Послевкусие

      Для Катсуки Тодороки какой-то несуразный и непонятный. Каждый раз, когда Шото поднимает на него взгляд, Бакуго будто ножом режут. Он прикрывает рот рукой, чтобы не закричать невзначай. А когда тот проходит рядом, неизменно задевая его, Катсуки сгибается пополам. Ужасно жжётся. Как раз там, где он касается. Он же такой холодный. Так почему жжётся? Именно в такие моменты парень желает быть незаметным.       И Шото это замечает. Замечает, что Катсуки смотрит на него немного дольше, когда обводит класс презрительным взглядом. Замечает, как тот корчится, едва он случайно касается его плеча. И всякий раз Шото вздрагивает, когда оборачивается извиниться. Он настолько противен? Затем Тодороки повторяет всё это несколько дней кряду. Всё его внимание сейчас на Катсуки. Шото ловит его взгляд в отражении оконного стекла, и глаза его расширяются, когда он натыкается на ответ.       «Что такое?» — единственное, что проносится у Катсуки в мыслях, когда Шото берёт его за руку. Бакуго чувствует, как горит сейчас его запястье. Тело будто бы исчезает, идти становится легко, но он плетётся следом за Тодороки точно по стеклу. И едва они завернули за угол, Шото прижимает его к стене.       — Я настолько противен? — Тодороки начинает с главного.       Глаза Шото будто светятся. Он смотрит на Катсуки так, словно застал его за чем-то неприличным. У Бакуго сбивается дыхание, и он зажимает ладонью рот.       — Настолько, что тошнит от твоего взгляда, — парень находит выход и гордо вытягивает подбородок вперёд. Шото придвигается ближе. Их носы едва касаются и Катсуки отворачивается. Руки подрагивают, а пальцы не слушаются.       — Так почему же смотришь? — Тодороки разворачивает его лицо к себе. А Катсуки вспыхивает, словно спичка. Жаром обдаёт всё тело. Жжёт всё: уши, щёки, нос, шею. Он опускает плечи, откидывает голову назад и дышит уже ртом. Тяжёлое дыхание собеседника, заставляет Тодороки отстраниться и несказанно удивиться. Катсуки, разморённый и красный, тянет руку к рубашке. Пальцы его дрожат, но справляются с мелкими пуговицами. — Что ты делаешь?       — Заткнись! — Катсуки снимает пиджак, однако руки не держат, и он роняет его на пол. Шото, озаботившись пиджаком, наклоняется и поднимает его. — Да оставь ты, я сам…       Шото вскидывает на него взгляд и так и замирает. Волосы Катсуки прилипли к лицу, глаза прикрыты и дышит он чересчур глубоко. И взгляд. Томный, жадный и злой. Тодороки прижимается ладонью ко лбу Катсуки, и тот сдавленно стонет, закусывая губу. Бакуго отстраняется. Он не помнит ничего. Да и нет ничего, что нужно было бы помнить сейчас. И как будто не в себе, он хватает Шото за запястье и теперь сам прижимает к стене. Тодороки жмурится от боли в затылке, ведь блондин силу сдерживать не умеет. И замирает. Губы Катсуки касаются его носа. Лицо Шото вытягивается, и он не успевает среагировать, когда губы Катсуки касаются щёк, лба, шеи, а затем и его губ. Бакуго тянется к его шее, наклоняет ниже. Шото сжимает пиджак в руках до скрипа ткани.       Катсуки не желает конца момента. В конце обязательно будут вопросы, на которые у него не будет ответа. В конце не будет этих сладких губ. В конце не будет того, что было раньше. Он не сможет появиться в школе ещё долго. Поэтому он отрывается, а затем вновь припадает к губам Шото. Снова и снова. А Тодороки уже считает это правильным. Непонятным, странным, но правильным. И в какой-то момент он сам подаётся вперёд, обхватывая горячее лицо Катсуки.       — И что теперь будем делать? — Шото отстраняется нарочно медленно. Послевкусие не даёт Катсуки соображать, и он только пожимает плечами.       А затем падает на Тодороки и дышит тяжело, ритмично. Сердце Шото делает кульбит, когда Катсуки поднимает на него взгляд. Испуганный и смущённый. Бакуго упирается ладонями в грудь Тодороки и отстраняется, с силой толкая его. Затем разворачивается и быстро уходит. А Шото глядит ему вслед, по-дурацки улыбается и сжимает в руках смятый пиджак. Так ли сильно он его ненавидит?