***
Девушка посмотрела в недопонимании на героя. Эмоции волной окатили её, забирая возможность противостоять. С одной стороны: Кот был прав, в конце концов, это его работа: спасать людей, с другой она не желала быть обязанной ему в чём-то. — Обезопасить? — переспросила Маринетт. — Да, — кивнул Нуар и, обратившись к Сабине, добавил, — у вас пять минут. В ответ женщина утвердительно качнула головой. А юная Дюпэн-Чэн окинула Кота неодобрительным взглядом и повернулась в сторону длинной лестницы, ведущей в её комнату. Поднявшись, она подошла к столу и взяла дневник, который до недавнего времени покоился в руках Нуара. Он определенно поступал бессовестно, пытаясь узнать её личные секреты. Покрутив его в руках, девушка взяла из выдвигающегося ящика стола ручку и положила её в сумку. — Маринетт! — услышала она прорезающий крик с первого этажа, — быстрее! Дюпэн-Чэн схватила чёрный пиджачок, до этого момента мирно висевший на кресле, и вышла из комнаты. Она старалась очень осторожно ступать по лестнице, практически бесшумно скользя по лаковому дереву. Дождавшись момента, когда девушка спустится, Кот начал рассуждать вслух: — Злодей может найти одну, но двоих? — он почесал блондинистую макушку, растрепывая на ней волосы в разные стороны. — Если мадам Дюпэн-Чен спрятать отдельно от Маринетт, например, в офисе телевидения «Кидс плюс», то вероятность того, что вас поймают обеих, уменьшится, верно? — Если это обезопасит нас двоих, то хорошо, — встревожено вмешалась Сабина, с нетерпением смотря на Нуара. — Тогда я отнесу сначала Сабину Дюпэн-Чэн, а потом и Маринетт, — решил Кот, держа наготове свой шест, но, подумав секунду, предупредил: — Принцесса, никуда не уходи, ясно? Девушка хотела возразить, но он снова повторил свой вопрос. В этот раз его голос звучал более громче и настойчивее. Он будто рычал, напоминая дикую кошку, которую раздразнили игрой: — Ясно? Она вздрогнула, но все же кивнула в ответ, проглатывая тягучий ком в горле. Нуар удовлетворенно улыбнулся, взял Сабину за руку и осторожно вышел из пекарни, оглядываясь по сторонам в поисках врагов. Бросив задумчивый взгляд на девушку, он вздохнул и закрыл дверь, оставив её одну. Убедившись, что Кот ушел, Дюпэн-Чэн решила осмотреть дом. Стараясь не шуметь, она заглянула в пекарню. В немом ужасе она отскочила в сторону. Разгром, устроенный здесь, был колоссальный: перевернутые стулья, у которых были сломаны зачастую по две ножки, столы уже с грязной белой скатертью расположились на полу, вдребезги разбитые витрины, испачканные взбитыми сливками, осколки заполнили пекарню, казалось, полностью. Хаус будничного дня затмевал любой другой. Вдруг вблизи, на улице, раздался грохот. Громкий голос выкрикивал чье-то имя. Испугавшись, девушка, побежала обратно, но в последний момент в пекарне раздался приглушенный всхлип. Осколок стекла больно вонзился Маринетт в ногу, заставляя её упасть со слезами на глазах. Всхлипнув, она посмотрела на свою ногу. О, чёрт, та же, что и в прошлый раз. Девушка осторожно вытащила его. Он был чуть окровавлен на грани, и маленькая красная капелька стекала по нему. Прикусив губу, она осторожно продолжила свой путь до спасительной гостиной с мягкими коврами. Придя в комнату, она, наконец, смогла рассмотреть ранку. Она была небольшая, но жутко болела. Еле доковыляв до тумбочки с аптечкой, она взяла оттуда перекись водорода, йод и лейкопластырь. Осторожно обработав место пореза, Маринетт заклеила его пластырем. Облегченно выдохнув, она прислушалась к посторонним звукам. Ей не хотелось думать о том, что Кот не напрасно просил её оставаться в безопасном месте, не выходя даже в пекарню. Поблизости раздался шум, и запах просочился в легкие девушки, одурманивая своими нотками пряности. Вкусный запах свежевыпеченного печенья. Это было странно и необычно, ведь Маринетт твердо и точно знала, что её родители сегодня не пекли. Она прижалась к