Четыре с половиной оборота

— Так, спокойно, держись за меня, — Армитаж и не заметил, что Кайло выбежал на лёд, — аккуратно, не ступай на ногу. Он закинул руку Хакса себе на плечо, обхватил его за талию и медленным шагом направился к выходу с катка. Армитаж огромным усилием воли заставил себя сдерживать безостановочно текущие по щекам слезы. — Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо, — Кайло тихо разговаривал с Хаксом, отвлекая от тревожных мыслей о травме, — сейчас мы пойдем в медпункт, и там тебе сделают всё, что нужно. Армитаж кивал в ответ на успокаивающие слова и ему правда становилось немного легче. Боль в ноге не слабела, но слепая, неконтролируемая паника отступила, давая Хаксу трезво оценить ситуацию. Отрицать полученную травму было глупо, поэтому Армитаж постарался подумать о том, что ему делать в худшем случае. Это могло быть что угодно — от растяжения связок до вывиха коленного сустава. Последнее могло поставить под угрозу не только чемпионат мира, но и всю карьеру Хакса, поэтому фигурист старательно гнал пугающие мысли прочь, молясь всем богам, чтобы это было что-то не настолько серьёзное. Откатывать короткую, а через несколько дней и произвольную программу с тяжёлой травмой было бы почти невозможно, и Армитаж, тихо вздохнув, постарался аккуратно прислушаться к голосу своего тела. Внутренняя сторона колена ныла и пульсировала, и боль волнами расходилась по мышцам ноги, доходя до кончиков пальцев. То, что болело не само колено, а внутренняя его часть, означало, что сама коленная чашечка, скорее всего, не пострадала, и Хакс смог исключить целый список серьёзных травм. Велика была вероятность разрыва или растяжения связок, и Армитаж решил отталкиваться от этого. С подобными повреждениями был шанс принять участие в чемпионате, но это, безусловно, могло радикально повлиять на результаты. Обезболивающие, фиксирующие бинты, запрет врачей на некоторые прыжки — вот что ждало Хакса в случае, если он решит выступать на первенстве. — Тут ступенька, обопрись на меня, — негромко сказал Кайло, склонившись к самому уху Армитажа. Хакс схватился второй рукой за его плечо и, болезненно поморщившись, немного согнул больную ногу, чтобы не зацепить порог. Над дверью комнаты для медицинского персонала, которая находилась в самом конце длинного коридора, ярким светом горела белая табличка с красным крестом. Кайло слегка прибавил шаг, но, едва заметив, что Армитажу тяжело прыгать на одной ноге быстрее его нынешнего темпа, замедлился, вернув свою прежнюю черепашью скорость. Шаг за шагом они подходили к медпункту, и Хакс с замиранием сердца думал о том, что ему скажут врачи. Это могло полностью изменить его карьеру, а значит и всю оставшуюся жизнь. Но момента, которого ждал Армитаж, не произошло — медики осмотрели его колено, сделали рентген, приложили лёд, перебинтовали и сказали, что диагноз будет к вечеру, а пока Хаксу нужен покой и отдых. С тяжёлым грузом на сердце Армитаж вышел из пропахшего лекарствами медпункта в коридор, где его ждал Кайло. Хакс не ожидал его увидеть, а уж тем более он не ожидал, что тот до странности обеспокоенным тоном спросит о диагнозе врачей. — Сказали, что будет к вечеру, — Армитаж в нервозной задумчивости кусал губы, — не знаю, разрешат ли участвовать в соревнованиях. — Всё будет в порядке, — спокойный голос Кайло никак не вязался с его взволнованным взглядом, — тебе помочь дойти до отеля? Хакс колебался. С одной стороны, на одной здоровой ноге он будет ковылять до номера целую вечность, и ему, наверное, не помешала бы чужая помощь. Но с другой, природная гордость не давала Армитажу спокойно согласиться на дружеское предложение. Да и показывать свою немощность и слабость перед Кайло чертовски не хотелось. — Я справлюсь, спасибо. Ты и так мне сегодня очень помог, — Хакс устало улыбнулся и по-дружески похлопал Кайло по плечу. Он