Однажды станешь одинок И будешь тих ты, но жесток. С тобою рядом никого… Ведь всех убил ты… Для чего?..
¤¤¤
Всё внутри особняка замерло. Не было слышно ни голосов прислуги, ни шороха длинных бардовых штор об пол, когда за приоткрытым окном срывался ветер. Конечно же, здесь нет ветра. Снаружи стоял затхлый сырой воздух, и только огромное количество благовоний в каждом помещении позволяли на время забыть, где ты находишься. Окна круглосуточно зашторены — всё равно здесь нет солнца, а вид на другие, такие же богатые поместья, неизменный на протяжении столетий, уже поднадоел. Это место, Сангвинем — город вампиров, расположенный под Киото. Дом для тысячей кровососущих тварей, прячущихся под землей от палящего солнца. За одной из многочисленных дверей едва можно различить тихие детские вздохи, смешанные со звуком жадных больших глотков. Маленькие ручонки девочки были стиснуты в широкой ладони Батори. Непослушные коричневые волосы, испачканные в крови, давно уже спутались и хаотично лежали на полу. Хрупкое тело сильно дрожало, а зелёные глаза тускнели, их покидала жизнь. Момент, и детские слёзы уже не капают, сердце не билось, а Ферид всё продолжал высасывать сладкую кровь, довольствуясь каждым глотком. Всё вновь прошло так, как он и планировал. Шатенка лишь ходила к нему за едой, которую вампир обменивал на кровь. Девочка была весьма смышленой, и порой разговор с ней помогал скоротать Фериду часик-другой своей вечной жизни, но вскоре её простота наскучила ему. Спустя три недели он избавился от неё. — Ах, ты уже умерла? М-м-м, как не хорошо, ягнёночек! Твоя кровь испачкала мой ковёр, а он, между прочим, из шёлка. Он небрежно отшвырнул тело ребёнка, словно ошмёток грязи, и с наигранной печалью выдохнул. Встав с колен, аристократ поправил свои серебряные волосы, собранные в высокий хвост и перевязанные атласной лентой, а затем, хищно улыбнувшись, направился прочь из комнаты, попутно отдавая приказ появившемуся на пороге слуге: — Убери этот ненужный мусор и не забудь про ковёр! Его нужно тщательно отмыть, это как-никак подарок турецкого султана. Ручная работа! Ах, как же звали мастера?.. Погрузившись в свои мысли, вампир весело зашагал по коридору. Он был в приподнятом настроении, хотя понять это по его внешнему виду нельзя было — никогда не ясно, что у Батори на уме. Седьмой Основатель — извращенец, садист, которому нравится наблюдать за предсмертной агонией своих жертв. С виду добродушный, этот монстр хитер и коварен, и тесно связываться с ним, даже будучи на его стороне — опасно. Неизвестно, в какую часть своего плана он запишет тебя, и каков будет исход. Единственный, кто кое-как терпит его — Кроули Юсфорд, Тринадцатый Основатель, хотя и тот периодически сомневается, стоит ли следовать за Батори. С первого взгляда может показаться, что все действия Ферида — просто игра, чтобы развеять скуку вечной жизни, или же просто-напросто череда совпадений, однако на самом деле происходящее — часть его плана, цели и мотивы которого известны только ему одному. Среди сородичей Седьмой известен своей несвойственной вампирам эксцентричностью, из-за чего он вдвойне опасен. Его искусно наигранные вежливость и приветливость делают из него доброго спасителя в глазах брошенных и наивных детей. Они попадаются в ловушку, где медленно гибнут, находясь в руках опытного кукловода. А для Ферида это — лишь очередной способ поразвлечься, и его абсолютно не волнует мнение жертвы — вампир наслаждается эмоциями, особенно страхом, что навечно остаётся в тускнеющих детских глазах. Возможно, играть с эмоциями людей, ломать их, а после убивать — повод почувствовать превосходство над жизнью. Держать в своих руках судьбы других — особое удовольствие, которое сможет оценить только знающий в этом толк. Когда впереди у тебя вечность, невольно начинаешь понимать, что жизнь так хрупка и переменчива, и оставаться в стороне — скука. Забавнее всего видеть, как люди совершают одни и те же глупые ошибки, наступают на те же грабли, что и их предки. Несомненно, порой встречаются занятные личности, но большинство в конце скатывается в яму и тонет в болоте своих желаний. Грациозно прогуливаясь по Сангвинему, Ферид гордо, как и подобает аристократу, вскинул голову. С его уст не сходила та фальшивая улыбка. Встречные солдаты покорно кланялись, выражая своё почтение, но вампир игнорировал их. Спустя долгие века на подобные мелочи перестаешь обращать внимание. — Ах, ну что за чудесный ребёнок! — восторженно пропел клыкастый, глядя на рыжего ребёнка, беспечно рисующего на асфальте. Мальчишка нервно дёрнулся, словно от удара, и в мгновение ока побледнел. — Г-господин Ферид, — заикаясь, произнёс малец, вытирая руки от мела о свои изношенные штаны. — Ты же заглянешь ко мне завтра вечерком, Кирито? — алые глаза зловеще сверкнули в свете фонарей, и голубоглазый поспешил ответить, боясь огорчить Основателя. — К-конечно же, я приду. — Вот и ладненько, буду ждать тебя днём и ночью, не смыкая гла-а-аз… Вампир протянул последнюю фразу и мило улыбнулся, однако от него исходила скрытая угроза. Когда алоглазый скрылся из поля зрения