***
Сегодня Нина впервые придет ко мне в гости и это будет наша четвертая встреча, если не считать те две, которые она не помнит. На удивление, мы очень быстро нашли общий язык. То ли взаимное одиночество тому поспособствовало, то ли какое знамение свыше — не знаю. Нам было очень комфортно друг с другом. Накануне мама до блеска вымыла всю квартиру, но я счел нужным ещё раз отдраить полы и протереть везде пыль. Да так озаботился уборкой дома, что совершенно забыл выпить таблетки, а ведь принимал их регулярно вот уже вторую неделю, даже когда не нужно было к психиатру. Честно говоря, страшно было встречаться с Графой. В последнюю встречу она явно была очень злой, разговор с ней не сулил ничего хорошего. — А ты не делал ничего хорошего, чтобы говорить с тобой по-хорошему! — раздалось у меня за спиной. Даже не оборачиваясь, мог поспорить, что она стоит в уверенной позе со скрещенными на груди руками и приподнятой головой. — Помяни лихо... — произнес, не отвлекаясь от протирания полки в прихожей. Главное — сохранять спокойствие. — Не ожидала от тебя такого, — начала причитать она. — Весело тебе было? С этой девкой дешевой... За писанину вообще не брался! Про новый рассказ и не вспоминал даже! — Не вспоминал? Хм... Да я тебе скажу, что я и не начинал, — переключился на зеркало, наблюдая в нем пыхтящую от негодования Графу. — Да знаю я! — девушка топнула ногой и облокотилась на Лору. — Предаешь свою цель, идешь против своих же принципов. Что с тобой стало? — Во-первых, не ломай мою скульптуру, — за этой фразой последовало фырканье иллюзии. — Во-вторых, нормально все со мной, наоборот ведь... — договорить мне не дал звонок в дверь. Спешно швырнув тряпку под полку для обуви, отряхнул руки и посмотрел в зеркало. Кое-как поправил непослушную челку, затем обернулся к Графе: — Пожалуйста, только не... — она куда-то пропала, что было очень странным. Просто так взяла и исчезла, хотя явно была настроена вздорить. И этот момент, возможно, обеспокоил бы меня сильнее, если бы все мысли не были о визите Нины. Приоткрыв входную дверь, я увидел запыхавшуюся девушку. Вечно она куда-то спешит, куда-то мчится, а потом резко останавливается и не может отдышаться. Честное слово, однажды придется поднять вопрос о количестве сигарет, выкуриваемых ею за день, но сейчас ругаться не хотелось. Я рассматривал нежно-голубое шифоновое платье, которое чудо как шло ей. В нем она казалась еще моложе. Смущали только голые плечи, ведь прохладно еще для такой одежды. — Привет, — рассеянная улыбка. — По ступенькам бежала? — Привет, — Нина кивнула и подняла руку, в которой держала пакет, пахнущий чем-то вкусным. — Ну так... Впустишь? — Ой, — суетливо открыл дверь шире и забрал у нее пакет. — Чувствуй себя как дома, что ли. — Такой знакомый запах, — рыжая принюхалась. — Сырость. Ох уж эти старые дома... Навстречу девушке выбежала кошка. Хотя, не уверен точно ли на встречу именно к девушке, ибо первым делом она принялась обнюхивать благоухающий пакет и только затем начала осторожно подходить к Нине, нервно подергивая своим белоснежным хвостом. — Какая лапа! — воскликнула та, умиляясь и наклоняясь к кошке. — Как зовут, что за порода? Пушистая такая... — Крошечка. Породу не знаю, — я отнес пакет на кухню и уже оттуда крикнул: — Помесь какая-то, а может и того — дворняга. Она не совсем моя, досталась от кого-то, но не могу вспомнить от кого. А выгнать рука не поднимается. В пакете оказались контейнеры с котлетами и какие-то салаты, а также початая бутылка белого вина. — В честь чего такой банкет? — обратил я свой взор к Нине, зашедшей на кухню. — С работы забрала. Все свежее и нетронутое, не переживай, — она села на кухонный диванчик поглаживая свое запястье. — Ну, кроме вина. — Странно, что у вас такое подают, — начал доставать тарелки и стаканы, виновато улыбнувшись: — Вот, бокалов нет, так что... — Ничего, мне без разницы, — Нина потянулась за бутылкой, на ее кисти начали проявляться несколько свежих царапин. — А насчёт еды — днём клуб функционирует как обычное кафе. — Кроша оцарапала? — хмуро спросил я, не сводя глаз с руки девушки. — Своенравная кошка, настроение меняется в долю