Часть 1
10 июня 2018 г. в 01:20
— Воет ветер над городом, задевает остовы ржавые, гладит домов развалины. Колышет траву, в ветвях деревьев путается и уходит к отравленному морю. Ты прижмись ко мне, мальчик мой, у костра тепло и спокойно. У огня не страшны нам собаки дикие. Расскажу я легенду древнюю. Много-много лет она из уст в уста передаётся. От отца к дочери, к сыну от матери. Мы должны её помнить, должны рассказывать.
Двое — мать и сын — сидели у костра, завернувшись в старое тряпье и звериные шкуры. Женщина прижимала ребёнка к себе и тихо нашёптывала ему сказания о предках. Мальчик уткнулся носом в материнское плечо и старался уснуть.
Худая лохматая собака лежала с противоположной стороны костра. Она казалась спящей, но её чуткие уши стояли торчком и улавливали звуки, приходящие из города и из пустоши за ним. Слева крикнула ночная птица, справа стая диких вышла на охоту, подвывая и поскуливая, а на дальней окраине города двое мутантов загоняли свою добычу в тупик, радостно улюлюкая. Собаке была неинтересна легенда. Главное, чтобы хозяйка и её щенок оставались живы.
— Жили на этой земле когда-то люди-великаны. Все как на подбор прекрасные, сильные, мудрые. Это были наши далёкие предки. И так они были великолепны, что весь мир, вся природа подчинялась их воле. Море было не маслянисто чёрным и ядовитым — синими были воды его. И деревья не умирали — шелестели на ветру зелеными листьями.
— Зелёными? — От удивления мальчик встрепенулся и, высвободившись из объятий, внимательно посмотрел на мать, не привирает ли.
— Да, зелёными, — женщина ласково потрепала сына по волосам. — Не перебивай, спи.
Мальчик кивнул и завозился, устраиваясь поудобнее. От костра шло приятное тепло и пахло дымом, это успокаивало, и ребёнок чувствовал себя в безопасности.
— Птицы и звери были им покорны, — продолжила рассказ женщина, — одни давали им пищу, другие тёплые шкуры, а третьи стерегли их покой. Были среди всех созданий поднебесных особые — железные. Они разили врагов людей-великанов и на земле, и в небе, и даже под водой; рыли землю и тушили пожары, орошали поля бескрайние и в мгновение ока переносили предков наших туда, куда ни пешком, ни даже на собачьей упряжке не добраться и за год.
А самыми редкими были среди этих созданий огромные птицы, что питались ядовитым морем, дышали огнём и могли унести людей к звёздам.
— А что там, на звёздах? — сонно спросил мальчик.
— Не знаю, — пожала плечами мать и посмотрела на небо.
Сквозь редкие облака виден был тонкий серп молодого месяца и те самые звёзды. Целая россыпь мельчайших блестящих точек украсила ночное небо. Женщина засмотрелась и продолжила не сразу:
— Старцы говорили, что там, далеко-далеко, есть новые плодородные земли, и вода там такая чистая, что пить её можно прямо из ручьёв, деревья дают урожай по несколько раз за год, и огромные стада тучных животных пасутся на зелёных лугах.
— Опять зелёных, — проворчал мальчик, — врут твои старцы.
— Как они могут врать? И откуда тебе такая мысль пришла? — Женщина от возмущения заговорила громче, а собака тревожно приподняла голову, стараясь понять, к чему хозяйка подняла шум. — Старцы столько лет прожили, все легенды знают, все сказания. Незачем им врать! А не веришь, я могу не рассказывать.
И, вопреки своим словам, женщина продолжила:
— Есть предание, что однажды за нами прилетят железные птицы и заберут на новые земли. Но это другая легенда. Я расскажу тебе её в следующий раз.
Мать вздохнула, снова подняла взгляд на звёзды и заговорила тихо, размеренно. Так когда-то отец рассказывал ей легенды у костра.
— Далеко за морем жил другой народ. Были там люди и мельче и глупее наших предков. Высоко ценился у них металл жёлтый, что золотом звался. На одну маленькую золотую кругляшку можно было выменять там целый кусок мяса, на две — тёплую куртку, а на три — целое ружье. И чем больше было у человека золота, тем важнее он был среди людей заморских. А те кругляшки золотые деньгами звали.
Эти люди завидовали великанам и во всем хотели быть лучше. Птиц и зверей железных гоняли, чтоб те были быстрее и сильнее, одевались пёстро, чтоб хоть так к красоте наших предков приблизиться. Хитрость была среди них в почёте как замена мудрости.