долгим взглядом проследил за каждым движением Армитажа и медленно кивнул, словно сомневаясь в своём решении. — Выздоравливай. Надеюсь, увижу твоё выступление на чемпионате, — Кайло старался, чтобы в его голосе не проскальзывало ни тени неуместной обеспокоенности. Возвращаясь в отель, Хакс не мог перестать думать о необычной заботе Кайло. Казалось бы, они были едва знакомы, но этот странный темноволосый парень с большим носом и карими глазами стал для Армитажа почти что другом. Настоящих друзей у Хакса почти и не было: пожалуй, только Фазму он мог считать действительно близким человеком. Спортивная конкуренция стала для Армитажа настолько привычной, что он незаметно для себя переносил её и в повседневную жизнь. Тяжёлый отпечаток вечного соревнования остался в характере Хакса. К приятелям и знакомым Армитаж относился с почти болезненным подозрением и привитым с детства недоверием. Кайло казался странным, словно он был из другого, незнакомого мира; этим он и раздражал, и привлекал одновременно. И глаза у него были блестящие, колючие, но где-то в самой глубине пряталось что-то настоящее, такое, чему сложно поверить: диковатое, ревнивое и отчаянное. Или же это освещение на катке даёт такие странные блики на тёмной радужке. В отеле Хакс без сил упал на кровать. Он был вымотан до предела тем, что все шло неправильно, не по плану, но ругаться на злодейку-судьбу совершенно не хотелось. Армитаж устало закрыл глаза и погрузился в сон.

***

— У вас растяжение связок, — декламировал по телефону безэмоциональный голос врача, — я бы рекомендовал вам отказаться от участия в завтрашнем соревновании. Но, зная вас, мистер Хакс, я понимаю, что требовать исполнения моих предписаний бесполезно. Могу лишь прописать вам обезболивающее и надеяться на ваше благоразумие. Армитаж сидел на неудобном стуле в своём отельном номере и постукивал пальцами по столу. Колено, туго замотанное фиксирующим бинтом, болело значительно меньше. Растяжение связок — это ещё не конец света, с этим можно выступать, да и к тому же весьма успешно. Если, конечно, накачаться медикаментами по самые уши и отключить напрочь ту часть мозга, которая отвечает за чувствительность к боли. — Спасибо, доктор. Я учту ваши рекомендации. Фазма ругалась. Ругалась сильно и неутомимо. Узнав о произошедшем, она грозовой тучей появилась в номере Хакса, негодующе читала нотации по телефону персоналу медицинского центра. Тренер была возмущена, что врачи отпустили Армитажа без госпитализации, не дали лекарств и даже не проводили до номера. На вялые и придушенные ответы врачей, что диагноз ещё не был поставлен, а первая помощь была оказана, Фазма грозилась судом и лишением медицинской квалификации. Ругаясь, она сбросила вызов и немедленно накинулась на Хакса, виня его в неосторожности и ребяческой глупости. — Ты хоть понимаешь, что ты натворил, дурень? — Фазма грозно нависла над сидящим на кровати Армитажем. — Я понимаю. И ты думаешь я сам себя не виню? — Хакс скрестил на груди руки и устало выдохнул сквозь зубы, — но как иначе? Не тренироваться вовсе? — Тренироваться спокойно, безопасно и под наблюдением! — голос Фазмы срывался на крик. На обычно по-младенчески белых щеках появились некрасивые красные пятна гневного румянца. Армитаж был «под наблюдением», под внимательным и пристальным надзором. Но разве это ему помогло? Стянутая бинтом нога гудит и ноет. Ругань Фазмы раздражает своей бесполезностью и проскальзывающими в ней истеричными нотками. — Я знаю, и сам себя виню! Ты хочешь, чтобы я снялся с соревнований и поехал домой? — не обращая внимания на травмированную ногу, Хакс резко поднялся с постели, — Если так, то это стоит сделать это прямо сейчас, а то соревнование уже завтра. Армитаж снял с вешалки лёгкую спортивную куртку и вышел из гостиничного номера, не закрыв за собой дверь. Он спиной чувствовал ошарашенный взгляд Фазмы, но