Не все то золото...

Открыв глаза, Ргит с удивлением уставился в потолок. Странно, — промелькнуло у него в голове, — откуда вдруг в походном шатре взялся такой белый потолок, и почему стена напротив — каменная? В следующее же мгновение он вспомнил, что находится в лазарете королевского дворца, а вслед за этим вспомнилось ему и все остальное, отчего сразу же заныло сердце. Много лет тому назад, когда он был еще молод, а следовательно, излишне горяч и нетерпим (это чтобы не сказать беспросветно глуп), он, глядя в глаза своему любимому и почитаемому отцу, заявил, что никогда не простит его. Отец тогда лишь вздохнул, покачал головой и, грустно улыбнувшись, ответил, что такова уж жизнь, нужно уметь принимать с честью все, что она дает: и радости, и горести. «Я не святой, сынок, — развел руками отец, — пойми, так уж вышло. Я молю тебя об одном, не осуждай меня и ту, кто стал мне отрадой на склоне лет.» Ргит с негодованием взглянул на отца. «Мне кажется, отец, вы не совсем здоровы, мне следовало бы пригласить к вам доктора. Вы явно повредились рассудком! Я ухожу, но знайте, что никогда я не прощу вам ваш поступок. Вы не имели права предавать память матушки!» Отец пытался еще что-то объяснить, но Ргит ушел и даже не оглянулся. Слишком уж сильна была его обида на отца, иногда казалось даже, что лучше было бы и вовсе ничего не знать. Слишком уж ранило его известие о том, что его добрый и благородный отец, которого он считал всю жизнь идеалом, уже много лет имеет тайную связь с простолюдинкой. Да не с кем-нибудь, а с собственной же кухаркой! Более того, он прижил от нее бастарда и вознамерился сделать этого ублюдка своим наследником, что было совсем уж неслыханной наглостью. Черт его дернул приехать к отцу в имение той теплой осенью. Так хотелось похвастаться своими успехами на службе, орденами, что он получил за отвагу, проявленную на полях сражений. Имение отца гудело словно улей, все слуги говорили только об одном: о сумасбродстве своего господина. Ргит был взбешен: недолго думая, он устроил отцу скандал и на следующий же день уехал. С тех пор Ргит не видел своего отца в течение долгих лет; последний раз он навестил его, получив из дома письмо от той самой женщины. Отец был при смерти и жаждал увидеть старшего сына, пока его глаза не закрылись навеки… — Пообещай, — прошептал из последних сил отец, — что поможешь своему… брату, не будешь испытывать к нему ненависть. Никогда не поднимешь на него руку… И… прости меня, сынок! — Я обещаю вам, отец! — кивнул Ргит, целуя отцу руку. После похорон он распорядился купить в городе небольшой дом и приказал своей так называемой мачехе переселиться туда. До последнего ее дня, он посылал ей деньги, чтобы она ни в чем нуждалась. Брату же своему он выправил рекомендательное письмо и отправил служить в армию — в одну из самых отдаленных провинций. Иногда до него доходили слухи о том, как поживает и как служит его сводный брат, но, честно признаться, его не особо беспокоила судьба этого молодого человека. Более того, он предпочел бы забыть о том, что между ними существует кровное родство. Удивительно, но Ргиту удалось сохранить тайну, если в имении и болтали о поступке отца, как об одном из самых невероятных происшествий, то в столице до личной жизни старого придворного, давным-давно осевшего в своем имении, никому дела не было. Здесь всегда хватало своих сплетен. То, что отец женился на женщине низкого происхождения, в известном смысле бросало тень на его семейство, но к тому времени этот грешок своего отца Ргит с лихвой искупил всеми своими славными победами, собственной безупречной репутацией и благородством натуры. И вот, спустя столько лет, когда он, казалось, окончательно забыл обо всем, что произошло в дни его юности, прошлое, которое он считал окончательно похороненным, вдруг напоминило о себе. Ргит отправился усмирять мятеж Нелюта прежде всего потому, что хотел сам, лично взять этого человека в плен живым. Он помнил о клятве, данной отцу, и не желал пролить кровь брата. Пусть потом его осудят и даже приговорят к смерти, но