Семейка Аддамс 3: Темная страсть

Это утро оказалось холодным и напряженным для миссис Аддамс. Но в этом не было вины прекрасно-пасмурного неба, тихого ветра и сырости в Поместье Мертвых Роз. Женщина практически не спала. Ощущала себя словно в ужасно-холодной и темной одинокой могиле. Мертвой рядом с живым, но будто чужим для себя человеком. Она лежала на краю постели, свернувшись в длинной и тонкой черной сорочке, словно кошка на бетонной плите, где была похоронена сегодня ее любовь. Она открыла глаза и задышала едва тихо, чтобы не разбудить Гомеса. Она боялась этого. И не хотела сейчас с ним разговаривать, чтобы он видел ее слабость. Тонкие белые руки покрепче вцепились в сплетенную паутиной шаль, которой она укрывалась, и Мортиша поднялась на ноги. Всегда идеальные локоны без единого выбивающегося волоска черной, как медная ночь, ношей лежали на одном плече женщины. Она вышла из дома и подставила пылающую от трепета и одиночества кожу утреннему ветру. Взгляд ее сразу упал на стоящий совсем рядом огромный дом-дворец Себастьяна. Он был истинно-благородного угольного цвета, в роскошном готическом стиле с устремившимися ввысь шпилями. Овеян такой мрачной, манящей и зловещей густой атмосферой Мрака и Тьмы. Словно в нем собралось все, что так привлекало ее, и что манило всю ее сознательную жизнь. Как страна Ужаса для потерянной в этом мире пустоты Мортиссии. Магический дом, окруженный столь же мрачным садом, заставил женщину приблизиться, словно мотылька, летящего на свет. В саду ей показалось, что вокруг потемнело и посвежело, но в то же время в сердце закрался страх. Страх хрупкой лани, забредшей в логово таинственного зверя, который может оказаться голодным хищником… Кусты роз стояли в два ряда по обе стороны от женщины в черном, создавая аллею, скованную словно из благородного металла талантливым и чарующим мастером. Но прикоснуться к шипам и приласкать бархатные листья Мортише не позволили яркие, горящие пламенем роковой страсти бутоны. — Любите алые розы? — будто бы над ухом прозвучал томный красивый бас мужчины. Высокий черный силуэт в костюме и угольной рубашке затаился в темноте и смотрел на нее светящимися изумрудными глазами. — Разве что бездыханные бутоны у своих ног. — не почувствовав в свою сторону агрессии и напора, женщина благосклонно ответила, обернувшись на хозяина поместья. — Ну что вы… — Себастьян выплыл из темноты, словно магистр зла, и с тайной в голосе и поведении медленно и вкрадчиво, чтобы не напугать брюнетку, подошел чуть ближе. От таких интригующих и спокойных движений рядом с собой, а не на себя, Мортиша вновь показала свою потрясающую осанку и расправила плечи. — Стоит ли украшать холодом смерти столь прекрасные живые создания? — Себастьян невесомо коснулся рукой бутона, проходя мимо. Он обращался с цветами так трепетно, ласково и осторожно, словно с хрупкой ледяной скульптурой. — Смерть — быстрая и холодная. — мужчина, уже оказавшись в метре от женщины, усмехнулся сам себе. — Это слишком просто и легко. — рассуждал он красиво и поэтично, заставляя все вокруг замирать и слушать с упоением. — а вот жизнь — гораздо более яркая, мучительная, полная искушений, грехов, жаркая и необьятная. Розы будут жить, страдать от одиночества из-за своих шипов на теле, такие красивые и недоступные, непохожие на другие цветы, — Баш не сводил глаз с бутонов. — умирать медленно, в агонии и обжигающем пламени бытия, — не изумрудные, а уже приглушенные темно-зеленые глаза остановились на женщине. Мортиша быстро осознала такую опасную и уже неприемлемую близость и опустила свой тонкий и чувственный взгляд, тактично улыбнувшись. — Очень красиво, мистер Тауэр. — Я покажу вам, стоит только пожелать. — словно в каком-то сне рука Себастьяна потянулась за спину черноволосой к стене роз, приглашая ее погрузиться в эту пучишу вместе с ним, но женщина вовремя совладала с собой. Хоть ей и было здесь очень хорошо и сладостно от этих слов. — Ваши владения прекрасны, как и ваши слова. Вот бы и погода внимала этим чарующим сравнениям. И жизнь стала бы куда более живой. — в этот момент Мортиша замолчала. Она впервые поймала себя на мысли, что жаждет страсти бытия, агонии пожара и боли колких шипов, хотя всегда сравнивала все прекрасное в своей жизни со смертью, холодом и замиранием. Что это было? Каким колдовством это место или этот человек смогли так быстро переубедить ее? Тиш вдруг ощутила себя невероятно беспомощной и потерянной, тонкой и слабой девочкой, которая совершенно ничего не знает об этом мире и чувствах. Будто бы ей снова 18 лет. Тучи над шпилями сгустились… *** — Быстрее, скорее едем к маме и папе! У нас может получиться одолеть эту тварь, — Венсди тянула за руку своего возлюбленного, который в свою очередь пытался вырваться и остановить ее двумя руками. Девушка настораживалась при одной только мысли о том, что где-то здесь все еще прячется душа Черной Вдовы, поджидая момента напасть на маленького Пуберта. — Стой, нужно еще как-то добыть согласие моих родителей. — предупредил юную невесту Джоэль, поправляя очки. — они до сих пор лечатся в психушке после нашего спектакля в Чипуа. — будто бы с завистью немного безумно припомнил паренек, высвободив свою руку. Венсди задумалась и остановилась, повернувшись растерянно к жениху. — Нас же не смогут поженить без согласия опекунов. — также немного подернул плечами Джо. Он об этом и не подумал… Но взгляд черноволосой девушки, ее роковое молчание и убийственная коварная улыбка на лице заставили обледенеть его душу и тело покрыться мурашками. — А в какой психбольнице лежат твои родители?..