Скрытая кровожадность

      В комнату не проникали лучи света, которые могли бы подарить истерзанной пленнице хотя бы частичку тепла. Окроплённая кровью простынь скаталась у её ног, словно дворняжка, пережившая драку. По всему телу виднелись многочисленные укусы, царапины, синяки и другие раны, на которые невозможно смотреть без слёз.       Мёртвую тишину нарушили неторопливые шаги по паркету и едва слышное дыхание. Мужчина остановился у самого изголовья кровати и стиснул пальцы в области груди, тем самым задевая шрам, тянувшийся прямиком к шее. Дрожь, исходившая из самых потаённых уголков его души, пронзала так сильно, что всё его тело покрылось мурашками. Измученный взгляд блуждал по кровати, очерчивая силуэт, спрятавшийся за изодранным покрывалом. Девушка совсем недавно открыла глаза и глядела в одну точку, будто и вовсе не замечая постороннее присутствие. Видимо события вчерашнего дня мёртвой пеленой застелили её взор, а может она и вовсе отказывалась видеть перед собой хоть что-то кроме кончика собственного носа.       Часы на стене висели криво, но продолжали тикать. Этой ночью Батори разнёс половину своей спальни, лишь бы угомонить свой ненасытный характер после того, как его жертва просто вырубилась от истощения и морального насилия посреди его кровавых игр. Бессмертный ещё долго наблюдал за пленницей, пытаясь раскусить собственный разум — уличить его в обмане, ведь вампир до сих пор не мог поверить, что она здесь. Накручивая рыжие локоны себе на палец, Ферид ещё долго напевал что-то под нос, упиваясь моментом… — Если бы я знал, что он сотворит с тобой такое, Кира…

Тудум-тудум… Тудум-тудум-тудум-тудум…

      Белоснежное покрывало зашевелилось и сползло вниз, оголяя хрупкие плечи. Ранее тихое полусонное дыхание стало прерывистым, как от бега на длинные дистанции. Несмотря на боль, малышка присела на краешек кровати и робко обернулась, прижимая покрывало к груди. — Я бы убил его, — хриплый голос стих, а голубые глаза наполнись слезами. Он не осмелился подойти ближе, но всё его тело вопило от жуткой нехватки её тепла…от невыносимого желания обнять её и больше никогда не отпускать.       В пучине зелёных глаз замер страх. Он притаился там давно, не давая спать по ночам. Тот самый ужас, скрытый в кошмарах — её прошлое, что так ненасытно сжирало душу изнутри, подпитываемое бременем вины. Эрабэк так и застыла, не веря собственным глазам. — Дерек, — её осипший голос дрогнул, — снова ты пришёл, чтобы мучить меня.       Сдавив «клочок» ткани в руках, словно в бреду, рыжеволосая начала смеяться. Она приняла его образ за очередной реалистичный кошмар, который на фоне шока от пережитой ночи превратился в галлюцинацию. От наблюдаемой картины, парень напрягся ещё больше и плотно сомкнул челюсть, сдерживая крик. — Я ненавижу себя!!! — заорала Акира, вскакивая с кровати и тут же плюхаясь на пол, царапая нежную кожу на коленках. Так и не подняв головы, она стояла на четвереньках, приглушённо хихикая. — Если бы тогда я знала, как будет болеть моя душа, то никогда бы не бросила тебя там… Я бы убила их всех… Всех до одного!!! Но только не тебя… Только не тебя, Дер… Наверное, из-за этого я снова оказалась здесь… Чтобы расплатиться за грехи… Чтобы умереть в лапах такого же чудовища, каким являюсь сама.       Тяжёлые капли начали падать на пол, а тихий смех превратился в почти беззвучный плач. Вскоре малышка услышала грохот прямо перед самым носом и резко вздёрнула голову, утыкаясь лбом в чей-то подбородок. Глаза давно заплыли от слёз и видимость была хуже, чем при самом плотном смоге дыма, но этот аромат, знакомый ей с детства, заполонил её лёгкие в мгновение ока. — Ты никогда не была чудовищем, малышка, — пропитанный нежностью голос обволакивал, а сильные и горячие ладони аккуратно гладили истерзанную спину. — Я давно простил тебя и надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь простить меня за то, что я готов был сжечь тебя дотла, хоть и обещал свободу…       Вцепившись в рукава его рубашки, смертная наконец приподнялась и впилась туманным взглядом в обрамлённое чёрными прядями лицо. Она блуждала вверх-вниз, из последних сил фокусируясь на его бездонных любящих очах и теперь совершенно точно понимала, что это не сон или очередная кошмарная галлюцинация. — Дерек… А-а-а… Де-рек, — слова смешались с всхлипами от боли так, что их не было возможно разобрать.       Дрожащие губы расплылись в печальной улыбке. Белая рубашка промокла от тёплого града слёз. Лёгкие прикосновения ладоней переросли в крепкие объятья. Слабый крик стал оглушительным для них двоих, а окровавленная простынь лишь служила напоминанием о боли, вслед за которой пришло освобождение…