секунды! — Все в порядке, я сама полезла... — хмыкнула рыжая, откупоривая бутылку. — Подожди, — я начал шарить в кухонных ящиках. — Что ищешь? — Секунду... — выудив из аптечки бумажный пакетик, подсел к Нине. — Давай руку! — Да зачем? — гостья озадаченно на меня глядела. — Давай, говорю! — не дожидаясь, сам схватил ее за запястье и начал наклеивать пластырь. — Вот ведь... — она очень умилилась, наблюдая за тем, как я приглаживаю края пластыря на ее руке. — Спасибо. — Угу... Прости, не я кошку воспитывал. Если ее вообще воспитывал кто-нибудь... Звереет иногда она. — Зря переживаешь, это такие пустяки, — отмахнулась девушка и добавила: — Знаешь, а ведь Шарри у меня тоже случайно оказался. Ну, как случайно, мне его подарили. — Кто? — я продолжал поглаживать пластырь, хотя этого, в принципе, уже не требовалось. — Руководитель труппы. — Он же тебя уволил! — это меня весьма удивило. — Ну, подарил ведь до того, как уволил, — Нина начала наливать вино в стаканы, которые я любезно к ней подвинул. — И тоже выгнать пса рука не поднимается. Животные ведь ни в чем не виноваты. — Эх... — укоризненно посмотрел на Крошечку, которая пришла на кухню, чтобы присоединиться к нашей трапезе и принялась за еду в своей миске. — Не виноваты, — появилось какое-то необъяснимое чувство раздражения и одновременно нежности. И что это меня в последнее время все раздражает без причины?***
Наша беседа, после ужина и алкоголя, стала более теплой. Когда последний стакан вина был прикончен, мы переместились в мою комнату. И хоть после уборки все чуть ли не сверкало, но пол все еще был захламлен восковыми макетами и недоделанными статуэтками, а все стены увешаны эскизами, зарисовками и чертежами. Творческий бардак. Нина подошла к одному затасканному листочку, прикрепленному практически в самом низу стены и села на корточки, чтобы лучше рассмотреть. Это был тетрадный лист в клетку, с карандашным черно-белым рисунком сидящей на табуретке девушки, которая читала книгу. Выражение лица Нины становилось таким, будто у нее зрел вопрос, на который я уже готовился ответить — «Не помню, кто это», но она его так и не задала. Обернулась, открыв рот, будто собиралась что-то сказать, затем нахмурилась и вновь уставилась на листок. — Ну спрашивай уже, — не выдержал. — Да нет, ничего... — она поднялась и пошла к моему рабочему столу, попутно осматривая макеты. А я всмотрелся в тот рисунок. В этот момент у меня застучало в висках и на долю секунды в сознании всплыли какие-то картинки, словно воспоминания, а нарисованная девушка будто ожила. Она перевела взгляд с книги на меня и звонко беззлобно рассмеялась. В сердце кольнуло. Что это за новые глюки? Нужно было срочно принять таблетки и я обернулся к своему столу, ища взглядом пузырек с лекарствами. Но вмиг же о них забыл, и вновь из-за Нины. Который раз за сегодня уже? — Что ты делаешь? — наблюдал, как она аккуратно отодвигает друг к другу мои макеты, освобождая больше пространства на полу. Пока я пялился на рисунок, Нина включила компьютер, зашла на свою страницу в социальной сети и врубила музыку. Это были какие-то спокойные мотивы, без слов. — Смотря на все твое творчество, мне тоже захотелось творить, — весело почти пропела девушка и закружилась в легком танце. Она была очень плавной и воздушной, шифоновое платье чуть слышно шуршало при каждом повороте. Нина двигалась очень осторожно, стараясь ничего не задеть в тесноте моей комнаты и ей это, на удивление, удавалось. Танец завораживал. Хотелось смотреть, не отрывая взгляд, не двигаться и не дышать, чтобы не спугнуть это дивное «наваждение», а вместе с тем срочно взять блокнот и ручку, чтоб запечатлеть каждое ее движение. Начать писать рассказ, такими же легкими и воздушными фразами и... Нет, не фразами. Штрихами! Нарисовать! Вот чего мне на самом деле хотелось — нарисовать ее. А затем создать скульптуру. — Замри! — резко вскрикнул я, решив поддаться своему желанию. — Ч-что? — Нина немного дернулась от испуга, но, увидев у меня в руках бумагу с карандашом, быстро сообразила что к чему и застыла в какой-то танцевальной позе. — Вот так? — Нет... Что-то не то... — я суматошно думал о том, что