стене у окна, как вдруг помещение прорезал громкий голос. — Маринетт, детка, ты где? — проскрипел неизвестный. Девушка робко выглянула. Перед ней, повернувшись спиной, стоял человек. Он был высокий и достаточно статный, по талии, перевязанной поясом, можно было заметить, что на нём красовался белый передник, а на шее висела красивая коробочка, размером в два дюйма. Можно было заметить, что на голове находился пекарский колпак. «Пекарский?», — пронеслось у Дюпэн-Чэн в голове, а через мгновение пришло осознание: папа. Она вздрогнула всем телом и ещё плотнее прижалась к стене, пытаясь прикрыть себя занавесками нежно-голубого цвета, которые весели на оконном карнизе. — Маринетт, я знаю, что ты здесь, — продолжал голос, — выходи, я дам тебе только печенье, выходи. Теперь он не говорил, а ворковал, словно влюбленный голубь в каком-нибудь из многочисленных парижских просторных парков. — Маринетт! — повторил он более грубым голосом, испытывая легкое раздражение, — Маринетт! — остервенело рявкнул мужчина. Он топнул ногой, заставляя вазы, различные безделушки и другие вещи содрогаться и чуть ли не падать, вылетая со своих законных мест. Девушка испуганно прижалась к стене сильнее, буквально вдавливаясь в неё. — Кот, — прошептала она, — где ты? Этот шепот её и выдал.***
Здание телевидения «Кидс плюс» уже пустовало. Рабочий день закончился, в помещении оставалось всего несколько человек: Надья Шамак, её дочь, Манон, и, конечно, коллега Надьи — Алек Катальди. — Манон, — позвала дочь мадам Шамак, — идём домой! Девочка подняла взгляд, беззаботно улыбнулась и быстро сложила куклы, которые ей подарила Маринетт: Леди Вайфай, Непогоду и Вольпину. Надья неодобрительно качнула головой, невольно вспоминая акуманизацию дочери, но тут же снова подняла уголки губ, смотря на бегущую ей навстречу Манон, которая ослепительно улыбалась ей и трясла двумя косичками. — Надья, — смеялся Алек, смотря на девочку бегущую к матери, — у тебя не дочь, а сущий ангел! — Куда уж, — хмыкнула женщина, — демон маленький с кукольными глазками, — добавила она, а потом ещё больше засмеялась, поняв, что сказала это одновременно с коллегой. — Тихо, — вдруг произнес Алек, — тут кто-то есть. На полу при входе лежали печенья, пастила и мармелад. Манон побежала к выходу, чтобы взять лакомство, но была остановлена: — Не трогай, нельзя, Манон, — произнёс кто-то. — Кот? — выдавила удивленно Надья. Он утвердительно кивнул и показал рукой на печенья и другие сладости, разбросанные на полу: — Никому. Нельзя. Их. Трогать, — разделяя слова, проговорил Нуар, — а тем более есть! — А почему? — спросила девочка, мило улыбаясь герою. — Все вам надо объяснять… — обреченно протянул Кот, держа притихшую Сабину за руку. — Я всё вам объясню, только сначала спрячу здесь Сабину Чэн, хорошо? — Можно я скажу, где лучше всего спрятать мою подругу? — осторожно спросила мадам Шамак. Да, Надья была определенно из тех женщин, которые понимали всё без лишних слов и разжевывания по частям, мало того, они всегда стараются помочь, если нужно — ему нравилось это качество в такие моменты. — Где, Надья? — в свою очередь переспросил Нуар. — В гримерной, — коротко ответила она, — она находится в другой части здания, и поверьте, лучше спрятать её там, Кот Нуар. Герой коротко кивнул и исчез в дверном проеме. Спустя пару минут он появился снова. Что-то грызло его изнутри, какое-то странное и смутное желание вернуться в пекарню. — Нуар? — произнесла Надья, заглядывая Коту в глаза, — всё хорошо? — Да, конечно, — равнодушным голосом отозвался он, смотря рассеянным взглядом на Манон. Та, в свою очередь, воодушевилась, набирая новые силы на беседу, и спросила: — Кот, ты же расскажешь? Ты обещал! Обеща-a-ал… — начала истерику она, вешаясь ему на шею. — Да, расскажу — настороженно ответил Кот, хватаясь за шест, словно он спасательный, но, не вынимая его. Алек внимательно смотрел на Нуара, а