Самые умные среди них колдовством занялись и создали семена железные. Стоило такому семени в землю упасть — тут же распускался цветок огненный и сжигал всё вокруг. Горел он, как тысяча тысяч костров.
Мальчик выпутался из материнских объятий и уставился на неё широко распахнутыми глазами. Рот его приоткрылся от изумления. Он ловил каждое слово, боясь упустить самое интересное.
— Собрались заморские люди войной на великанов. Думали, что с семенами своими смертоносными могут ничего не бояться. Но были и среди них также люди умные, которые предложили сначала разведать, чем великаны воевать будут.
И не было предела их удивлению. Оказалось, что и наши предки секрет огненных цветов знали. Только добывали они семена не тёмной магией, а с Вулкан-горы, что на далёком севере, на птицах приносили. А самое для заморских людей страшное было то, что и семена на Вулкан-горе росли побольше, и цветы распускались из них яростней.
Женщина замолчала и прислушалась. Стая диких собак бесновалась где-то неподалёку. Сквозь их тявканье и рычание можно было различить отчаянный визг загнанного кабана. А редкий скулёж говорил о том, что жертва решила дорого продать свою жизнь.
Собака пока не поднимала головы. Даже глаза держала закрытыми. Значит, пока рядом опасности нет, и можно рассказывать дальше.
— Убоялись заморские хитрецы, что великаны на их землях семена железные садить будут, и предложили встретиться на острове безлюдном посреди моря: о мире договориться.
Семь раз по семь мудрецов обе страны собрали. Семь дней и семь ночей говорили они о делах мира.
Оба народа владели смертоносным оружием и могли уничтожить друг друга, но пришли к решению правильному: схоронить семена железные, не сжигать земли плодородные, в мире с соседями жить. И закрыли они амбары с семенами замками могучими, и поклялись не открывать их никогда.
Три сотни лет прожили народы бок о бок. Дочерей и сыновей своих друг к другу отправляли. Великаны друзей заморских песням своим и ремеслам учили, и становились они мудрее и добрее.
Жил в то время на окраинных землях злой король Чинзу. Королевство его было маленькое и бедное. Подданные голодали, пока их правитель брюхо набивал да на мягких перинах почивал во дворце каменном.
Завидовал Чинзу народам сдружившимся, потому что не было у него ни красоты их, ни мудрости, ни богатства. И злился, ведь не звали его на пиры и празднества пышные, даров волшебных не предлагали, а только гнали зверями железными от границ своих да посмеивались.
Замыслил тогда Чинзу злодейство лютое: поссорить народы великие и войну жестокую развязать. Но ничего у него не получалось, хоть он и письма вождям хулительные от чужого имени отправлял, и подарки оскорбительные к порогам дворцов подкладывал. Да только знали все, чьих это рук дело, и лишь ещё больше смеялись.
Озлобился Чинзу пуще прежнего, отправил гонцов своих по всему миру: «Найдите мне, — повелел, — человека подлого, хитроумного, на любое злодеяние способного».
Долго искали гонцы для своего короля человека такого. Один за другим возвращались ни с чем, один за другим были казнены. А когда Чинзу уже совсем отчаялся, приехал к нему гость из страны заморской: высокий, статный, одет пёстро.
— Тебе, — спрашивает, — хитрец нужен? А что дашь мне за мою хитрость?
— Золотом тебя осыплю, — пообещал Чинзу. — Только помоги мне мечту исполнить. — Так и начали они вместе план коварный придумывать.
Никто не помнит уже прозвища того хитреца, мудрые старцы стёрли его из памяти потомков, и больше никогда земля имени этого не слышала. Зовут его теперь Слизняком. В нём сплелись мудрость и жадность, красота и подлость. Ни на миг он не задумался, что свой народ предаёт.
Чинзу дал подлецу много золота, и тот отправился в путь. Он метался от дворца к дворцу, то за море, то к великанам. И там речами сладкими да мыслями гадкими поселил Слизняк в сердцах правителей, а от них и народов целых, недоверие к соседям. У людей заморских разжёг снова зависть в сердцах, а предкам нашим подмешал в умы сомнения в дружбе нерушимой.
И опять открылись склады с семенами железными, снова птицы боевые в небо взлетели. Всё было к войне готово. Но никто не решался первым ударить. Потому что знали все — после такой войны прежнего мира не будет более.
Много лун так прошло, а война всё не начиналась. Злился Чинзу, ночами не спал, по дворцу своему расхаживал да кулаки кусал. Знал он, что чары Слизняка не вечные, понимал, что скоро народы великие снова помириться могут.
— И они договорились? — с надеждой в голосе спросил мальчик.
