Между Колорадо и Москвой

[ Войны нельзя избежать, ее можно лишь отсрочить - к выгоде вашего противника. ]

- Моя бабушка умерла, а здесь ни одного жилого дома на милю. - из последних сил сдерживал себя Джейк, судорожно запуская пальцы в волосы, беспомощно оседая на диван, когда Пелагея буквально провела его в гостинную, как слепого, судорожно удерживая парня за предплечья. - Я бы не пришел к тебе, если бы ты… - Не была должна тебе кофе. - договорила за Джейка Поля, потрепав того по голове, а после оставляя в одиночестве, что бы приготовить тому кофе, а может и чего покрепче. Ее проняло его состояние до самого сердца, болью отозвавшись в солнечном сплетении. Проняло, потому что такой безнадежности и беспомощности Пелагея не видела давно. Давно не видела, как парень незаметно смахивает слезы, пытаясь держаться, и если на улице дождь пришелся весьма кстати, то в помещении защиты у его слабости не было. - Джейк, выпей успокоительного. - появляясь в гостинной с подносом в руках, попросила Поля, опускаясь рядом, заранее представляя реакцию Димы, если тот вдруг спустится вниз и увидит эту немую сцену. Парня трясло и навряд ли от холода, поэтому он безропотно согласился, запивая белую таблетку красным вином, что оказалось на подносе, ровно как кофе и стакан воды. - А восемнадцать есть? - смахивая мокрые волосы со лба Джейка, в шутку спросила она. - Девятнадцать. Я на втором курсе Йеля. - слабо улыбнулся парень, с благодарностью принимая плед, что бы закутаться в него, как в кокон, а после замолчал, изредка поднимая глаза на Полю, что по-прежнему сидела рядом с ним, не выгоняя его и не ругая за "слабость". А девушка обещала себе навсегда запомнить этот день, когда к ней за помощью обратился абсолютно незнакомый человек. - Джейк, с тобой все в порядке? - тихо спросила Пелагея, подметив, что тот как-то страно притих, потупив взгляд в пол. Парень отрицательно покачал говой, а то, что с ним точно не все в порядке открыто заявляло то, что он закусывал вино печеньем и запивал его кофе. - Эй, ложись-ка ты спать. - кинув взгляд на часы, предложила Поля, ведь утро вечера мудреннее. - Если не собираешься завтра утром готовить мне завтрак, на этом все. - Не будь ты замужем, я бы в тебя влюбился, Пелагея. - не возражая, и без лишних вопросов устроился на диване Джейк, укутываясь в плед, потому что трясти его так и не перестало. - Я развожусь, но все равно не надо. - подала парню еще одну успокоительную таблетку Поля. - Давай расскажу тебе сказку, ребенок. - О чем? - с живым интересом спросил Джейк. - А том, что если не будешь дураком, то завтра первым же рейсом вернешься в свой Йель и закончишь дружбу вот с этим. - постучала ногтями по бокалу Пелагея, а после оставила парня в гостиной, погасив свет. Не то, что бы Пелагея была любительницей осложнений или чего-то подобного, но отправить Джейка домой в такую погоду с трагедий на сердце не могла, несмотря на Димино отношение к нему. Фигурально выражаясь, он ведь всего лишь мальчик и похоже, кроме бабушки, родных у него нет, но кто тогда оплачивает Йель? Выпив стакан воды для храбрости, Поля не спеша двинулась в сторону спальни, теша себя надеждами, что Дима еще не спит. - Смерть бабушки для меня стала чем-то жестоким, словно я продал селезенку, а может и легкое, нет, два. - прочно засело у девушки в голове. А еще у Пелагеи остался осадок, словно она только что продала саму себя, оставив на откуп Диминым крикам, просто напросто проникнувшись добротой к мальчишке. - Дим, ты не спишь? - неловко постучав о косяк двери, слишком робко спросила Пелагея у темноты спальни. - Нет. - настороженно сел на постели Дима, одновременно с этим включая свет и откладывая в сторону телефон. - Пообещай, что не будешь на меня кричать или ругаться, по крайней мере сейчас. - осторожно залезла с ногами на свою половину кровати Поля, обхватывая