Дом, спрятанный в пустоте

Они замерли на пороге, не решаясь зайти. Гарри только сейчас вспомнил, что именно здесь, в этой комнате, будто в насмешку над матерью, Сириус держал Клювокрыла. Женский будуар, спальня Вальбурги Блэк, из-за того, что в ней долгие месяцы держали крупное, хищное животное, превратилась из роскошно обставленной комнаты в разгромленную, грязную помойку. Кое-что чистил сам Сириус, некоторые вещи вынесла Молли, да и Кричер, как предполагал Гарри, постарался вернуть комнате любимой хозяйки жилой вид, но ему это не удалось. Все вещи, которые остались в будуаре, были поломаны или заляпаны грязью, засохшей кровью — Сириус старался кормить Клювика свежей крольчатиной — и естественными отходами животного. Ковер был разодран мощными когтями зверя и испачкан настолько, что нельзя было разглядеть рисунок. В углу валялись обломки резного комода и то, что осталось от каркаса кровати, а пышный матрас, некогда застеленный светлыми шелковыми простынями, после того, как на нем несколько месяцев спал гиппогриф, превратился в изорванную бурую тряпку с торчащими наружу пружинами и грязной набивкой. Гарри принюхался, но, к удивлению, не ощутил никаких запахов — видимо, за годы, прошедшие с того времени, все успело выветриться. — Здесь держали оборотня? — удивленно спросил Риддл, с брезгливостью рассматривая разодранные в лоскуты шелковые обои. — Почти, — отозвался Гарри. Он не понимал раньше, и тем более не смог понять сейчас, почему для большого хищного животного, которое точно разгромило бы комнату, Сириус выбрал именно спальню матери. Гарри было неизвестно об их отношениях почти ничего — кроме пары вскользь брошенных Сириусом фраз, но для Гарри, который не знал родителей, такое решение было кощунством. Он еще раз обошел комнату, поворошил ногой груду выпавших из комода колдографий, которые Клювокрыл превратил в грязные обрывки, и направился вслед за Риддлом, которого заинтересовал чудом уцелевший гобелен в углу у окна. Когда Гарри подошел ближе, Риддл бесцеремонно схватил его руку и приложил к темной деревянной панели. Та с тихим щелчком отделилась от стены и отъехала в сторону. На них пахнуло старой слежавшейся пылью, духами и истлевшей тканью. В комнате было абсолютно темно, и Гарри зажег огонек Люмоса. — Когда-то Вальбурга так и не разрешила мне сюда зайти, — сказал Риддл и повернул фитиль на лампе. Комнату озарил теплый дрожащий свет. — Что это? — недоуменно спросил Гарри, разглядывая длинные ряды платьев, горы шляпных и обувных коробок, туалетный столик с разбитым зеркалом и уходящие в темноту полки, с которых блестели стеклянными глазами десятки фарфоровых кукол. — Гардеробная. Сюда оборотень, судя по всему, не добрался, — усмехнулся он и повернулся в шкафу. — Я буду искать здесь, а ты начинай с другого конца. Гарри, подняв повыше палочку с мерцающим огнем, прошел в дальний край комнаты, на ходу рассматривая десятки платьев разных фасонов, цветов, и похоже, даже эпох. Джинни от такого разнообразия пришла бы в восторг. Он машинально провел рукой по темной струящейся ткани и вздрогнул — материал, казавшийся на первый взгляд таким красивым и прочным, под пальцами Гарри расползся на нитки, рассыпался серой пылью от малейшего прикосновения. Гарри отдернул руку и шагнул назад, еще выше поднимая палочку. Ему было очень неуютно в этой комнате. Он был вынужден стоять спиной к полкам с куклами, и ему казалось, что их блестящие стеклянные глаза внимательно следят за ним. Гарри нервно повел плечами и открыл верхний ящик комода. В нем лежали струящиеся, словно змеи, разноцветные ленты, чепцы, заколки и корсеты, а также еще куча коробок с непонятными для Гарри вещами. Он шагнул вперед, ближе поднес палочку, рассматривая красивый перламутровый гребень, инкрустированный жемчугом, и вдруг почувствовал, как по руке к локтю ползет холод. Гарри отшатнулся, попытался стряхнуть с себя то, что он сперва принял за змею, но это оказалась атласная лента, которая, как живая, ползла по его руке и обвивалась вокруг кисти. Гарри попытался сорвать ее с себя, но чем сильнее он тянул, тем