ссора, но не когда эта ссора происходит между Константинами. Упрямство и гордыня — семейные черты характера в роде Смеющихся Чародеев. Уступать не собирался ни Джон (хотя он старше и должен быть умней, но кому какая разница?), ни Эшли (будучи вся в отца). Полубогиня хотела отправиться на задание вместе с Тёмной Лигой Справедливости, помочь одолеть разбушевавшегося Феликса Фауста, но на чёткое и бесповоротное отцовское «нет» отреагировала достаточно бурно и раздражённо, что, разумеется, не понравилось Джону. А постоянные ссоры между отцом и дочерью ранили нежное и доброе сердце Затанны. Зи часто видела, как яростно горят голубые, точь-в-точь как у Джона, глаза Эшли, как Константин, надрывая голосовые связки, орёт на дочь (при этом та в долгу не остаётся никогда). Джон никогда не хотел признавать, что большую часть характера мисс Константин унаследовала именно от него. Не хотел признавать или его бесило отражение собственного упрямства? В любой другой день по вечерам Эш копошится у себя в комнате, перебирая антидемонические вещи в своём арсенале или же расставляя книги по оккультизму, мифологии и психологии по разным полкам высокого стеллажа. Но сегодня, оскорблённая до глубины души отказом отца, она сидела довольно-таки тихо. И это было недобрым знаком. Когда Эш с раздражением захлопнула дверь в свою комнату, наотрез отказываясь слушать кого-либо, Джон с не меньшим раздражением мерил шагами гостиную Дома Тайн, едва успевая менять быстро сгорающие между пальцев сигареты. Затанна сидела на диване, молча наблюдая за тем, как экзорцист ругает на все лады непослушную дочь. — Ты к ней слишком придираешься, Джон, — резонно заметила волшебница, на что Константин высокомерно хмыкнул, делая очередную затяжку. — Я всего лишь хочу уберечь её, — в своё оправдание прорычал демонолог, мыслями явно ещё будучи в той ссоре. — А она всего лишь хочет тебе помочь, но ты отказываешься от её помощи, — парировала Затара, скрещивая руки под грудью. — Эш просто копия тебя. Прищуренный взгляд Константина любого бы испепелил на месте, но Затанна привыкла видеть его в любом настроении, поэтому на неё ничего не действовало. — Она похожа на Хель, — тихо хмыкнул Джон, отведя взгляд в сторону. Дым от сигарет расплывчатыми завитушками и серыми кольцами улетал куда-то под потолок. Константин сжал в ладони докуренную сигарету, и она магически исчезла. — Внешне, но не характером, — кивнула Затанна. Характер Эшли унаследовала целиком и полностью отцовский. Поэтому их споры напоминали столкновение двух баранов на мосту: оба хотят быть правыми и пытаются доказать это друг другу. — Будь с ней поласковей. Вы и так в последнее время слишком часто ссоритесь… Разумеется, просьбы Затанны о примирении никто не слышал, а Константин был слишком горд, чтобы признаться в своей неправоте, даже перед дочерью. Выпив пару бокалов виски, экзорцист спешно удалился в свою комнату, оставив дверь чуть приоткрытой, явно приглашая Зи для ночных развлечений. Но Затанна не спешила идти спать. Нет. Пока не придумает, как помирить вечно вздорящих из-за пустяков отца и дочь. Вот бы Джон понял, каково это, когда Эш нет рядом. Понял, что, на самом деле, без неё в Доме Тайн станет пустынно и тихо. Чтобы он заскучал по ней, осознал, насколько близка и дорога ему родная дочь. Но ведь не отошлёшь же Эшли просто так, ради забавы, куда-нибудь в пустыню Сахара или на Северный полюс — отношения с Затарой у девушки были неплохие, и так жестоко их портить было бы подло и низко. «Придумала!» — мысленно воскликнула иллюзионистка, соскакивая с дивана, как ошпаренная. Пусть Джон осознает то, что без Эш ему будет тоскливо, а Эшли пусть подумает, каково это, говорить с отцом на разных языках. На действительно разных языках. Глубокой ночью, когда все в Доме Тайн уснули, Затанна едва слышно пробралась в спальню дочери Джона. Мягкий лунный свет сиротливо освещал небольшой овал пола, в тёмной комнате стеллажи, забитые от и до всяким барахлом и книгами, казались зловещими великанами. Кровать, над которой висели разного рода обереги, часть из которых была самолично сделана и заколдована Джоном, плотно стояла у стены. Под пуховым одеялом, укрывшим девушку словно пушистый слой снега, мирно посапывала Эшли. Чёрно-синие волосы разметались по смятой подушке, которую та стиснула в объятиях, а сама явно довольная уснула на животе. Затанна невольно залюбовалась девушкой. Она знала Эшли с детства, во многом заменяла ей мать, когда Джону нужна была помощь. Затара никогда не испытывала ненависти к Эш только потому, что она дочь её любимого от другой женщины. Она искренне полюбила и привязалась к этой надоедливой, но бесконечно преданной занозе Эшли Константин. Возможно, отчасти потому, что в ней слишком много было от Джона. Как бы он ни отрицал, в чертах всегда хмурого и недовольного лица полукровки часто можно было увидеть чисто константиновские черты. Волшебница ласково, едва касаясь подушечками пальцев, погладила Эшли по лбу, в грудной клетке разлилось переполнявшее тёплое чувство. Эшли ей была как дочь. Даже несмотря на то, что у неё другая мать. — укшок в ьситарверП, — прошептала Затанна, комнату озарил бледно-синий свет, померкнувший также внезапно, как он появился. С этого и началась эта странная, полная всяких казусов и недоразумений, доходящих порой до абсурда, история.