подушку руками, как бы воздвигая мягкую стену между собой и Димой. - А что ты уже натворила? - еще больше насторожился он, но, заметив выражение лица девушки, смягчился и пообещал, - Не буду. - Я оставила Джейка ночевать у нас. - на одном дыхании выпалила Пелагея, судорожно закусывая собственный кулак. - Что ты сделала? С тобой еще раз поговорить? - опешил Дима, рывком вырывая у Поли из рук подушку, крепко вцепившись в ее запястье на всякий случай, если та вдруг решит убежать. - Дай мне пять секунд и я попытаюсь все тебе объяснить прежде, чем ты продашь душу или убьешь меня. - напугано вымаливала время Пелагея, понимая, что обещание не ругать ее он скоро нарушит. - Валяй. - разрешил Дима, но хватку на запястье не ослабил. - Поверь, я не хочу, но должен узнать подробности. От его издевательского тона Поле стало не по себе, а желание оправдываться отпало само собой, как и волнение за руку, что сейчас застряла в Диминых пальцах, как в ловушке. - Ты должен меня выслушать. - напомнила Пелагея и, чувствуя, что он больше не удерживает ее руку, отошла к двери от греха подальше. - И с чего бы, если ты меня упорно не слышишь? Знаешь, во всей этой истории я сочувствую только Телегину, ведь ему ты изменила дважды. - бросил язвительно Дима, а Поля в очередной раз порадовалась, что ее от него отделяет кровать и несколько метров до двери. - И оба раза с тобой. - холодно ввела Билана в курс дела девушка, обхватывая себя за плечи. - Какого черта с тобой происходит? - Ты сама сейчас расскажешь. - резко сел на кровать Дима, буквально впиваясь глазами в Пелагею. - Тогда слушай. - набрала в грудь воздуха та, - Я люблю тебя, Дима, но раньше не могла в этом признаться, не могла сказать прямо, потому что боялась, что это оттолкнет тебя. Скажи, если бы четыре года назад я не приняла бы предложение Телегина, ты бы остался со мной? Нет! - Я хотел, как лучше для тебя! - рявкнул Дима, как бы ставя точку, что тут же сменилась на запятую. Расстояние Билана явно не устраивало, потому что он стремительно сокращал его, обходя вокруг кровати. - Как лучше для тебя! - Так признай же, что ошибся! Ты отпустил меня! А я хотела, что б ты боролся, а не кидал мне в голову телефон за мою привязаность к тебе перед свадьбой! - уверенно выдерживала крик Пелагея, позабыв о том, что ночь на дворе и о посторонних в доме. - И мне надоело смотреть, как ты бессмысленно борешься за мое счастье, свою работу и печешься обо всем вокруг, и плюешь на то, что здесь! - она с силой толкнула Диму в грудь двумя руками, явно намекая на сердце, сама не заметив, как ее запястья вновь оказались в стальной мужской хватке. - Так речь о том, что я виноват в деле четырехлетней давности и телефоне, что угодил в стену? - на тон тише переспросил он, замечая, что Поля старательно отводит взгляд. - Боишься посмотреть мне в глаза? Да уж, сантементы явно не твое. Твое - это истерики среди ночи! - А ты видишь меня насквозь? - Да и без этого понятно, что ты лжешь, когда твердишь, что я ошибся! - Я не лгу! - отчаяно выдохнула Пелагея, уже не пряча глаза в ковре на полу. - Речь о том, что я люблю тебя, но, черт возьми, я не выгоню Джейка на улицу ночью в шторм только лишь потому, что ты ревнуешь и изо всех сил отказываешься мне верить! И я даже знаю почему! Дима догадался, что Поля сейчас скажет, задолго до того, как та открыла рот, что бы разорвать его в клочья своими доводами. - Не смей! - приказал он, отталкивая ее от себя и сам отступая на шаг назад, переходя из позиции нападения в позицию защиты. - Речь идет о Ляле. Она изменила тебе. А после я изменила с тобой жениху, но разница лишь в том, что Ивана я не любила, я любила и люблю тебя. Прекрати навязывать мне то, на что я не способна. Каждый раз, когда я упоминанию Лялю, ты словно в дьявола превращаешься, так что не смей сравнивать меня с этой шалавой! - пыл