не обернулся и ничего ей не объяснил. Конечно же, он и не собирался сниматься с соревнований, да и тренер это, наверное, понимает. Но кипящие внутри гнев и обида просились наружу, а Фазма, будто сама этого не понимая, только подливала масла в огонь. Армитаж спустился в холл отеля, надеясь найти там хотя бы немного уединения и покоя. Он сел в мягкое кресло, вытянул ноги и бездумно уставился на автоматические стеклянные двери, которые то и дело открывались, впуская и выпуская посетителей. Женщины и мужчины в плащах и куртках сновали туда-сюда, шумно катая за собой чемоданы на колесиках. В дверях появилась знакомая высокая фигура в чёрной кожаной куртке. Хакс прищурил глаза и пригляделся повнимательнее: парень в чёрном протиснулся между стоящими около входа людьми, наступив на ногу пожилой женщине. Она что-то возмущённо ему высказала, на что получила, по-видимому, грубоватый ответ. Парень прошёл в холл и огляделся по сторонам. Армитаж устало вздохнул, узнав Кайло. Тот, заметив вжавшегося в кресло Хакса, решительно двинулся к нему. — Киснешь? — не здороваясь брякнул Кайло, садясь на диван напротив Армитажа и закидывая ногу на ногу. — Я похож на молоко? — вопросом на вопрос ответил Хакс, проследив взглядом за измазанными в бостонской пыли и грязи ботинками. — Чем-то напоминаешь, — усмехнулся Кайло, — сильно болит? — спросил он, кивнув на колено Армитажа. — Не особо, — Хакс не соврал: колено действительно почти не болело, только неприятно ныло и гудело, — ты что-то хотел? — Пошли прогуляемся. Тебе стоит отвлечься от всего, подышать свежим воздухом, — Кайло заправил за ухо чёрную прядь волос, — хочу показать тебе одно отличное место, думаю, тебе понравится. Хакс внимательно посмотрел на невозмутимое лицо сидящего напротив парня. Он спокойно смотрел прямо в глаза Армитажа и жевал такую сильно пахнущую жвачку, что Армитаж чувствовал резкий запах мяты даже со своего места. — А давай сходим. Мне нужно отдохнуть от происходящего, — Хакс поднялся с кресла, — ну, и куда пойдём? Кайло, казалось, не сомневался в положительном ответе: он тут же встал с дивана, хитро улыбнулся уголками губ и пошел к выходу, оставив вопрос Армитажа без ответа. На улице было холодно и промозгло: моросил мелкий дождик, похожий на тяжёлый влажный туман. Кайло широкими шагами шёл впереди, не оборачиваясь на Армитажа и даже не утруждаясь сообщить ему, куда они направляются. Хакс почти бежал, стараясь не отставать от него. Они свернули на какую-то узкую улочку, засаженную низенькими молодыми деревьями. Однообразные жилые дома серыми великанами стояли по обочинам дороги, угрюмо поблёскивая тёмными окнами. Тонкая куртка не спасала Армитажа от холода, и он не мог сдержать дрожь от кусачего промозглого ветра. Кайло сбавил шаг и с ухмылкой посмотрел на трясущегося Хакса. — Мы почти пришли, — сказал он и свернул к одному из серых домов. Типичный для американских кафе темно-синий пластиковый навес влажно блестел от капель дождя. Тёплый и мягкий свет струился из-за стеклянных дверей, маня озябшего Армитажа своим уютом. Даже на улице чувствовался сладкий запах жареных кофейных зёрен и шоколадных пирожных. Кайло открыл дверь, пропуская Хакса вперёд. Кафе оказалось замечательной уютной кофейней, такой, какую обычно представляют, думая о сладких пирожных и хорошем шоколаде. Стеклянные витрины с расставленными на них кексами, пирожными и тортами, на деревянных полках стояли стеклянные баночки с кофе и чаем, букеты цветов, фарфоровые фигурки и статуэтки. За изящными столиками сидело несколько человек: они тихо разговаривали, уютно устроившись на мягких диванах и креслах. Хакс с упоением вдохнул приятные ароматы свежего кофе, ванили и горького шоколада. В кофейне царила умиротворённая, спокойная атмосфера, и Армитаж сразу же погрузился в неё с головой, расслабляясь и отпуская заботы. Хакс выбрал столик в самом