сильнее оборачивалась вокруг его руки лента, сжимала и впивалась в кожу до крови. Гарри шарахнулся в сторону, зацепился ногой за ковер и вперед головой полетел под ряды платьев. Он больно ударился коленом, нос забила пыль, но когда Гарри с трудом выбрался из-под нагромождений старой ткани и посмотрел под ноги, из его горла вырвался хрип. Там, под ногами на ковер будто высыпали мешок змей. Ленты разной длины и цветов извивались на пыльном полу, сворачивались в кольца и, как показалось Гарри, готовы были зашипеть. Он шагнул назад, чтобы уйти подальше от извивающегося клубка, но было поздно — ленты как хищные лианы обвили его ноги, руки и торс, забрались под одежду и до боли стиснули бока. — Риддл, — захрипел Гарри, когда одна из лент обвилась вокруг шеи и начала его душить, — убери их! Он хотел шагнуть в сторону двери, но ноги тоже оказались связаны, поэтому Гарри неловко пошатнулся и с грохотом упал, зацепившись за дверцу шкафа. На него сверху посыпалась груда затхлой, пахнущей плесенью одежды, она окружила Гарри коконом, не давая дышать, стискивая и царапая. Ткань забивалась в рот, едва он хотел закричать или глотнуть воздуха, пальцы выворачивало, а ребра сжимало до хруста, но самым отвратительным было то, что скользкие ленты, жесткое, накрахмаленное кружево и расползающаяся от старости ткань пробирались под одежду, разрывали и стягивали с него привычные вещи, проталкивались под ремень брюк и в кроссовки, будто стремясь окутать Гарри со всех сторон. Рядом, но одновременно очень далеко раздался резкий голос Риддла, Гарри почувствовал, как с одного бока стало невыносимо горячо — настолько, что казалось, полопалась кожа, а после душный, затхлый кокон лопнул, ленты и тряпки с тихим шуршанием отползли в сторону, и Гарри наконец-то смог глотнуть воздуха. Он лежал некоторое время неподвижно, наслаждаясь простой возможностью дышать, а потом попытался встать, но почувствовал, как вокруг него снова затягиваются тиски, выбивая из легких воздух. — Ты совсем не учишься на своих ошибках, — Риддл появился над ним внезапно, навис темным силуэтом и отвел у Гарри со лба слипшиеся волосы. — Снова потерял палочку, во второй раз. — Что ты сделал? — прошептал Гарри, чувствуя, как ребра сдавливает что-то жесткое и ребристое, не давая нормально дышать. По телу прошелся холодок, и Гарри с ужасом понял, что на нем нет ни джинс, ни майки. — Я убрал ненужные тряпки, но это, — Риддл провел рукой по его боку, — тебе определенно идет. Он поднял Гарри на ноги, резко толкнул к зеркалу, и тот с потрясением увидел, что из одежды на нем остался только черный кружевной корсет, который сам с каждым его движением затягивался все туже. Проклятая тряпка до боли стискивала бока и впивалась жесткими краями в кожу, оставляя отметины. — Так намного лучше, — обольстительно улыбнулся Риддл и обнял Гарри сзади за плечи. Потом его рука спустилась ниже, Поттер почувствовал, как еще туже затягивается шнуровка корсета, и глухо простонал. — Ты знаешь, за что запретили одежду, которая сама надевалась на хозяев? — мягко прошептал Риддл, пока его руки оглаживали бока в черном кружеве. — Ее запретили из-за того, что она иногда душила своих хозяев. Риддл тихо рассмеялся, увидев в зеркале, как покраснел от ярости и смущения Поттер, и добавил: — Не бойся, я не хочу тебя убивать, — он прижался грудью к спине Гарри, фиксируя его руки на резной раме зеркала, и Поттер почувствовал у поясницы его напряженный член. — Но я не терплю отказов, особенно когда вижу, что желание обоюдно. Риддл медленно облизнул его шею, а потом резко впился зубами, оставляя красные отметины. Гарри, стараясь дышать как можно спокойнее — так меньше болели ребра, — подался чуть вперед, взглядом выискивая палочку, но Риддл разгадал его намерения. Он слегка двинул кистью, и ладони Гарри прилипли к массивной деревянной раме. — Хватит, прекрати, — прохрипел Гарри, чувствуя, что, несмотря на боль, его тело реагирует. — Если ты это сделаешь, я больше не стану тебе помогать. — Не думаю, что твоя помощь мне понадобится, — усмехнулся Риддл и переместил ладонь на