Не все то золото...

Аглови еще раз прислушалась к размеренному дыханию мужа и, аккуратно, стараясь не разбудить его, приподнялась на постели, вновь замерла, затаив дыхание, и только убедившись, что Алис спит, как убитый, встала. Она накинула пеньюар, запахнула его поплотнее и на цыпочках вышла из спальни и отправилась переодеваться. Что ж, кажется, снотворное было отменным, аптекарь не соврал, отпустил ей качественный товар. Аглови усмехнулась: что ни говори, она прекрасная актриса и могла бы блистать на подмостках. Она так горестно вздыхала, еле сдерживая слезы, когда рассказывала добродушному старичку-аптекарю о том, как мучается ее муж несколько ночей кряду, не в силах заснуть, что аптекарь поневоле прослезился и отпустил ей самое лучшее снотворное. Оно необходимо было Аглови, как воздух, поскольку Алис с недавних пор начал что-то подозревать. — Ты, мне кажется, стала слишком часто отлучаться из дома, душа моя! — вздохнул он, задумчиво ковыряя вилкой в тарелке с ужином, который Аглови заказала специально к его приходу с работы (она ненавидела готовить). — Что поделаешь, мой хороший, — пожала плечами Аглови, глядя на мужа с обожанием (умением притворяться и изображать любовь и привязанность к нему она безумно гордилась). — Мне нужно навещать мою бедную сестру, она совсем больна, боюсь, не случилось бы самого страшного! — Почему ты не хочешь поселить свою сестру у нас, дорогая? — участливо спросил Алис. — Потому что она не хочет, Алис, — отозвалась Аглови и тут же поспешила, как она всегда это делала в этом случае перевести разговор на другую тему. — Кроме того, ей трудно двигаться, и врач запрещает ей много ходить, это ее быстро утомляет. Закутавшись поплотнее в плащ, Аглови вышла из дома, прикрыла за собой дверь и быстрым шагом пересекла улицу. Около запертой лавки зеленщика (было слишком поздно, наверняка тот уже лег спать) стояла запряженная коляска. Аглови быстро забралась в нее, назвала кучеру адрес, и уже через минуту коляска во весь опор мчалась по городу. Разумеется, Аглови беззастенчиво врала мужу и никакой сестры у нее не было, у нее на рисовых полях остались двое малолетних братьев, но она уже много лет ничего о них не слышала, да особо и не хотела, честно признаться. Все истории про больную сестру были ею выдуманы от начала и до конца, чтобы хоть как-то оправдать свои отлучки из дома. Аглови зябко поежилась и накинула на плечи шерстяную шаль: нужно торопиться, если она опоздает, ей придется несладко. Это Гурду можно наврать с три короба, он проглотит и даже не поморщится, да и мужу легко вешать лапшу на уши, ведь они оба любят ее, поэтому безоговорочно верят любому ее слову. А вот госпожа Акшок — это совсем другое дело. Если она заподозрит, что Аглови действует вопреки ее воле… Аглови передернуло. Эта женщина способна на все, если уж она не испугалась гнева короля и его первого министра, решилась сделать то, что сделала, уничтожить такую мелкую сошку, как Аглови, ей не составит никакого труда. Интересно, — подумалось ей вдруг, — почему жизнь так несправедлива? Почему одним достается все, а другие вынуждены довольствоваться жалкими крохами? Аглови с самого раннего детства не везло, она вместе с родителями трудилась на рисовых полях, потом, когда в пятнадцать лет осталась круглой сиротой, ее взяли посудомойкой в замок господина Абажа. Она, дурочка, поначалу радовалась, ведь в работать в доме гораздо удобнее, чем гнуть спину на полях, под палящим солнцем либо проливным дождем. Без малого три года Аглови не знала горя, хозяева в замке почти не жили, наведывались лишь изредка, поэтому слуги могли блаженствовать, делая все, что душе угодно, никто не нагружал их лишней работой. Но вот однажды господин Абаж приехал в свой замок и в один прекрасный день распорядился позвать юную посудомойку для серьезного разговора. Аглови затрепетала от ужаса, ведь это могло означать только одно: ее хотят выгнать вон. Однако же, хозяин заявил, что она вытянула счастливый билет, поскольку отправится работать на королевскую кухню. Единственное, что ей придется делать, помимо обязанностей посудомойки и помощницы кухарки, это следить за той самой кухаркой и докладывать