прежде Ргит хотел лично увидеться и поговорить с ним. Пусть Нелют, глядя ему в глаза, сказал бы, как умудрился дойти до такого. А может быть… лучше было бы, чтоб Нелют погиб в честном бою. По крайней мере, так он избежал бы позора, а отец… отец понял бы и простил Ргита. Именно об этом размышлял той бессонной ночью Ргит, когда в его палатку вдруг ворвался Нелют. — Нет, нет! — громко прокричал он солдатам, которые схватили его и попытались связать по рукам и ногам. — Я же с белым флагом! Я пришел, чтобы помочь, господин маршал, выслушайте! Вы же обещали, помните о поединке? В память о… — Отпустите его! — крикнул Ргит. — И выйдите все отсюда! Немедленно! Это должен быть честный поединок, он прав. — Но как же, господин маршал, — удивленно захлопал глазами его адъютант, — вдруг он причинит вам вред. — Ничего не случится, идите! Это приказ! И пусть никто не входит, пока я не позову! — Ну, здравствуй, Храбрец, — усмехнулся Нелют. — Ты совсем рассудок потерял, Нелют? — взвился Ргит. — Заявиться сюда, да еще при таких обстоятельствах. — Да, — кивнул Нелют, — я проиграл по всем фронтам, ты прав. — И тебе должно быть прекрасно известно, что тебя ждет. Нелют снова кивнул: — Знаю. А еще догадываюсь, что ты не станешь мне помогать, ведь это против твоих правил, да, Храбрец? Ргит вздрогнул: второй раз Нелют назвал его этим прозвищем. Когда-то давно, когда Нелюту от роду было года четыре, он обожал своего старшего брата. Если случалось Ргиту приехать в гости к отцу, мальчик не отходил от него ни на шаг. Он показывал ему свои игрушки, делился нехитрыми секретами и без конца пересказывал свою любимую сказку про благородного рыцаря и его верного оруженосца. Рыцарь странствовал по свету, сражался со злыми волшебниками, дабы спасти прекрасную принцессу, а оруженосец во всем помогал ему. Звали их Храбрец и Смельчак. — Они совсем как мы с тобой, да? — улыбался Нелют. — Когда я вырасту, стану твоим оруженосцем! Ргит смеялся, говорил, что непременно так и будет, а иногда, когда у него было хорошее настроение, играл с малышом. С тех пор Нелют пристрастился называть Ргита именем любимого сказочного героя. Странно, Ргит совсем забыл об этом, ведь прошло столько лет, а вот Нелют вспомнил. — Ты правильно все понимаешь… Смельчак, — кивнул Ргит. — Помогать я тебе не стану. И драться на дуэли — тоже. Это были последние слова, которые Ргит сказал отцу и брату перед тем, как навсегда уехал из дома. Отец просил дать ему обещание, что никогда и ни при каких обстоятельствах Ргит не причинит Нелюту вред. Он, разумеется, пообещал, прибавив при этом, что даже если когда-нибудь они сойдутся в поединке один на один, все равно никто из них не направит оружие против брата. — Я ведь уже сказал, что пришел не драться, — махнул рукой Нелют. — Я хочу предложить тебе сделку: я отдаю вам в руки женщину, устроившую заговор, пусть она отвечает за все. А ты — отпускаешь меня с миром. Впрочем… если этого мало, я, в качестве платы за свою шкуру, могу открыть тебе одну тайну, которая может коренным образом изменить жизнь в нашем королевстве. — Ты понимаешь, о чем просишь? Вряд ли я смогу тебе помочь. — Никто не узнает, я ведь кое-чему научился у милейшей госпожи Акшок. Все будут считать меня мертвым. Я же уеду за границу, сменю имя, и никто обо мне больше не услышит. Согласен? — спросил Нелют после непродолжительного молчания и протянул Ргиту руку. И в тот же самый миг раздался выстрел. Дальше Ргит уже почти ничего не помнил, лишь какие-то мгновения. да и те — словно в бреду… Он упал на пол, прижимая руку к груди; между пальцами сочилась теплая кровь… Сквозь пелену обжигающей боли, он с трудом различал голос Нелюта, без конца повторявший: — Что с тобой? Как… это? Почему? Ргит запомнил, как Нелют наклонился, его лицо приблизилось, и в глазах сводного брата он явственно мог видеть испуг и… жалость. А потом раздались громкие голоса, топот ног, крики, снова прогремели выстрелы, и Нелют упал рядом. — Нет, — шептал Ргит, — не нужно! — но его никто не слушал. Очнулся он в палатке-лазарете, врач протянул ему бокал с