Поля, конечно, поумерила, под конец своей тирады успев испугаться сказаного, но ничего вернуть было уже нельзя. Лицо Димы ничего не выражало, точнее ничего, кроме абсолютной злости, и у девушки возникло чувство, словно еще хоть одно слово, и он просто напросто придушит ее собственными руками и без сожалений. - Пелагея, следи за языком! - рявкнул на нее Дима, совсем теряя контроль. - А что ты мне сделаешь? - с вызовом поитересовалась Поля, мысленно уже застрелившись. - Выйди блять, Пелагея, и закрой за собой дверь! - отворачиваясь, попросил ее Дима. - Нет, не раньше, чем я закончу! - и не то, что бы ей так хотелось заканчивать, но возвращаться к этому разговору снова точно не хотелось. - Если ты сейчас не закроешь рот, то... - Дима заранее знал, что не договорит. - Ударишь меня? Действуй. Только сначала я закончу. - она уже не кричала, он так и ее слушал. - Ты ставишь меня в равных позициях с Лялей, потому что боишься, что я изменю тебе и даже если признаюсь в этом, легче тебе не станет, поэтому ты и сдался четыре года назад, потому что раз я изменила Телегину перед свадьбой, то ты подумал, что и с тобой я так поступлю. Но это не так. - когда Дима не выдержал порцию ее правды и собрался позорно сбежать из комнаты от ее слов, которыми Поля метила по мишени, она уверенным жестом вцепилась в его рукав, замерев на проходе. - Уйди с дороги! - потребовал Дима, совсем теряя самообладание. - И не подумаю! Почему ты можешь себе позволить уйти, не дослушав меня, а я так сделать не могу? Ты уйдешь не раньше, чем услышишь меня! Услышишь, а не послушаешь, Дима! Или мне подождать пока у тебя опять случится эмоциональное прозрение и ты захочешь со мной поговорить? - Не о ней. - просьба без надежды на рассмотрение. - Хватит винить и меня, и себя в нашем прощальном сексе. - называла вещи своими именами Поля. - Понимаешь, есть сюжеты, которые вечны. - Что бы ты знал, нет людей, которые готовы терпеть все твои загоны вечно! - Значит, я весь из себя такой Дьяволов Дьявол, а ты Ангелова Анжела? - Звучит незавершенно - это не альянс. Ты летел через океан, что бы сказать мне, что я шлюха? Что ты спишь со шлюхой, которая все еще замужем? - Я не говорил этого! - возмутился Дима. - Явно выражаясь фигурально! По эту сторону океана за свою жизнь отвечаю я сама, а не ты! А теперь интересная часть истории, ты ревнуешь меня к Джейку, потому что просто ищешь повод заявить, что не веришь мне, или же ты сейчас думаешь не головой, а своим уязвленным достоинством? О том, что Пелагея явно не в настроении выключать свое словоблудие говорила едва заметная горькая усмешка на ее губах, которая определяла степень обиды за прошлые чувства Билана к Ляле. А Димино терпение мгновенно рассыпалось в прах, едва Поля добралась до конца речи, сквозь едва заметный страх. Ждать продолжения он был не намерен, поэтому довольно жестко оттолкнул ее от двери, почти спокойно усаживая на кровать, но не переступая тонкую грань своего силового приемущества. - Ляля тебя не любила. - ляпнула Пелагея, не сумев сдержаться, в общем-то понимая, что это единственный способ удержать Диму в комнате, но способ с подвохом. Не сумев побороть в себе порыв небеспричинной злости, он резко развернулся и без слов схватил Полю за предплечья, поднимая на ноги, а после сильно встряхивая, что бы хоть как-то показать ей, что ее слова бьют больно. - Очень жаль, что человеческий язык ты не понимаешь. - с ноткой безразличной угорозы в голосе, посетовал Билан. - Ляля тебя никогда не любила. - едва слышно повторила Пелагея, уже и сама не понимая, чего ради это сделала. Ей было страшно, что Дима сейчас уйдет, захлопывая у себя за спиной дверь без стука, и не вернется, поэтому она и выплевыла такие ядовитые слова из себя, смаргивая с ресниц воду. Непроницаемость Димы пугала меньше, чем его возможный побег, однако разъеренный