Тринадцать танцев смерти

«Я никогда не задумывалась о том, что ждёт меня после смерти. Но лишь до этого дня. Никогда не осозновала действительность событий, происходящих именно со мной. Бывает, смотрю в зеркало несколько часов подряд, но так и не могу смириться с тем, что это лицо моё. Это не какая-то очередная девочка-подросток из сериала или книги. Это я. Не могу я понять этого. По плечам спадают золотистые локоны, некогда бывшие совсем белыми. Мои глаза чуть косят, и брови настолько бледные, что их не видно даже вблизи. Нос чуть больше, чем мне хотелось бы, а лоб высок и занимает половину моего лица. Я пробую поднять свои брови-невидимки. Лоб покрывает три ряда морщинок. Да я как старуха! Чем больше я смотрю в зеркало, тем сильнее начинаю ненавидеть свою биооболочку. Я не могла больше так жить. Одни и те же люди, слова, встречи, решения. Все дни похожи один на другой, как капли воды. Мне надо было найти себя, понять, какой я человек на самом деле, а для этого моим ногам придётся пройти все с самого начала. Итак, я направляюсь к истоку, к месту, где я впервые что-то ощутила…» — Теперь Вы мне верите. Надо идти её искать, я думаю, она пошла к роддому под номером восемь. Она там родилась, — женщина лет тридцати пяти беспокойно глядела на следователя. — Хорошо, но я уверен, что Вика вернётся домой через пару часов. Прошел только день. Она скоро одумается… Я надеюсь. Гриша, останьтесь здесь, а вы, Мария, давайте со мной. Но учтите, я занимаюсь вашим делом только из-за нашего давнего знакомства, поэтому привлекать людей я не буду. — Но… — Да не волнуйтесь вы так. Мы её найдём. Час спустя… — Белокурая, да? Ну, ошивалась тут на улице пару часов. На лавочке сидела. Ей с виду лет четырнадцать было, ну я и забеспокоился, что да как. Вышел на улицу, а она как зыркнет! Но ничего подозрительного не было, я от неё и отстал. А чего она натворила-то? — Да, пропала она… — следователь понял, что дело придётся завести и уныло склонил голову. — Слушайте, а вы случаем не Мария Александровна Суркова? — Она. Она самая, — женщина кивнула и чуть улыбнулась охранику. — Девочка наклеила на лавочку вот этот конверт, она, видимо, его там и написала. Вам и какому-то Григорию. Я забрал. Ну, мало ли что… Вот, держите. Мужчина передал конверт в сухие беспокойные руки матери. Та его вскрыла и ахнула. — Это её почерк! — Ну что же, читайте… — следователь сел на стул, который любезно предоставил ему охраник. — Мне тоже интересно! Эта фраза со стороны несведущего человека была совершенно неуместна, поэтому он сразу умолк и стал разглядывать ботинки, сверкая лысиной. Женщина смутилась и решила, что читать такое личное вслух не лучшая идея. Глаза быстро забегали по строкам: «Привет, мам. Я знала, что папа останется ждать меня дома. Дядя Миша всегда предсказуем, как и вы. Не знаю почему, но я прочитала каждое ваше действие. У меня есть глаза и уши. А у них есть я. Так я и смогла узнать, что произошло, пока меня не было. Когда я оказалась здесь, то вспомнила, как мы забирали Лешу отсюда. Своё нахождение здесь я, конечно же, не помню. Ты стояла и улыбалась. Все засыпали тебя цветами и стали фотографировать. Папа подбежал к тебе, стал целовать и обнимать. Любоваться сыном. Он наследник фамилии. Наследник двушки в заброшенном всеми городке. Хотелось бы сбежать отсюда в столицу, в какой-нибудь крупный город, где много яркой жизни, где в домах блещет свет и есть городской парк. Я знаю, что там было бы жить гораздо тяжелее, но мечты — они такие. Несбыточные. Так вот, вы когда-нибудь пересматривались фотографии того дня? Конечно. Вы всегда смотрите на милое личико моего братца, а видели ли вы там меня? Нет. А помните ли вы почему? Нет. А я, трёхлетний ребёнок, все помню. Мне захотелось оказаться в кадре и папа посадил меня на плечи, но отвлекся на сына. Я упала с двухметровой высоты прямо на асфальт, приземлившись на руку. Тут же начался переполох, но не из-за того что я могла пораниться. Все волновались за братика, потому что я такая-сякая могла задеть его. Меня ругали, как могли, но никто и не заметил, что моя рука распухла. В конце концов, всем надоел мой плач и меня отправили к соседке, к которой пришлось добираться самой. Но домой мы не поехали. Та поняла, что рука сломана и отвезла меня в травмпункт. Никто из вас не удостоился спросить, что, да как, просто были удивленные взгляды на гипс. Из-за брата мне его не сняли вовремя и пришлось мучиться лишнюю неделю в каменном облачении. Но не будем о грустном, давайте о хорошем. Ах, да. Ничего радостного с моим рождением и появлением брата у меня нет. Поэтому следующим пунктом будет место, где я встретила первого близкого мне человека» — Теперь ты. — Мария протянула листок Мише. — Хм… Тот дочитал и сел. — Где это? — следователь не стал комментировать письмо, а сразу занялся делом. — Что? — Место, где она нашла кого-то близкого. — Не знаю. Надо у Алены спросить. — Вы не помните, где ваша дочь нашла себе подругу? Хотя неважно. А вот кто такая эта Алена? — А! Так это воспитательница из её детского сада. Там у неё с друзьями было туго, а Алена