Парой недель спустя…
Девушка так и не смогла отдать маску, что уже запылилась в комоде её спальни, ожидая свою получательницу, что она не зря взяла тот свёрток с собой. Ито оставалось надеяться, что её злополучная знакомая придёт на последний экзамен. Девушка запустила обратный отсчёт, проговаривая про себя каждую утекающую секунду до волнительного момента. Оставалось несколько секунд, как дверь в класс отворилась, нарушая нагнетающую тишину. Стук высоких каблуков пошатнул хрупкое равновесие. Чёрные волосы до плеч, стреляющие искрами ледяные голубые глаза и вызывающе красная помада, сочетающиеся с клетчатой юбкой. Ежесекундные переглядки дали понять, что девушки рады видеть друг друга.***
Сердце трепетало в бешеном ритме, в животе царствовали панические бабочки, головная боль вновь пришла с приступом, с этим шумом в голове, от которого темнело в глазах, пуская рябь тёмных пятен. Все вышли в коридор поле экзамена, стремительно направляясь по дома. По небу расползался багряный закат, солнце медленно катилось за горизонт, коридоры школы опустели, а я так и стояла у прохладной стены, крепче сжимая лямки рюкзака. Неожиданное касание выбило меня из колеи, приводя в чувства. — Акацуки, куда пропала? — брюнетка обиженно надула губы, что вызвало у меня улыбку, заставляя на секунду забыть о том, что дом опять пустует и я буду одна этим вечером. — Я же просила меня так не называть! Просто Ева, Мизуки-Чан, что у тебя за привычка официозности! — я смеялась с ее детской реакции, с этой надменной улыбки. — Я сдала другие экзамены заочно. — ноги подкосились, желудок взвыл и заколол, требуя еду. Ева быстро подхватила меня под руку, сдерживая равновесие. — Эй, ты опять ничего не поела? Так же нельзя! — Всё в порядке, честно. — возможно когда-нибудь я перестану врать в чужое благо, лишь бы обо мне не беспокоились, но Акацуки не ведётся на эти игры даже сейчас. Я вспомнила о содержимом рюкзака: достав свёрток я протянула его Еве. — Зачем тебе вообще маска на заказ? — Ева расплылась в насмешливой улыбке, будто что-то задумала. — Для ролевых игр с Джином. — она скривила лицо и рассмеялась, дав понять, что хочет оставить это в тайне. Одно упоминание о её молодом человеке коробило и вызывало столько скверности. Для меня он всегда будет напыщенным нарциссом. — Это только моё дело, не переживай, ничего криминального. После очередных искромётных фраз Акацуки нас застал преподаватель, вежливо попросив покинуть заведение. Прощаясь с Евой и направляясь домой, я оглядывалась на школу, в которую более не вернусь. Сознание было затуманено, ноги еле несли тело, что казалось таким тяжёлым, желудок кололи новые боли. Я свернула с дороги в поисках супермаркета, проходя через переулки между домами. Вновь чувствовала этот взгляд, меня будто пожирала паранойя. Облокачиваясь на стену, я поняла, что не могу нормально дышать, поняла, что это была паническая атака, которые давно покинули меня, но решили вернуться в самый неподходящий момент. Шорох чьих-то скользящих шагов исходил со всех сторон, каждый раз менял местоположение, когда я направляла свой взгляд казалось бы в нужную сторону. Я увидела красные искры во тьме, что вновь напомнили глаза масочника… Я хотела ринуться с места, как мне перегородили путь, толкая меня, от чего я упала спиной на сырую землю, ударяясь головой. Чувствуя что-то тёплое на затылке, я еле коснулась его кончиками пальцев, смотря на алую жидкость — кровь. Я наблюдала за каждым угрожающим шагов, видела как искрящаяся пыль взмыла в воздух, преобразовываясь в панцирь, что покрыл руку силуэта. Тень направила клинок на меня, я пыталась отползти, встать на ноги, но страх не давал волю движениям, адреналин будто не хотел работать так, как надо, будто мой мозг только и хотел, чтобы моё тело осталось навечно в этом переулке. Замах и я жмурю в глаза, всё ещё надеясь, что меня что-то спасёт… Вместо боли я слышу хруст, будто древесина раздувшееся от сильного ливня не выдержала натиска воды. Открывая глаза — вновь тени, одна стоящая над телом другой и кровь, что большим пятном расползалось