живот. Гарри тихо всхлипнул, увидев в отражении, как она уверенно обхватила член. — Ты сам сказал, что домовик не слушается тебя, и хоть в тебе и есть кровь Блэков, Вальбурга никогда не говорила о тебе. А это значит, что ты либо бастард, либо полукровка. Я склоняюсь ко второму варианту, — Риддл пару раз с силой провел по его члену, и Гарри почувствовал, как дрожат колени. Тело обдало волной жара. — Но никого постороннего моя дорогая Вал не пустила бы в дом, значит, ты зачем-то нужен ей. Кто же ты такой, Гарри? Но Поттер уже не мог ответить — от недостатка воздуха окончательно потемнело в глазах, от паха по всему телу расползался жар, а вторая рука Риддла, которая с силой стискивала, царапала, а потом тут же гладила и щекотала, доводила Гарри до исступления. Он смутно осознал, что его куда-то несут, но когда почувствовал под спиной холодную поверхность стола, усыпанную мелкими осколками разбитого зеркала, и попытался отпихнуть Риддла, тот снова связал ему руки. — У тебя сейчас очень соблазнительный вид, Гарри, — хрипло прошептал он и, с силой раздвинув ему ноги, уперся влажной головкой члена в кольцо мышц. Гарри снова в ужасе дернулся, представляя, как будет больно, если Риддл войдет сразу, но тот успокаивающе погладил его по щеке и не спеша провел членом вверх и вниз, смачивая углубление между ягодиц, а потом отпустил ногу Гарри и толкнулся двумя пальцами в узкий вход. Гарри дернулся, пытаясь отстраниться от неприятного ощущения, и сразу же почувствовал, как стекло врезалось в спину. На пол упали первые капли крови. — Расслабься, иначе больно будет нам обоим, — через несколько минут прошипел Риддл. Его лоб взмок, глаза лихорадочно блестели, а дыхание было частым и хриплым. Он снова взял в ладонь немного обмякший член Гарри, сдвинул верхнюю плоть, с силой провел большим пальцем по головке. Поттер взвыл от резкого ощущения и сорвался в стон, когда Риддл начал быстро водить ладонью вверх и вниз. Но почувствовав у входа чужой член, снова сжался. Риддл с низким рычанием резко схватил Поттера за волосы, запрокинул ему голову и, больше не медля, вошел. Гарри захрипел, чувствуя, как горит все внизу, как от боли по щекам катятся слезы, замер, не решаясь пошевелиться, но и Риддл, тяжело дыша, сразу остановился. — Я предупреждал тебя, — прошипел он и, наклонившись, больно укусил Гарри за губу, — но ты, как обычно, не послушал. Расслабься, иначе будет только хуже, — он потянулся вниз и ослабил шнуровку на корсете. Гарри с всхлипом втянул воздух, чувствуя, как болят ребра при малейшем движении, и попытался расслабиться. Риддл снова обхватил его член, и в этот раз, растворившись в горячей дрожи, что расползалась от паха, Гарри не заметил первый медленный толчок. Боли было куда меньше, теперь чувствовалось лишь жжение, и Гарри, стараясь не выгибаться, чтобы еще больше не порезать спину, развел ноги чуть шире. Риддл принял это как приглашение и, жадно поцеловав его, медленно вышел и вошел уже резче. Гарри не сдержал стон. Движения становились все быстрее, Гарри терялся во вспышках наслаждения — ему уже было безразлично, сколько осколков вопьется в спину и как сильно болят ребра. Риддл хрипло дышал где-то над ухом и с силой проводил по его члену, раз за разом, до искр перед глазами, до крика. Наконец он подхватил Гарри под колени и сорвался в резкий, рваный ритм, от которого Гарри едва не терял сознание. Наконец он шумно выдохнул и замер на несколько секунд, а потом парой быстрых движений довел до разрядки Гарри. — Не дергайся, я тебя вылечу, — ухмыльнулся Риддл, когда Гарри через пару минут кое-как сполз со стола и, морщась от боли, принялся искать свои вещи. Поттер зло посмотрел на него, но ничего не сказал — сам он сейчас вряд ли был способен даже на Люмос. Риддл с довольной, сытой усмешкой подошел ближе и, ухватив Гарри за плечо, начал водить вокруг него палочкой. Осколки зеркала медленно выскальзывали из кровоточащих порезов, и Гарри шипел от боли, но вскоре это закончилось, и Риддл как ни в чем не бывало вернул ему палочку. Гарри очень хотелось просто ради удовольствия, даже