взгляд, на который наткнулась Поля, мгновенно раставил приоритеты. Не то, что бы Дима имел хоть какие-то права на свои последущие действия, однако, сказаное Пелагеей в третий раз: - Ляля тебя не любила. - развязало ему руки. Больно дернув Полю за руку, Билан затащил не особо сопротивляющуюся ему девушку в ванную и захлопнул за собой дверь. Бросив на нее быстрый взгляд он заметил, что она сильно дрожит, и уж точно не от холода, а от страха, сдерживаемых слез и перенапряжения. Глубоко вздохнув, Дима втолкнул Полю в душевую кабину прямо в одежде, которую та не успела переодеть, и повернул кран с холодной водой, что сразу полилась на девушку и показалась ей арктически-ледяной. Скорее всего, его идея поставить Пелагею под холодный душ выйдет ему боком, как и все решения, принятые в месяце апреле, да и навряд ли она была уникальна в своем исполнении, но, что сделано, то сделано. Выждав еще несколько минут, что показались Диме вечностью, он выключил воду и протянул Поле полотенце, коротко бросив: - Выходи. - Дим, прости меня. - извинилась девушка, лишь сильнее вжимаясь в стену. - Воспитательная работа закончена, выходи. - спокойным тоном повторил он и на самом деле успокоившись. - Я ничего тебе не сделаю. Не бойся. - Но ты простишь меня? - с надеждой спросила Пелагея. - Сначала вылези оттуда. - как она совсем недавно, ушел от ответа Дима. Отдав Поле полотенце, Билан вдруг ощутил открывшуюся пустоту внутри, не сводя с девушки пустого взгляда полного разачарования, что ей захотелось исчезнуть, потому что такой его взгляд хуже, чем если бы он снова накричал на нее. Хуже, чем если бы ударил. Хуже, чем если бы собрал свои вещи и уехал. Дима просто разачарован, и это медленно убивает в разы сильнее, чем что-либо. Он не кричит и не порывается собирать одежду, и уж тем более не отвешивает ей пощечину, заменив ее на душ. Он не делает ничего. Пелагея вдруг замечает изумленную дочь в дверном проеме, встречаясь взглядом с ее испуганными сонными глазами. Дима тоже ее замечает и отвественно подхватывает на руки, скрываясь с ней за порогом ванной комнаты. Дима ведь понимающий и надежный, отвественный и абсолютно не жестокий. Дима ведь не устраевает сцен при детях. Он же слишком правильный. - Я так и не сказала тебе, какого черта Джейк тут делает. - подала голос Пелагея. - А это все еще важно? - обернулся Дима, прижимая Тасю к своему плечу, замечая, что та практически уснула у него на руках. - Речь шла не о нем. О нас. Уложив Тасю обратно в постель, Дима поддался уговорам малышки, а точнее ее невнятным просьбам сквозь сон посидеть с ней пять минуточек, но вышел из детской комнаты он только через двадцать, залюбовавшись детской непосредственностью и безмятежностью сна. Возвращаться в спальню, что бы лечь спать или продолжить словесную дуэль с Пелагеей, Билану абсолютно не хотелось, поэтому он вернулся на кухню, пытаясь вспомнить в какой ящик из дохуя возможных, убрал бутылку коньяка. Коньяк был безвозвратно утерян, как и шарм всего отпуска, поэтому Диме пришлось довольствоваться шампанским из холодильника, что тоже радости не добавляло. - Ты по-моему неправильное вкладываешь свою печень. - послышалось из темноты коридора, а после в кухню вошел Джейк, замотаный в плед. До сих пор Билану не доводилось слышать подобного, поэтому он равнодушно пожал плечами, даже не подняв глаз на парня, который, судя по всему, был настроен на разговор. - Позволишь объяснить, почему я здесь? - осторожно, по-американски соблюдая дистанцию, спросил он, быстро поведав свою печальную историю о бабушке, впрочем, на этот раз практически спокойно, его выдавали только тон и руки, что он сжал в кулаки. Парень вовсе не ждал пресловутого "мне жаль" или "я разделяю твою жалость" и это подкупило Диму, он без лишних слов по-мужски обнял Джейка, пусть всего и на секунду, хлопнув того по спине, а после