каким-то пахучим лекарством: — Вот и славно, господин маршал, — проговорил он. — Вы пришли в себя. — Где… он? — тут же спросил Ргит. — Если вы о вероломном негодяе Нелюте, — улыбнулся подошедший король Нотирт, — то он мертв. Ваши люди успели вовремя. Ргит вздохнул. — Он ведь стрелял в вас, — продолжал между тем король. — Нет, — превозмогая боль, проговорил Ргит, — это… не так. Он не хотел… — Доктор, — не обращая больше внимания на его слова, король повернулся к врачу, — помогите господину маршалу. Больше Ргит ничего не помнил, провалился в забытье; лишь время от времени он открывал глаза и видел склонившегося над собой доктора, который подносил к его губам чашку с питьем. Ргит делал глоток и снова проваливался в сон. Когда он открыл глаза в очередной раз, то понял, что находится в королевском дворце, рядом был придворный лекарь, а вскоре пришел Нушрок вместе с королем и королевой. Не теряя времени, Ргит попытался объяснить Нушроку все, что произошло, но королевский лекарь не дал ему договорить, он распорядился оставить маршала одного, и вновь принес какое-то питье. — Вам это поможет, ваша милость, — миролюбиво проговорил он. — Что это? — спросил Ргит. — Просто снотворное. Вам нужно набираться сил. — Я… мне, кажется, уже лучше, — отозвался Ргит. Он и в самом деле чувствовал себя намного лучше, он мог ясно мыслить, попробовал даже чуть приподняться на постели, да и рана болела гораздо меньше. — Но вы должны поправиться, — улыбнулся врач и вновь протянул ему чашку. Ргит выпил лекарство и через несколько минут снова заснул. Когда он проснулся в очередной раз, за окном ярко светило солнце. Увидев, что раненый пришел в себя врач так изумился, словно он воскрес из мертвых. — Вы… вам лучше, ваша милость? — хрипло произнес он. — Кажется, — отозвался Ргит. — Немного кружится голова… А что случилось? Как долго я… без сознания? — Несколько дней, ваша милость, — пролепетал лекарь. — С вашего позволения, я… мне нужно пойти известить его величество. Не сказав больше ни слова, врач пулей вылетел из комнаты. Ргит в недоумении уставился на закрывшуюся за ним дверь: что происходит? Ему и впрямь было так плохо? Ну да, ведь он же был ранен. Но ведь ему стало немного легче уже в дороге, стало быть, потом наступило ухудшение? Еще одна странность: ему снилось, будто бы глубокой ночью в его палату пробрался… призрак в длинном белом плаще. Он неслышно подошел к столику около его кровати, и вслед за этим тихо звякнули хрустальные склянки. Потом этот призрак исчез, но на его месте появился другой, который так же тихо, на цыпочках, подошел к его кровати, после чего снова послышался звук бьющегося стекла. Потом была темнота, и вновь, уже в который раз, кто-то склонялся над ним, что-то говорил, и слышался мелодичный хрустальный звон… А потом Ргит открыл глаза. Был ли это только сон, порожденный его болезнью, или же на самом деле кто-то приходил к нему темными ночами? Но кто бы это мог быть? Впрочем, были куда более важные вопросы, волновавшие его: почему Нелют после стольких лет решил вспомнить об их родстве и обратиться к нему за помощью? Хотя, если подумать, то на этот вопрос Ргит мог ответить: Нелют просто попал в безвыходное положение, и он лихорадочно искал любой способ спастись. Отчего он был уверен, что Ргит поможет ему? Наверное, думал, что в память об отце и о детских годах, Ргит не даст Нелюту погибнуть. В память о Смельчаке и Храбреце, — о детской сказке, которая была отрадой детства Нелюта. Но ведь Нелют хотел рассказать ему о чем-то еще, он обмолвился, что выдаст ему госпожу Акшок и откроет какую-то тайну. Судя по всему, ему было что-то известно, но что именно — теперь остается только догадываться. Возможно, речь о тайных планах госпожи Акшок. Но тут возникает еще один вопрос: была ли госпожа Акшок одна, или у нее был еще один сообщник? Вернее будет сказать, даже и не сообщник, а покровитель. И если так, то кто он? И наконец, самый важный вопрос: кто стрелял? Это был не Нелют, что бы там Нотирт не говорил, но Ргит не бредил. Он точно знал, что Нелют даже не доставал оружие, потому