же хочу увидеть. — Знаешь какие-нибудь балетные па? — Конечно, — засмеялась она. — Правда я не балерина, я больше по баль... — Не важно, просто покажи позу! — мои глаза, видимо, горели безумством, ибо Нина не решилась спорить и встала на одну ногу, приняв очень красивую позу, чем-то напоминающую «ласточку», которую нас заставляли делать в детском саду на физкультуре, только гораздо более изящную. — Прекрасно! Как она называется? — Арабеск, — с улыбкой ответила девушка. — Только я так долго не смогу, учти это... Написав на краю листа «Арабеск», я начал очень быстро, штрих за штрихом, рисовать набросок будущей скульптуры. Музыка давно прекратила играть, но мне было все равно, ибо процесс поглотил настолько, что я не замечал ничего вокруг, кроме Нины и своего рисунка. Такого удовольствия не ощущал уже очень давно, даже во время работы над рассказами, в самые сильные приступы вдохновения. Казалось, что весь я сейчас был этим карандашом, который небрежно, но очень точно, выводит тонкие штрихи на бумаге. — Знаешь, ты выглядишь очень счастливым, — вдруг произнесла Нина. — Что ты хочешь сделать? Вылепить статуэтку какую-нибудь, ведь так? — Молчи! Пожалуйста, молчи, — за эту грубость стоило бы извиниться, но в тот момент очень не хотелось терять настрой. — Потом... — Что потом? — Потом... — повторил я, переводя взгляд то на гостью, то на листок. Она лишь вздохнула и выпрямила спину. Возможно, девушке очень хотелось, чтобы по ее образу вылепили скульптуру, или она, может быть, просто понимала, насколько дорог момент вдохновения. В любом случае, Нина продолжала стоически держать позу, за что я был ей безмерно благодарен.***
Закончив рисунок, принялся лепить небольшой эскиз из пластилина. Не глина конечно, но что под рукой оказалось, то в ход и пошло. Девушка сидела рядом с кружкой чая в ладонях и тихонько наблюдала за моей работой. Время от времени, она ставила кружку на стол и растирала руками ногу, на которой пришлось так долго стоять. Нина и мне сделала чай, но я к нему даже не притронулся, не желая отвлекаться. — Так красиво получается, — с придыханием произнесла рыжая, обронив затем нелепую шутку: — Хоть после моей смерти вместо памятника ставь. Меня будто током ударило, от этих слов. Пульс участился, а перед глазами вновь замелькали картины... Прошлого? Дыхание сбилось и появилась Графа, которая моей рукой стала сжимать и мять скрупулезно вылепленную фигурку из пластилина. Шум улицы, доносящийся из открытой форточки, разрывал тишину комнаты. Я нервно сглотнул слюну и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы крикнуть, но вместо этого медленно выдохнул и почти шепотом произнес: — Уходи. — А?.. — Нина, все еще держала чашку в руках и не понимала, что происходит. — Что случилось, Паш? — Уходи, пожалуйста. Прямо сейчас. — Что за детский сад? — она тревожно посмотрела на меня. — Почему прогоняешь? Объясни... Опять галлюцинации? Она тебе что-то говорит? — Вон! — все же сорвался на крик. Дебил. Тот момент, когда тебя неудержимо несет не туда, но ты не в силах это остановить. Пластилин уже чуть ли не потек у меня между пальцев, а я продолжал сжимать кулак, повторяя, как попугай: — Вон! Пиздуй отсюда! Убирайся! Видеть тебя не желаю! В прихожей громко хлопнула дверь, а я хлопнул себя по лбу ладонью в пластилине. Да так и сидел, не убирая руки, в полнейшем шоке и почти не моргая. Лишь Графе было весело, она кружилась по комнате, насмешливо повторяя недавний танец Нины и крутила свою любимую пластинку: — Только писательство сделает тебя по-настоящему счастливым, а что-либо другое принесет лишь боль и разочарование. И так будет всегда, так будет всегда... Очень хотелось, чтобы кто-то меня обнял и сказал, что она не права. Что эта ебаная сука совсем не права! Но только она меня и могла сейчас обнять, ибо я снова остался один. Рука потянулась за таблетками, но была остановлена галлюцинацией. Она вложила мне в ладонь ручку. — Вымести свою боль в рассказе. Ведь это самое лучшее средство! — нежно прошептала девушка и протянула мне свежий рисунок. — А вот и подходящая бумага... Послушно зажав ручку между пальцев, я обвел слово «Арабеск» на краю листа.