по асфальту. — Это не твои охотничьи угодья, придурок… — женский голос… Почему у меня ощущение, что я раньше его слышала? Девушка подняла ногу в воздух, голова отделилась от тела, укатываясь в сторону. Последним словом был предсмертный хрип. — Теперь разберёмся с тобой. — она повернулась ко мне и я увидела эту идеальную симметрию красных треугольников под глазами, хищную улыбку, что рисовалась вручную… Это не могло быть просто совпадением: тот мужчина — гуль, как и та, что стояла передо мной, не сдвинувшись с места. — Ева… — девушка шелохнулась на месте и скинула капюшон с головы, снимая маску с лица, от чего моя паника возросла до таких размеров, что сломала рамки всего нормального. Адреналин начал работать правильно, дав возможность встать на ноги, бежать со всех ног и не оглядываться, даже спотыкаясь — бежать дальше. Входная дверь захлопнулась за мной, подарив чувство безопасности. Сползая по двери я почувствовала эту ужасную боль в затылке, как кровь стекала от шеи к спине. Руки дрожали, всё тело дрожало, я не понимала, что происходит. Вновь эти шорохи, холодный ветер со свистом пронёсся по первому этажу. Я ищу причину сквозняка, которой нет и не было. Опуская взгляд на свои руки, что были все в крови, как и ноги, одежда… То кровавое пятно… В голове всё ещё плавают картинки произошедшего. Все тело ноет, просит внимания, помощи. Голова болит, кровь не останавливается. В глазах темнеет, боль отдается шумом в ушах, странными голосами. Кажется у меня начались галлюцинации. Я слышу чужие шаги у входной двери, скрип. Я ведь закрыла дверь? Я точно закрывала дверь, но почему мне так страшно? Почему не могу сдвинуться с места, ничего не могу сделать. Высокий силуэт проносится по квартире, из горла вместо крика раздается сдавленный панический хрип. Не было мотивации бежать, звать на помощь — некуда, некого. Разум не воспринимал того, кто стоял передо мной, недоуменно рассматривал меня. — Норо… — слезы покатились по щекам и я упала на колени, более не смогла терпеть эту боль. Бок заныл, я чувствовала, как кровь стекает по телу, видела рваную одежду и рассечённую рану. — Мне страшно, Норо, мне страшно! — всхлипы перерастали в истерический крик, с каждой секундой было все холоднее. Он поднял меня на руки, стараясь переместить на диван, пытался не доставить лишней боли. — Я умру? Мне надо было послушать тебя, прости… Прости, пожалуйста. — слезы щипали розовые щеки, затмевали взгляд. Я крепко держала его руку, цеплялась как за спасательный круг. — Мне больно. — Тише, все будет в порядке. — возможно я никогда не смогу понять его хладнокровность, как он остаётся таким спокойным. — Я помогу тебе, только постарайся остаться в сознании. — Не могу, Нороко, мне так… Больно… — болезненный кашель перебивал меня, во рту был привкус железа. — Мне страшно умереть. — Ты не умрёшь.***
Запах хлора, белизны, спирта, лекарств и крови врезался в нос. Звук металла в операционной бил по ушам. Кислородная маска, капельница закреплённая пластырем, множество присосок, выводящие её состояние на монитор у больничной койки. Скачок выше положенного, тяжёлое дыхание и девушка поднимает тяжёлые веки — яркий свет врезается в глаза, давит на нее. Ито слышит свое сердцебиение, каждый вздох, как капли падают и стекают в ее организм по инфузионной линии. Тело казалось ватным, неподъемным. Она не чувствовала той тупой боли в затылке, как и жгучей раны на боку Зеленоглазая водила взглядом по палате — ей казалось, что это не обычное государственное учреждение. Медсестра металась по палате, считывала данные с устройств, заносила в блокнот, пока не встретилась взглядом с уставшими глазам. Женщина быстро покинула помещение, оглядываюсь со страхом в глазах. Через несколько мгновений перед девушкой сидел пожилой мужчина — докторский халат с эмблемой, седые волосы убраны назад и морщинистое улыбающееся лицо. — Здравствуй, я Доктор Кано. — мужчина посмотрел на приборы жизнедеятельности и улыбнулся ещё шире. — Как вижу — ваши показатели в норме, можете разговаривать? — девушка разомкнута губы, пытаясь что-то