что, если бы он это сделал, то выстрелил бы в упор, поскольку стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки, и в этом случае Ргит был бы уже мертв. Они с Нелютом стояли напротив окна, и похоже стреляли именно оттуда. Но кто это мог быть, и кто именно был его мишенью: Нелют или все-таки он сам? Ргит устало прикрыл глаза: слишком много вопросов, на которые пока нет ответов. Что-то здесь нечисто, и просто необходимо выяснить всю правду. Он не успел больше ни о чем подумать, поскольку двери в лазарет распахнулись, и на пороге появился король вместе со своей женой и Нушроком. — Какое счастье, что вы очнулись, маршал! — радостно воскликнул его величество. — Доктор говорит, что это настоящее чудо! Ргит кивнул и чуть приподнялся на постели. — Как вы? — улыбнулась королева, присаживаясь на край постели. — Вашими молитвами, ваше величество! — отозвался он и осторожно дотронулся до кончиков ее пальцев. — Ты действительно хорошо себя чувствуешь? — спросил Нушрок, сев рядом с дочерью. — Да, со мной уже все в полном порядке. Мне очень нужно поговорить с тобой. Прямо сейчас. — Может быть, — вновь вклинился его величество, — стоит дождаться полного выздоровления господина Ргита? Как вы думаете, доктор? Врач, который, потупившись, стоял рядом, лишь пожал плечами в ответ. — У меня хватит сил, — проговорил Ргит, — как я уже сказал, мне намного лучше. — В таком случае, мы оставим вас, — кивнула Анидаг, — поймем покуда, дорогой, — повернулась она к мужу. — Позже я обязательно навещу вас еще раз, господин Ргит, — она вновь с улыбкой взглянула на него. — А пока прошу вас об одном: не переутомляйтесь. Вы еще слабы, и вам нужен покой. — Да, вы правы, дорогая моя Анидаг, — согласился с ней король. — Мы вас оставим. Нотирт направился вслед за женой, несколько раз он оборачивался и, как показалось Ргиту, был чем-то испуган. — Так вот в чем дело, — проговорил Нушрок, после того, как Ргит рассказал ему обо всем. — Да, — кивнул он, — именно так все и было. — Выходит, этот человек — твой брат. Но… его все считали сыном старого маршала Нелюта, даже называли их Первый и Второй. — Верно, — улыбнулся Ргит, — кажется, мой братец сам и распустил этот слух, благо Нелют Первый не мог ничего подтвердить, так как к тому времени, когда мой брат стал служить в армии, уже погиб. А моему братцу вовсе не хотелось, чтобы все знали о том, что он — незаконнорожденный. Да и родство со мной не хотел афишировать, поскольку я ясно дал понять: ничего не желаю знать о нем. Может быть, он боялся, что я могу навредить его военной карьере, ведь у меня уже было какое-никакое имя… Не знаю! — Впрочем, — отозвался Нушрок, — это уже не имеет никакого значения. Сейчас куда важнее выяснить, что же произошло на самом деле, и кто хотел тебя убить. — Ты прав. Нелют ведь собирался сообщить мне что-то очень важное. Он сказал, что эта тайна произведет эффект разорвавшейся бомбы. — И после этих слов раздался выстрел? — уточнил Нушрок. — Именно. — Получается, убийца знал, что Нелют пробрался в ваш лагерь, и что ты остался с ним один на один в палатке. Он подслушал ваш разговор, и как только речь зашла о госпоже Акшок — выстрелил. — Получается, так, — пожал плечами Ргит. — Ты же не хочешь сказать, что это была она? — Это могла быть она, если бы солдаты не схватили ее той же ночью в ее же собственной палатке в их с Нелютом лагере. Вряд ли эта женщина умеет летать, как птица, чтобы так быстро переместиться с места на место. Получается… это либо кто-то из тех солдат, которые должны были охранять тебя… — Но ручаюсь, все они — верные и преданные люди! — перебил его Ргит. — Либо, — Нушрок его, казалось, не расслышал, — это был… — он замолчал, глядя Ргиту прямо в глаза. — Нет! — поспешно воскликнул Ргит, мгновенно поняв, что именно ему хотел сказать Нушрок. — Это не может быть правдой. — У тебя есть другие варианты? — мрачно произнес Нушрок. — Нет, но… если подумать, то все сходится. — Что ж, — коротко вздохнув, Нушрок поднялся на ноги, — мы должны все выяснить. И чем раньше, тем лучше! — недобро усмехнувшись, прибавил он.