углу, в приятном полумраке. — Что будешь заказывать? — спросил Кайло, лениво откидываясь на мягкую спинку кресла. Хакс не ел сладкое во время соревнований, но пирожные на витринах так и манили нарушить пресловутую диету. Съесть хороший кусок приторно-сладкого шоколадного торта хотелось как никогда, и Армитаж дал слабину, пообещав себе, что даёт себе такую поблажку в первый и последний раз. — Шоколадное пирожное, — Хакс задумчиво прищурил глаза и быстро пробежал кончиком языка по губам, — и зелёный чай с имбирём. Кайло усмехнулся и кивнул, поднимаясь с кресла. Очереди не было, поэтому он быстро купил пирожные и вернулся за столик. — Хорошее место, — Армитаж аккуратно отломил вилкой кусочек торта. — Нашёл его, когда только устроился работать на катке, — Кайло снял со своего пирожного украшение из орехового крема и положил его себе в рот, — часто хожу сюда. — И давно ты работаешь на ледовой арене? — Хакс с интересом посмотрел на Кайло, с удовольствием отламывающего кусок за куском от сочного карамельного пирожного. — Уже два года. Сначала думал — временно, но потом понравилось: работа не пыльная, билеты на хоккей и на фигурное катание с большой скидкой, — молодая длинноволосая брюнетка поставила белый пузатый чайник на стол и мило улыбнулась Хаксу. Кайло бросил на неё внимательный взгляд и, поблагодарив, вернулся к разговору, — так и прижился на Бостон-гарден. — Ты, как я понял, неплохо разбираешься в фигурном катании, — Армитаж разлил ароматный чай по чашкам, — интересуешься, да? Кайло ощутимо напрягся и положил вилку. Сделав слишком большой глоток горячего чая, он поморщился от боли в обожженном горле. — Да, я раньше занимался, в детстве, — Кайло высыпал в чашку пакетик сахара, — мама привела на каток, и мне так понравилось, что я там и остался. Надолго. У меня вообще семья фигурное катание любит. Дядя мой был тренером, у него я и занимался. Он меня многому научил, я даже побеждал на юниорских соревнованиях. — А почему бросил? — Армитаж с неподдельным интересом слушал своего спутника. Почему-то он не удивился, узнав что Кайло занимался фигурным катанием: на арене он говорил с Хаксом как человек, знающий этот спорт изнутри. Кайло замялся и опустил глаза. Сделав глоток чая и отломив ещё кусочек торта, он продолжил: — Надоело, — коротко ответил он, — появились другие интересы, да и времени стало мало. Армитаж кивнул, ни на каплю не поверив его словам. Кайло помрачнел, сник и доедал свой кусок торта молча, запивая горячим чаем. — А ты как в этот спорт пришёл? — закончив своё пирожное, Кайло вытер рот салфеткой и прервал затянувшееся молчание. — Хотел в хоккей — но не взяли, потому что плохо катался на коньках. Пошёл на фигурное катание только чтобы научиться как следует, но затянуло так, что бросить не смог. В глазах Кайло заплясали весёлые искорки и он задорно рассмеялся. — Повезло, что тебя в хоккей не взяли, — он расслаблено откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. Хакс улыбнулся, радуясь, что напряжение между ними исчезло. После этого диалог перешёл в спокойное и дружелюбное русло: Кайло рассказывал о своих занятиях хоккеем, а Хакс смеялся от его забавных рассказов. Они и не заметили, как на город опустилась ночь. На часах уже было десять часов вечера, когда Армитаж и Кайло вышли из кофейни. Хакс зябко поёжился, едва переступил порог: его тут же затрясло от контрастам температур в тёплом кафе и на холодной улице. Кайло молча снял с себя куртку и небрежно, словно это было для него совершенно обычным, накинул на плечи Армитажа. Хакс удивлённо поднял голову и посмотрел на него. — Спасибо, — пробормотал он, на что Кайло только улыбнулся уголками губ. Они дошли до отеля в уютном и спокойном молчании. Армитаж почти забыл о больном колене, о завтрашнем соревновании — ему было просто хорошо от того, что в этот промозглый вечер кто-то отдал ему свою куртку.