сказать, но чувствовала как сухость дерет горло, каждый вздох был как лезвия ножа. — Пить… — койка была приподнята, чтобы она могла сесть. Держа дрожащими руками стакан с водой, она медленно поглощала жидкость через трубочку, чувствуя насыщение. — Что я тут делаю? Я не могу ничего вспомнить… Я возвращалась с экзамена. — Вы были очень голодны: упали в обморок и ударились головой — лёгкое сотрясение, быстро пройдет, если не будете перегружать себя. — желудок дал о себе знать, неприятно бурчал, кололся, требовал «топлива» для организма. Доктор спокойно улыбался, видя застенчивую реакцию девушки. — Вам скоро принесут поесть. — мужчина поднялся со стула, отдалась от пациентки. — Если возникнуть какие-то жалобы или вопросы, то смело обращайтесь Кассандра. — девушка вздрогнула, не понимая своей реакции. Это имя было ей знакомо, хоть она и слышала его впервые. — Извините, вы перепутали. Мое имя — Ито. — доктор вновь улыбался, любезно прощаясь с Мизуки, оставляя ее наедине с собой. В голове начали проноситься чужие воспоминания, как кто-то разговаривает с маленькой девочкой, не более десяти лет, обращается к ней тем же именем, что и доктор. На ней была белоснежная рубашка с высоким воротником и черные брюки. Она постоянно сидела за книгами, рисованием, тренировалась. Кто-то нес ее на руках, та была лишь в больничной сорочке, выглядела немного старше. Кудряшки каштановых волос рассыпались на больничном столе, над ней стоял тот же доктор, что только что покинул Мизуки. Неизвестная фигура этих воспоминаний не отпускала: светлые блондинистые волосы, холодные серые глаза, похожие на сталь, очки блестели на переносице мужчины. Это был он, это он повторял то имя несколько раз. Ито огляделась вокруг, видя над кроватью табличку с именем — Кассандра Кейнинг. Она вспомнила все, что было, все, что с ней произошло и почему она в больнице. Головные боли усилились, голос стал отчётливей. Мизуки не падала в обморок — ее пытались убить. Ее мучили вопросы: кто этот доктор? Где Норо? Кто она и почему воспоминания вернулись лишь сейчас? Больно. Страшно. Холодно. Голос не утихал, усиливался, будто пытался вытеснить ее разум. Ито больше могла быть наедине с собой. Хотела, чтобы это закончилось, чтобы шум прекратился желудок не колол и фантомные боли в боку прекратились. Из сумрака ее вывел запах еды, стоящей перед ней на подносе. Вкус привычного риса оказался более пресным, отдаленным, ощущался совсем иначе. Норой не отвечал на ее звонки, сообщения, не выходил на связь все те дни, что она была в больнице. С выписки она вернулась домой одна, пыталась достучаться в квартиру, но дверь была изначально не заперта. Не было следов ее крови на диване или полу, все было чисто, опрятно. Только пыль выдавала отсутствие, пустоту и заброшенность дома. Девушка прошла на кухню: на круглом столе лежал конверт с его именем и несколькими цифрами — в конверте лежала карта. Группа цифр обозначает крупную сумму и пин-код. Шатенка понимала, что таких сбережений хватит на оплату её обучения, оплату счетов, продуктов и других нужд на продолжительное время. Она не хотела знать, откуда у ее брата была такая сумма, не знала, что думать об этом конверте, ведь он не мог бросить ее в самый тяжёлый момент. Ито до последнего верила в эти глупости и сказки, даже когда вступительные экзамены прошли, когда она получила электронное письмо о том, что она принята — его не было рядом. Лежала на кровати, такая холодная, безжизненная, уставшая. На подушке было мокрое пятно от слез, у уха вновь телефон, с повторяющимся автоответчиком и сигналом записи, что стал для нее болезненным ударом в спину. — Ты нужен мне, не оставляй меня. — очередной удар в спину, короткие гудки — вызов завершён. Девушка ударяла надорванную подушку, из которой вылетал пух, цеплялся за волосы, одежду. — Не оставляй меня! Плачь ребенка, истерика потерявшегося — все смешалось в одно, оставляя глубокую рану обиды на сердце. Тонкие пальцы сжимались в кулаки, ногти царапали ладонь изнутри — до крови, до той отвратительной боли, что все равно не заглушала моральную.