господину Абажу о каждом ее шаге. — Будешь толково исполнять свои обязанности, получишь щедрую награду, поняла? — вкрадчивым голосом спросил господин Абаж и оглядел ее с ног до головы, буквально раздевая взглядом. Аглови сжалась от нехорошего предчувствия, она ведь не дурочка, и когда мужчина так смотрит на женщину, это может означать лишь одно: он заинтересовался ею. Она не ошиблась. Уже через три дня, когда Аглови пришла доложить господину Абажу о том, что кухарка Аксал отлучилась из дворца на целых два часа, то и опоминиться не успела, как оказалась в его спальне. — Ты не пожалеешь! — потрепал он ее по щеке и по-хозяйски приобнял за плечи. — Я щедро награжу тебя, красавица, за твое старание. Главное — будь послушной и покладистой, поняла? — добавил он и вслед за этим приказал ей раздеться… Это продолжалось довольно долго, без малого целый год, и Аглови чувствовала себя хуже некуда. Ей никогда еще не доводилось испытывать ничего более отвратительного, всякий раз, стоило господину Абажу прикоснуться к ней, ее передергивало от омерзения. Тем не менее, Аглови вынуждена была терпеть, поскольку, во-первых, она боялась этого человека, она быстро поняла, что он в сговоре с Цертихом, пожалуй, одним из самых влиятельных людей в королевстве, и они оба планировали заговор. Какой именно, она не вникала, впрочем, ей это было не слишком интересно, важно было то, что эти люди, если бы захотели, не оставили от скромной служанки мокрого места. Поэтому она молчала и терпела, уступая господину Абажу, была во всем покорна его воле. Хвала небу, все закончилось довольно быстро; первому министру Нушроку удалось свергнуть Цертиха и Абажа, и Аглови освободилась от этой мерзкой повинности, которую вынуждена была отбывать в его постели. Ее уволили с королевской кухни и выставили на улицу, поначалу Аглови злилась, поскольку была уверена, что лишилась крова и работы благодаря Аксал. Вслед за злостью и раздражением Аглови стало страшно, поскольку она поняла, что осталась, ко всему прочему, и без работы. Что делать и как жить дальше Аглови не знала, но ей снова повезло, ей удалось получить место помощницы кухарки в новой так называемой общественной столовой в квартале зеркальщиков. Именно там она встретила Алиса (пару раз он заходил туда пообедать вместе с остальными работниками). Она сразу поняла, что этот человек не простой зеркальщик, его спутники были с ним почтительны, как если бы он был их хозяином, что в общем-то соответствовало истине. Аглови удалось разговориться с ним, потом она упросила кухарку приготовить ему особенный, самый вкусный десерт. На другой день Алис снова зашел, не скрывая, что заинтересовался молоденькой посудомойкой. Несколько недель он приходил к ней, приносил цветы, провожал ее до дома, где Аглови снимала квартиру, и, наконец, он сделал ей предложение. Аглови согласилась, не раздумывая, Алис был не последним человеком среди зеркальщиков, у него был свой дом, сбережения, она сразу же поняла, что не будет ни в чем нуждаться, если станет его женой. Но увы, Аглови быстро, буквально во время свадебного торжества, поняла, что просчиталась, поскольку именно тогда она встретила Гурда. Если бы она не торопилась, потянула время, то, кто знает, вполне возможно, была бы сейчас женой Гурда. А быть женой племянника самого первого министра королевства, куда более заманчиво, нежели супругой зеркальщика, пусть и соратника его величества, оказавшего ему помощь в те трудные времена, когда шла борьба за престол. Возможно, она и не решилась бы изменить мужу, лишь украдкой вздыхала бы о том, как упустила шанс стать знатной дамой, но тут случилось еще одно невероятное происшествие. В тот день Аглови была дома одна, готовила мужу ужин, как вдруг в дверь постучали. Открыв дверь, она увидела невысокого полного человека, одетого в лакейскую ливрею. Он сказал, что с ней желает говорить его хозяйка, знатная дама, которая ищет горничную и готова положить Аглови хорошее жалованье. Аглови удивилась, поскольку это было более чем странно, но потом она подумала, что, возможно, это кто-то из тех дам, кто знал ее прежде, когда она еще работала у господина Абажа. Решив, что ничего плохого с ней не