Ночная птица, будто тоже заинтересованная, вопросительно ухнула и подлетела ближе к людям. Взгромоздилась она на ржавую крышу машины, поскребла когтями по металлу и, нахохлившись, успокоилась. Лишь отблески костра плясали в её больших глазах.
— Не успели… — печально вздохнула женщина. — Не успели. Подлый Чинзу придумал, как народы великие одолеть. Отправил он своих воинов лучших, хитрости и коварству обученных, к Вулкан-горе семена железные украсть. Сама ночь им на помощь пришла: небо тучами заволокло, ветер страшный поднялся, не увидели врагов стражи, не услышали. А воины Чинзу, своим коварством да удалью упиваясь, перелетели океан на птицах железных и сбросили семена на спящие города заморские.
Мать замолчала. Собачий гомон стихал — скоро можно зажигать внешний круг.
— Огненные цветы распустились, — продолжила женщина рассказ, — заплясало пламя в городах каменных, дома, на века построенные, в пыль разлетались. И вознесся к небесам крик людской многоголосый. Обозлились властители заморские, подняли в небо стаю птиц железных и отправили их на земли великанов. Не ведали они, что это подлый Чинзу устроил, не усомнились в предательстве соседей.
И уже на другом берегу города пылали. И не было нигде спасения от пламени жестокого. Увидали воины с Вулкан-горы, что нет больше дома у них, некуда им возвращаться более, заплакали слезами горючими. Был среди них воевода решительный, сказал он:
— Не оплакивать надо земли наши родные, а мстить за них местью лютою. Нет нам смерти иной, как в бою полечь. Поднимайте птиц боевых, в последний раз небом чистым полюбуемся, да соседей подлых накажем!
И взмыли в воздух птахи железные, и засеяли поля заморские последними семенами. Так погибли народы великие, подлостью да предательством убитые, недоверием чёрным друг к другу погубленные.
— А злой Чинзу?
— Подлец недолго победу праздновал. Пламя огненных цветов — ядовитое, лютое. Разрослось оно по всей земле, и уже не сдержать его было, не потушить. Великим народам смерть быстрая дарована, а Чинзу и королевство его прокляты были. Горели они долгие месяцы, изнутри горели страшным пламенем, а смерть всё не шла к ним.
Природа обозлилась на людей, и решила она стать из доброй матери злобной мачехой. Деревья больше не плодоносили, отрастили себе шипы вместо листьев, трава истлела, коренья ядом свои напитав, море плёнкой чёрной подернулось, а его обитатели, кто выжил, монстрами страшными обратились. Даже ветер стал горький, убийственный.
— Никто не спасся? — Мальчик вцепился в рукав матери, сильно сжав пальцы и заглядывая в глаза.
— Говорят, — женщина погладила сына по голове, — были великаны, которых унесли к звёздам птицы огромные. Успели они убежать от войны ужасной. Говорят, навсегда улетели прародители, но я верю, вернутся за нами великаны, заберут с земель умирающих.
А ещё были люди под землю сбежавшие. Унесли их в своих чревах змеи стальные в норы необъятные. Только не могли великаны без света солнечного жить — измельчали, ослабли, растеряли величие. Только легенды да сказания детям своим и смогли передать. А с ними и змеи ушли, лежат теперь их тела неподвижные под землей схороненные, ждут, когда снова племя великанье силу обретёт.
— Мы потомки подземного племени? — мальчик плотнее закутался в шкуры и придвинулся к костру.
— Да. А теперь ложись и засыпай. Время зажигать внешний круг.
Собака открыла глаза и навострила уши. Диких псов уже совсем не было слышно — значит, скоро будут здесь. Пора вставать. Лениво поднявшись, она потянулась и легкой трусцой отправилась в темноту ночи обновлять метки.
Когда собака вернулась и села возле ребёнка, женщина достала из костра длинную палку, горящую с одного конца, и ткнула им в промасленный хворост, выложенный вокруг стоянки.
Пламя вспыхнуло мгновенно: сначала в том месте, где женщина коснулась веток, а потом разошлось, охватывая маленький лагерь в кольцо. Ветер бросил в измученное лицо матери порцию горького дыма и взлохматил седые волосы. Ночная птица, шумно хлопая крыльями, поднялась с насиженного места и улетела прочь.
— Я вздремну немного, — женщина погладила собаку по лохматой голове и легла рядом с ребёнком.
Сквозь запах дыма отчётливо проступила вонь гниющей плоти: стая уже здесь. Они не смогут перейти кольцо огня, но будут караулить до рассвета. И так каждую ночь…