Михайловна её поддерживала. Следователь в очередной раз убедился в том, что мозг у Марии меньше грецкого ореха. Через полчаса… Чашка тряслась в нервных руках матери. Кто бы мог подумать, что жизнь снова сведет её с этой женщиной. Несмотря на тёплые отношения между Алёной и Викой, Маша не любила этого человека. «Педофилка» — каждый раз мелькала у неё мысль при встречи с воспитательницей. Надо бы добавить, что Мария была обыкновенной глупышкой, наивно думающей, что все её проблемы разрешатся. Да и любила она только одного человека — себя. Замуж вышла, чтобы не утонуть в долгах, а ребенок — так, дополнение к семейной жизни. Алена же была её полной противоположностью. Она любила всех и все, кроме себя. Критикой не отличалась, разрешала своим детям прыгать по лужам и бегать, что по мнению Марии «шалости необразованной деревенской девахи». За это дочь её и недолюбливала. Мария вспомнила об этом, и руки задрожали ещё сильнее. Чашка упала и раскололась на три части. — Я сейчас уберу, — Алена встала со стула, но запнулась и упала прямо на один из осколков. Треск прервал нагнетающую тишину. Воспитательница собрала осколки. — Так когда вы видели Вику в последний раз? — Следователь перешёл к делу. — Часа два назад. Мы выпили чаю с конфетами, и она передала мне конверт. Сказала, что вы скоро придете, и попросила передать его вам. Алена протянула письмо Марии, та вскрыла его. Лист был помят, а почерк явно выказывал беспокойство или злость его обладателя. — Читай вслух, — попросила Алена. — Здесь все свои. — «Привет, мам, я думала ты будешь искать дольше. Но я не уверена, что ты догадалась сама. Ты никогда не интересовалась моей жизнью, поэтому ты сейчас здесь. Благодаря Алене, я поняла, что тебе все равно. Она любила меня, интересовалась, спрашивала и рассказывала. Ты же довольствовалась тем, что кормила и одевала меня. Тебе никогда бы и в голову не пришло, что надо мной издевались не из-за поведения и не из-за замкнутости. Дети бывают более жестоки, чем взрослые. У меня не было таких же кукол, как у них, поэтому все начиналось с простого игнорирования. Тогда я ещё не понимала, к чему все идёт. Один раз на прогулке меня закопали в снег и накрыли каким-то тазом, сев на него. Я не могла выбраться, воздух заканчивался, а воспитателями было наплевать. Но тут меня заметила Алена — это она рассказывала мне потом — единственный человек, который обратил на меня внимание и спас меня от возможной смерти, тебе противен, мама? А любишь ли ты меня? Я даже не знаю, что дальше написать… Встретимся там, где все закончится.» — Что закончится? — спросила Мария себя. — Неважно это, мне это не нравится. Давайте думать логически, где это может быть? — Я думаю, что это в школе, — сказала Алена, беспокойно бегая глазами. — Нет, ну вы сами посудите: роддом, детский сад… По цепочке следующим местом должна быть школа. — Я согласен, — следователь одобрительно кивнул головой. — Выезжаем сейчас же, — Мария со своим спутником стали спешно покидать кабинет. — Подождите, — воскликнула воспитательница, — я с вами! Рабочий день все равно закончился. Пятнадцать минут спустя… — Слушайте, нам срочно надо. Просто поищем девочку, — Алена стала пересказывать всю историю с самого начала, при этом активно жестикулируя. — Ну, хорошо. Проходите. Но я уверена, что она не там, спортивный зал не лучшее место для пряток, — учительница физкультуры впустила всех в зал. Дверь медленно открылась. Мария упала в обморок. — У нас экстренный репортаж из школы номер сорок три. Передаю слово Алексею. Вы меня слышите? — Да. Анастасия, трагедия с ужасающими последствиями. Мать искала пропавшую девочку, которая оставила две записки с посланиями, в которых описывала свои чувства и давала намёк на её местонахождение. Вскоре девочка была найдена мёртвой. Причиной смерти считают отравление снотворным. Вместе с ней в спортивном зале было найдено ещё двадцать девять трупов детей того же возраста. Все они являлись её одноклассниками. Психологи утверждают, что это массовое самоубийство, которое было вызвано различными личными причинами. Письма оставил каждый ребёнок, но нам разрешили прочитать только одно. После него в суде будет рассматриваться дело о лишении родительских прав матери девочки, написавшей его: «Привет, мам. Вот и я. Думаю, ты и не заметишь моего отсутствия. Я рада, что больше не буду обременять тебя, папу и Лёшу своим присутствием. Хотя, он наверное меня и не вспомнит. Да и вы. Но знаете, вы потеряли великого человека с моей смертью. Я ведь такой план соорудила. Ровно в четыре часа утра весь мой класс покинул дома и отправился в школьный двор. Там мы обсудили все ещё раз и отправились к местам начала нашей жизни. Мы прошли по многим местам, и вспомнили не меньше. Вы нашли не все мои письма. Их было семь, но это не важно. Общий вывод состоит в том, что я была пробничком, ошибкой чьей-то жизни. Я не хочу, чтобы вам было меня жаль. Я хочу, чтобы вы поняли: мы сделали это из-за любви к близким, мы не хотим мешать кому-то жить. Да и разве достойны неудачи жить, нет, существовать, на уровне с идеально получившимися людьми?»