случится, она приняла приглашение лакея и отправилась с ним. Так, на свою беду, она оказалась у госпожи Акшок. Опальная статс-дама ее величества жила на самой окраине города, в довольно большом доме, и она с порога огорошила Аглови известием, что никакая горничная на самом деле ей не нужна. — Это был всего лишь предлог, дитя мое, — приветливо улыбнулась она Аглови, — дабы заставить вас прийти ко мне. На самом деле мне нужна не горничная, а… скажем так, глаза и уши в королевском дворце, куда с недавних пор мне путь заказан. Сама виновата, обнаружила себя раньше времени, — пробормотала она себе под нос. — Я щедро награжу вас, милая, если вы выполните все, что я вам скажу. — Что от меня потребуется, ваша милость? — почтительно склонила голову Аглови. — Мне нравится, что вы так умны и сообразительны, поэтому перейдем сразу к делу. Госпожа Акшок для начала велела Аглови сблизиться с Гурдом и потихоньку выведывать у него, как идут дела во дворце. Аголови не понимала, зачем госпоже Акшок это понадобилось, но ее дело маленькое. Кроме того, ей ведь подобная работа не была в новинку, и она исправно докладывала госпоже Акшок обо всем, что ей удавалось узнать от Гурда, а еще время от времени она выполняла различные поручения своей хозяйки. В частности, Аглови свела дружбу с горничной госпожи Акрон, одной из придворных дам королевы, и через нее несколько раз передавала записки, которая горничная должна была «невзначай» обронить в покоях ее величества. Правда, горничная, видимо, что-то напутала или испугалась, поскольку госпожа Акшок осталась недовольна. — Королева не нашла ни одно из этих писем? — уточнила госпожа Акшок у Аглови на очередной встрече. — Я не знаю, госпожа. — Но королева не поругалась с мужем? Не устроила ему сцену ревности? — Гурд мне ничего не рассказал, госпожа, — пожала плечами Аглови. — Безрукие и безголовые курицы! — вспылила госпожа Акшок. — Ты и твоя подружка. Ничего вам поручить нельзя. Видимо, эта дура что-то перепутала или попросту надула нас, не сделала, что я велела. Иначе Анидаг уже выгнала бы Нотирта и сошла с ума от ревности! Ну ничего, я так просто не сдамся, — усмехнулась она. — Кроме того, этой негодяйке все равно ведь недолго уже осталось… Аглови похолодела, поскольку ей стало понятно: госпожа Акшок замыслила недоброе против королевы, и если об этом станет известно, то первой пойдет ко дну именно Аглови. Она уже хотела было признаться во всем Гурду, чтобы тот предупредил свою кузину, но всякий раз откладывала. Ей было страшно, что Гурд не поверит ей, расскажет обо всем господину Нушроку (о котором всякий раз отзывался почтительно и с уважением), а уж тот непременно передаст Аглови в руки палачей. Любому ведь известно, как сильно господин министр любит свою дочь, он не простит того, кто причинил ей вред. Помимо всего этого было еще нечто, не дававшее Аглови покоя. Она с каждым днем все больше привязывалась к Гурду. Да, она сошлась с ним ради выгоды, ей хотелось стать знатной дамой, пробиться, как говорят, наверх, но чем больше она узнавала его, чем ближе они становились, тем очевиднее ей становилось: она любит его по-настоящему. Она хотела все исправить, просто быть рядом с любимым человеком, но как это сделать, Аглови не знала и не видела выхода из своего, прямо скажем, чрезвычайно запутанного положения. Коляска остановилась на самой окраине города около дома госпожи Акшок, и кучер открыл дверцу, помогая Аглови выбраться. Она сунула ему несколько монет, поправила капюшон, после чего поднялась по ступенькам и позвонила. — Явилась? — недовольно поприветствовала ее госпожа Акшок, как только она переступила порог гостиной. — Я жду тебя уже третий день! — Простите, госпожа, — поклонилась Аглови, — но я не могла просто так уйти, муж мог что-то заподозрить. — Что нового? — в упор посмотрела на нее госпожа Акшок. — Гурд сказал, что его сестра очень больна, — отозвалась Аглови. — Лежит, не встает, бедняжка. — Это я и без тебя уже знаю! — рявкнула вдруг госпожа Акшок. — Почему, интересно, я узнаю об этом не от тебя, а от досужих сплетниц на рынке? Ты бегом должна была бежать ко мне с этой новостью, за что я тебе плачу?! Или ты надумала улизнуть от