налив ему шампанского в бокал, что вообще не приходилось ко двору. - Не ругай ее. - вдруг попросил Джекки. - Она ни в чем не виновата. -Проблема в том, что это произношь ты, а значит это далеко от правды. Да я уже и так все выяснил. - уныло отозвался Дима, начиная находить злую иронию во всей этой ситуации. - Например? - Например, что я козел. - Ну это скорее побочный плюс. - усмехнулся в бокал Джейк и резко понравился Диме. - Вас этому учат в Йеле? - Нет, конкретно меня учат быть юристом и я понял, что с нашей грязной работой мы обречены на одиночество. Джейк был прав, но Дима, к счастью, не юрист. Он вдруг понял, для чего ему судьбой был дан молодой американский парнишка, ведь у ангела на каждого есть свой план. Он был дан, что бы все стены между ним и Пелагеей рухнули и хотя скелеты из своих шкафов самому лучше вытаскивать пореже, он испытывал облегчение. - Знаешь, а я тебя понимаю. - разговорился Джейк, цитируя свою книгу "Откровение". - Моя мать изменяла моему отцу и я об этом знал, но хранил эту тайну долгое время, догадываясь, что если он узнает, то... Но однажды она решилась ему об этом рассказать и он сильно разозлился... - Джейк запнулся, проводя рукавом по лицу. - Он побил ее? - предположил Дима, чувствуя, как его пробирает холодок. - Нет. Хуже. - покачал головой парень, - Он отослал ее в Лондон. Лара открыла свою юридическую фирму и все время пыталась свести счеты с моим отцом, а через год она умерла. Я не видел мать с тех пор, как она пересекла океан. Мне было десять. Прошу, не превратись в подобие моего отца. Слышать эту историю от девятнадцатилетнего одинокого парня было еще страшнее, чем в ней поучавствовать. В какой-то мере Дима уже стал подобием его отца, когда отослал Полю от себя на четыре года, и повторять это вновь ему не хотелось. А вместе с этой мыслью пришло понимание того, что пора бы перестать цитировать пособие: " Я в нее влюбился или почему мы перестали общаться", которым жил практически триста шестьдесят пять умножить на четыре плюс один день. Когда Дима садился в самолет в Москве, у него был один взгляд на происходящее, а по прилету в Колорадо его факты быстро устарели, обновляя процессор, отчего становилось не по себе, и сериал под кодовым названием "Убеди Билана: серия сто восемьдесят" резко оборвался на сто семьдесят девятой, потеряв всех своих спонсоров. Единственное, что оставалось важным, так это то, что сегодня Дима обошелся с Пелагеей крайне некрасиво. - Дождь кончился, я, пожалуй, пойду. - улыбнулся Джейк, нарушая паузу. - Я завтра возвращаюсь в свой Йель самым ранним рейсом. Диме ничего не оставалось, как проводить Джекки до двери, пожелать ему удачи на прощанье и от души пожать протянутую ладонь, глубоко вдыхая в легкие свежий воздух рассвета. Воздух, что после дождя казался очищающим и свободным. - Не забывай про родную Калифорнию там, на рассудительном севере в Йеле! - пошутил Дима. - Я из Флориды. Джейк исчез из виду, а Билан еще несколько минут стоял на крыльце, выкуривая одну сигарету, как стабилизатор для нервов, осознавая, что ряд допущенных Пелагеей ошибок в Москве, которые он отчего-то не может забыть, хоть они и стерлись под натиском времени, действительно устарел, ровно так, как и его мнение об ее измене жениху перед свадьбой. Дима наконец въехал в события последних дней и решительно ни о чем не жалел. Возвращаясь в спальню, он тешил себя надеждами поспать, но они разлетелись в пух и прах, едва он увидел спящую Полю, что свернулась в клубок и, похоже, плакала даже во сне. Почувствовав укол совести, Дима аккуратно присел на край кровати и осторожно провел рукой по щеке девушки, смахивая прядь волос с ее мраморной кожи. - Прости меня, Поль. - теперь пришла очередь Димы извиняться, но Пелагея, к счастью, не проснулась, лишь улыбнулась чему-то сквозь сон, едва заметно шевельнув ресницами.