Кирито, мальчик несдержанно заплакал, уткнувшись носиком в колени. Рыжий не хотел идти к Батори, даже зная, что получит хорошую награду, и вампир прекрасно об этом осведомлён. «М-м-м, всё же страх в столь невинных глазах так прекрасен! У меня даже сердце биться чаще начинает, хоть я и мёртв». Неожиданно ему в голову пришла мысль пройтись по одному тёмному закоулку. Именно в этом месте обычно полно маленьких воришек и беспризорников. Он редко сюда заглядывает — гораздо удобнее следить за здешним скотом через камеры, ведь как только люди видят вампира, их отвратительные черты сразу исчезают, и они тут же становятся мирными белыми овечками. Эта фальшь надоедает. — Отдайте!!! — девичий крик эхом отлетел от стен и заинтересовал седовласого, горячо любившего детские вопли. Мужчина направился к источнику шума своей плавной походкой, рассчитывая повеселиться, наблюдая за людскими разборками. Судя по всему, помимо кричавшей девочки в том месте были и какие-то задиристые мальчишки, отобравшие у малышки кусок хлеба. Основатель пристроился за углом и, прикрыв глаза, начал подслушивать разговор. — Эй, малявка, разве тебе не говорили, что это наша территория, а?! — возмущённо высказывался лопоухий юнец, цокая языком. — Да, мне плевать, чья это территория! Хлеб мой, а не ваш, так что верните! Приятный детский голосок, пронизанный злостью, веселил клыкастого. У него начало активно работать воображение, которое посылало кучу возможных вариантов внешности девчонки. Но Ферид терпел и не выбирался из своего укрытия, дабы после насладиться результатом, воочию увидев объект. — А не слишком ли ты разговорилась, соплячка? И вообще, откуда у тебя хлеб? Неужели стала шлюшкой для знатной особы? — спокойно произнёс брюнет, откусывая кусочек от столь желанной пищи. «Аха, какой замечательный мальчик. Значит, знает про торговлю кровью… Слухи так быстро распространяются! Если наша великая королева узнает об этом, то накажет меня, а я ой как не хочу этого». — Вообще не понимаю, о чём ты говоришь… Нельзя грясти всех в одну кучу! Ха, а неужели ты сам этим промышляешь, раз так много знаешь? — самодовольно улыбнувшись, парировала зеленоглазая, чем вызвала улыбку у Ферида. Батори частенько манипулировал людьми с помощью правильных слов в подходящий момент. Иногда ложь, иногда искривлённая правда, но если знать, что, кому и когда сообщить, можно добиться чего угодно. Благодаря манипуляции можно без всякого насилия побудить других людей сделать то, что нужно. Это поистине великое искусство, которое даёт над людьми большую власть. Главное узнать слабости — это огромная брешь в психоинтеллектуальной обороне, через которую можно внедриться в сознание и оставить в нём нужные установки. Хотя вампир в большей степени садист — ему нравится убивать, а не вести беседы. Он испытывает блаженство в момент, когда глаза жертвы наполняются слезами, а лицо перекашивается от отчаяния и ужаса. — Что ты сказала? Ушастый с силой ударил непокорную ногой в живот, заставив ту согнуться пополам и тихо всхлипнуть от боли. — Маленькая дрянь! Зря ты пришла сюда, да ещё и с едой. Хм, мог бы тебя отпустить, но ты мне нахамила, а я этого не выношу. Так что придётся понести наказание. Ах, и не забудь извиниться! Реплика брюнета пришлась аристократу по душе, ведь от слова «наказание» его фантазия выходила за пределы. Мужчина хотел посмотреть, как мальчики изобьют нарушительницу, а затем вмешаться, дабы предложить ей помощь. Ну, а после, естественно, не сдержать своего слова и осушить юное тело до последней капли, наслаждаясь слезами, плавно стекающими по её тонкой шее. — Давай, накажи меня ни за что. Избей до смерти, если хочешь, но ты не услышишь извинений. Что ж, приступай. — Такой спокойный тон вызвал смешок у Основателя, и он, не выдержав, вышел из-за угла посмотреть на свою новую жертву. На этот раз воображение подвело аристократа — он и близко не угадал внешность ребёнка, и это задело его самолюбие. Девчушка оказалась чуть ниже и немного бледнее, чем полагал монстр. Ей было не больше десяти. Огненно-рыжие волосы торчали во все стороны, словно грива у льва, но то, что воистину привлекало, так это нежно-зелёные глаза, затягивающие, словно воронка. Они были схожи с глазами недавно убитой вампиром девочки, но вот взгляд в корне отличался: ледяной, но в то же время обжигающий, равнодушный, но обеспокоенный… Двойственность, которая приглянулась Фериду, возможно, спасла жизнь Акире, но одновременно перевернула её с ног на голову. — Чем это вы здесь занимаетесь, ягнятки? Зеленоглазая нахмурилась, глядя в пугающие кровавые глаза, и почувствовала опасность, исходящую от вампира. Сделав шаг назад, она поняла, что не сбежит, ведь лукавая улыбка монстра говорила сама за себя: «Ты попалась». «Сестра, кажется, я влипла… Снова…»Именно так началась кровавая история о жестоком вампире и маленькой девочке… О её наивной мечте — заставить монстра страдать.
¤¤¤
Как новой куклой тешится дитя, Любуется, с восторгом теребя, А порезвившись, разобьёт шутя, — Так сердце, что дано тебе во власть, Ты разбиваешь, наигравшись всласть, И боль его не трогает тебя.