меня, мерзавка? — Нет, что вы, госпожа! — испуганно заморгала Аглови. — Просто… я не знала, что это так важно для вас. — Ладно, — махнула рукой госпожа Акшок, — что с остальными заданиями? Когда ты войдешь в королевский дворец придворной статс-дамой? Ты получила место? — Гурд обещал мне, — пролепетала Аглови, — но… — Дрянь! — госпожа Акшок отвесила ей звонкую пощечину. — Я это слышу уже целый год, тебе, похоже, просто нравится резвиться с этим мальчишкой, наставлять рога своему идиоту мужу и водить за нос меня! Ничего, я посмотрю, как ты запоешь, когда твой Гурд узнает всю правду о том, что ты связалась с ним только из-за положения. А уж если до его ушей дойдет, что это ты виновата в болезни королевы… — Нет, нет, смилуйтесь! — Аглови, заломив руки, упала перед госпожой Акшок на колени. — Я сделаю все, что вы скажете, но только сжальтесь надо мной, госпожа, пусть Гурд никогда не узнает, что я… кто я такая. — Встань! — брезгливо поморщилась госпожа Акшок. — И помни, я могу уничтожить тебя, и мне это ничего не будет стоить. Поэтому даже не вздумай вести свою грязную игру за моей спиной, ты обязана делать только то, что я тебе скажу. — Я все сделаю! — всхлипнула Аглови и украдкой потерла горевшую огнем щеку. — Прекрасно, — удовлетворенно кивнула госпожа Акшок. — Пожалуй, я дам тебе еще один, на сей раз последний, шанс. Если ты провалишь и это задание, пеняй на себя! — Я к вашим услугам, госпожа! — Вот и замечательно! Первое: место статс-дамы должно стать твоим завтра же. Самое позднее — через три дня, это крайний срок. Понятно? Аглови обреченно кивнула. Она решила не говорить госпоже Акшок, что поругалась с Гурдом из-за этого проклятого назначения, и теперь ей предстоит из кожи вон вылезти, чтобы помириться с ним. И дело не только в этой проклятой должности, она безумно соскучилась по своему милому Гурду, по его улыбке, его нежным рукам, крепким объятиям и страстным поцелуям… — Второе, — отвлек ее от воспоминаний о Гурде требовательный голос госпожи Акшок, — что тебе следует сделать — это пробраться в покои королевы. Ты разобьешь ее зеркало. — Зеркало? — переспросила Аглови, удивленно распахнув глаза. — Да, зеркало! Ты, что, стала плохо слышать? — Но зачем вам это, госпожа? — А это тебя совершенно не касается! — усмехнулась госпожа Акшок, и Аглови испугалась, ей очень не понравилось выражение лица своей хозяйки. — Скажем так, это поможет нашей королеве… она сразу перестанет страдать. Госпожа Акшок довольно улыбнулась, словно эта мысль доставляла ей несказанное удовольствие. Аглови вздрогнула. Господи, во что же она вляпалась?! И как теперь быть, как сделать так, чтобы эта страшная женщина оставила ее в покое? — Ну, а дальше, — промурлыкала между тем госпожа Акшок, — я вернусь ко двору. И стану могущественней, чем кто бы то ни было. Этот идиот Нотирт больше мне не нужен, я думаю, настала пора поймать в свои сети птичку покрупнее и повлиятельней. Вот, — она протянула Аглови запечатанный конверт, — передашь это господину первому министру. Чем раньше — тем лучше, ясно? Но только после того, как зеркало, что находится в спальне королевы, будет уничтожено. Аглови покорно склонила голову в ответ. — Я помогу господину Нушроку найти преступника, — усмехнулась госпожа Акшок, и он, я уверена, не останется в долгу. Какая восхитительная будет месть! Этот кретин Нотирт еще горько пожалеет, что отверг меня! А теперь иди, — передернула плечами госпожа Акшок, — и помни: на сей раз я не прощу тебе даже малейшего промаха. — Я все сделаю, госпожа, — глядя себе под ноги, обреченно вздохнула Аглови. Пока кучер вез ее обратно, она все думала о том, что только что услышала. Аглови было безумно страшно, она была совершенно сбита с толку. Ясно одно: госпожа Акшок задумала недоброе, а если все откроется, то она в первую очередь обвинит во всем Аглови, а сама, чего доброго сумеет выйти сухой из воды. Поэтому Аглови пришла, наконец, к выводу, что нужно срочно придумать, как освободиться от этой невыносимой женщины. Но прежде, в одном госпожа Акшок права, стоит пробраться во дворец, а для этого — помириться с Гурдом. Решено: именно этим она и займется прямо сегодня, не откладывая дела в долгий ящик.