зная, что не сработает, послать в него Круцио. Увидеть, как корчится на полу его красивое тело, как искажается от боли лицо. Но он понимал, знал в глубине души, что в чем-то Риддл был прав — Гарри действительно понравилось многое из того, что они пару минут назад творили на старом столе. И это бесило больше всего. Гарри, погруженный в свои мысли, собирал по комнате одежду — местами порванная, испачканная, она все же прикрывала большую часть его тела, но главное — медальон был по-прежнему во внутреннем кармане куртки. Он настолько задумался о произошедшем, что не сразу обратил внимание на странные шорохи позади себя. Зато их услышал Риддл. — Гарри, отойди, — его голос был на удивление спокойным, только глаза выдавали растерянность и долю страха. Поттер резко обернулся и увидел, что одна из полок, на которой до этого сидели в ряд фарфоровые куклы, покосилась, и те попадали на пол. Гарри не обратил на это внимания в недавней суматохе, но сейчас, приглядевшись, начал медленно пятиться назад. Куклы, десятки больших и маленьких фарфоровых кукол в отлично сшитых костюмах и платьях, с красивыми шляпками, румяными щеками и бессмысленными, пустыми глазами от удара об пол полопались и пошли трещинами. Они неаккуратной грудой лежали в углу, и Гарри не обратил бы на них внимания, если бы они не начали изгибаться, проваливаться друг в друга, смешиваться в пугающее, многоголовое существо. Воздух над куклами задрожал, будто в летний день, и очертания предметов поплыли, стали перетекать и изменяться. — Назад! — крикнул Риддл, но увидев, что Гарри по-прежнему завороженно смотрит на странное марево, резко дернул его за плечо. — Что это? — Пространство сворачивается в кольцо, — зло, отчаянно бросил Риддл. — Глупо было надеяться, что мы уйдем от него так просто. — Он поглотит весь дом? — с ужасом спросил Гарри, и Риддл коротко кивнул. — Бежим. Они неслись темными коридорами, переходами и лестницами, не особо надеясь скрыться, но желая хотя бы оттянуть время. А пространство сворачивалось вокруг них, завивалось воронкой, со скрипом и грохотом, фут за футом поглощая старый дом. Стены и пол изгибались под немыслимыми углами, Гарри порой не мог понять, по полу они бегут, по стене или потолку. Лестницы уходили то вверх, то вбок, двери стали открываться в полу, и в конце концов Гарри совершенно запутался, бегут они вверх или вниз. Но Риддл, как оказалось, знал дорогу, потому что вскоре они вышли в коридор первого этажа. Вальбурга Блэк растерянно перевела взгляд с Риддла на Гарри и криво, устрашающе улыбнулась. — Вал, дорогая, у нас нет времени, — шагнул вперед Риддл. Он прижал руки к груди и умоляюще взглянул на портрет. — Верни медальон, иначе будет поздно. Мы останемся в ловушке. Ты же знаешь, все это знаешь сама, помоги мне. Вальбурга неуверенно нахмурилась и взглянула поверх их голов на изгибающиеся стены. — Дом погибнет, но ты же не хочешь, чтобы я погиб вместе с ним, Вал? — повторил Риддл, а Гарри медленно отошел к входной двери и надавил на ручку. Та медленно, будто с неохотой, опустилась, и в коридоре раздался отчетливый щелчок. Риддл резко повернул голову и, увидев, что Гарри открыл дверь, снова развернулся к портрету. — Медальон, Вальбурга, мне не уйти без медальона! — в его голосе послышались панические нотки. — Медальон у него. Мерзкий хозяин украл его у Кричера, — послышался вдруг из-за спины скрипучий, как несмазанная дверная петля, голос. — Гадкий хозяин украл его. Гарри отошел от дома на площади Гриммо уже на десять шагов, когда дверь снова со стуком открылась. На пороге стоял Том Риддл — ошарашенный, злой, его красные глаза с ненавистью смотрели на Гарри, а пространство дома сворачивалось в спираль за его спиной. Поттер вытащил из кармана медальон, взвесил его на руке и вдруг с силой кинул в раскрытую пасть дверного проема. Украшение пролетело над головой Риддла, задев его вскользь цепочкой, и провалилось, пропало в исказившемся пространстве. Гарри сделал шаг назад, другой, третий, и дом начал съеживаться, заползать в иллюзию, в которой был спрятан. Теперь уже спрятан навсегда.