потом поинтересовался: — Кот Нуар, вы не против, если мы начнём трансляцию по всем каналам Парижа, дабы предупредить ничего не знающих жителей? — Как хотите. — Он ослепительно улыбнулся, — начну? Надья кивнула, а её коллега навел камеру и произнес: — Прямой эфир: три, две, одна… Прямой эфир. Мадам Шамак вещала, что на Париж напал очередной акуманизированный враг, но Кот её не слушал. Что-то продолжало колоть в сердце и тянуло силком вернуться обратно. — … а теперь слово одному из героев Парижа. У нас в студии Кот Нуар! Роль модели, вечно находящейся под прицелом фотокамер, помогла скрыть беспокойство, но за маской была настоящая тревога, которая разрушала его изнутри. Нуар сказал, что на этот раз жертвой акумы стал Том Дюпэн. Он именует себя странно, но вполне логично, как он выразился. Пекарь правды. Мотивы неизвестны. Но предполагается, что его обманули, когда тот готовил. Это могло быть что угодно: кексы, печенье, торты, хлеб, круассаны, шоколадные коржи, вафли и другое. Теперь стоит человеку съесть хоть крошку, как тот начнёт говорить правду. — Будьте осторожны, — закончил Кот, улыбнувшись, — до скорого! Он встал и вздохнул с облегчением, открыв рот, чтобы что-то сказать, но его прервала Надья. Она начала его благодарить, не дав и слова сказать. — Спасибо за интервью, Кот Нуар. А где ЛедиБаг? — поинтересовалась она, улыбнувшись. — Не знаю, — сморщившись, ответил тот, и это было чистой правдой. Он думал, что знал кто она, а теперь не уверен. Совсем. — Мне пора, — сухо сообщил он, выхватывая жезл. — Пока, Котик! — помахала ему ручкой Манон прежде, чем он покинул здание.***
Уже закат. Солнце почти полностью потонуло, переходя линию горизонта. На пороге комнаты появился тёмный силуэт. Очертания становились более чёткими и уже не казались сплошной чёрной массой. Дорисовывались плечи, стройная фигура. Из-за последних лучей солнца стали видны её недлинные волосы, которые она собирает в два симпатичных хвостика, хотя и считает, что эта причёска ей не подходит. Волосы цвета цветущего акитона. Такие тёмно-синие, словно васильки в тени заката. — Тикки, — негромко зовет она. Пятнистая квами тут же вылетает из своего укрытия и смотрит на подопечную. Спустя пару долгих секунд она пищит, приземляясь на ладонь девушки, выставленную вперед. — Ты пришла, наконец-то, — облегченно выдыхает квами, — нам пора перевоплощаться! Девушка улыбается, кивает, дотрагиваясь до сережек на мочках ушей. — Хорошо. Тикки, дав… — начала она, чтобы привычно трансформироваться, как была прервана категорическим «Нет» и активной жестикуляцией своей квами. — Я не поела, — извиняющимся тоном произнесла она, — печенье. Мне нужно печенье. Девушка вновь кивает своей подопечной, как снова была ею же прервана: — Тут, у открытого окна, лежит одна печенка, — она показала лапкой в ту сторону, — можно? — Да, бери, — ответила героиня, — только быстрее, прошу. — Угу, — хруст печенья. Из другой комнаты послышался голос, такой приятный и нежный, словно ненастоящий: — Дочь, не подбирай на улице всякую гадость, вроде, печенье, там по телевизору передавали, что их раздает акуманизированный. А если съешь, то не сможешь утаить правды, — женщина хмыкнула, но девушка всё равно это услышала. — Хотя ешь, я хочу узнать, что ты скрываешь. Квами доела печенье, но тут же поморщилась. — Фу, оно невкусное. Будто сывороткой правды напичкано, честное слово, — проворчала она. Тут все стало понятно, и девушка спросила: — Даже если так, то это будет распространяться на трансформацию? Кивок. Но Париж нуждается в ЛедиБаг, а она не может его подвести. — Тикки, давай! — Квами попадает в сережки. Вспышка розового света. И перед нами уже не просто обычная школьница, а отважная и смелая героиня Парижа. «Надеюсь, Кот не будет уж очень настойчивым», — подумалось Леди, прежде чем она, выхватив йо-йо, вылетела в окно.Если бы она знала, что не Нуара ей надо будет опасаться.