Под туманностью Ориона

      Следующие два дня прошли в тишине. Елизавета не получила от Александра Сергеевича ни одного сообщения, ни разу не встретила его в коридорах вуза, даже не услышала о нем от кого-нибудь. Начинало казаться, что он просто скрывается после всего случившегося. В голову лезли неприятные мысли о том, что все было зря, что Александр Сергеевич решил просто воспользоваться чувствами юной ученицы, что побоялся ответить за свой малопонятный поступок.       Кажется, Елизавета не давала повода?       Она вела себя так же, как и раньше, так же ходила к нему на занятия, как и в начале зимы, ничего лишнего не говорила. Обычное общение неплохих знакомых, но более формально. Конечно, мало кто может похвастаться тем, что дружит с преподавателем, но тем не менее это было так. Что произошло в этот раз, было неясно.       — Лиза, ты там не уснула? — голос учительницы физики заставил немного отвлечься. — Задачу, спрашиваю, решила?       — А, да, вот, — лениво ответила она и развернула тетрадь, показывая решение, которое оказалось правильным. Похожую задачу она решала с Александром Сергеевичем, только та была сложнее, но смысл тот же, поэтому, быстро все решив, она ушла в себя.       Учительница пошла проверять решения у остальных, и Елизавета снова устало положила голову на руку вниз лицом, чтобы никто не видел её. Правее, за стеной, находился кабинет, в котором обычно проходят уроки астрономии, но сейчас он пустовал. Вспомнилось, как несколькими месяцами ранее Александр Сергеевич так же попросил ее задержаться, а потом подарил атлас с созвездиями, который специально привез для нее из Кембриджа, а потом — впервые обнял; как там Александр Сергеевич предложил позаниматься физикой, чтобы просто помочь. Если бы не трудности в решении некоторых задач, то ничего бы не произошло и сейчас было бы легче, и мысли об этом не выходили из головы.       Но ведь уже ничего не вернуть, правильно?       — Лиза, вынеси решение на доску, а то мы до вечера будем решать эту несчастную задачу, — попросила учительница, снова спасшая от самобичевания.       — Да она какая-то уважаемая, — произнес кто-то из класса.       — Ну Лиза же решила.       — Ну Лиза же сдает.       Елизавета только вздохнула и вышла к доске, написав все решение, как ее и просили, объяснила, откуда взялись некоторые переменные, показала вывод нескольких формул и со спокойной душой вернулась на место.       — Ну и в каком месте она уважаемая? — спросила преподаватель у того, кто об этом говорил.       — Что случилось? — спросила одноклассница, сидевшая слева, которая заметила явную перемену настроения.       — Ничего. — Елизавета постаралась ответить максимально уверенно.       — Ага. Оно и видно.       — Да нормально все.       — Как знаешь, — немного обиженно пожала та плечами и не стала больше спрашивать, потому что знала, что ничего не добьется.       Совсем скоро прозвенел звонок, и Елизавета поспешила собраться, чтобы выйти из аудитории раньше всех и тем самым избежать каких-либо вопросов от некоторых одноклассников, которые иногда были довольно внимательны и замечали смену настроения. Быстрым шагом она почти дошла до кабинета, как вдруг на телефон пришло уведомление о сообщении, и сверху высветилось «Александр Сергеевич». Минуя кабинет, она прошла дальше, в женский туалет. Руки почему-то начали мелко подрагивать, горло сжалось, и кислорода поступало меньше, чем нужно, поэтому становилось трудно дышать. Елизавета открыла в умывальнике холодную воду и немного умылась, стараясь как-то привести себя в чувство. Слегка помогло, и, вытерев руки, она открыла сообщение. Александр Сергеевич, 10:32 Здрасьте, завтра позаниматься не получится, мне сегодня нужно уехать, я забыл вам сказать. Приеду во вторник, наверное, так что скажите, что семинар по астрономии переносится. Я, 10:33 Хорошо, спасибо, передам. Удачи в поездке. Александр Сергеевич, 10:33 Спасибо.       Телефон чуть не выпал из дрожащих пальцев — так сложно было совладать с собой. Александр Сергеевич вел себя так же, как и всегда, но почему-то написал только сейчас. Это было в некоторой степени обидно, но больше интересовал вопрос, что он думает об их отношениях. Снова стало слишком много мыслей и эмоций. Елизавета хотела все узнать уже завтра, но теперь ей придется ждать еще как минимум до вторника. Хотя, можно было, конечно, написать и все спросить, но хотелось лично. Она еще раз умылась, бумажным полотенцем избавилась от капель воды на лице и вернулась в класс, в котором совсем скоро должна была начаться пара по литературе. О чем там рассказывали, она не запомнила.       Как и на следующий день. Я, --:-- Ну вот зачем вы так неожиданно уехали? Я не успела сказать, что влюблена в вас.       «Удалить», «удалить», «удалить». Я, --:-- Ну вот что вы со мной творите?       «Удалить». Я, --:-- Александр Сергеевич, я хотела с вами поговорить.       Елизавета ввела сообщение, пока не отправляя его. Она сомневалась, стоит ли вообще начинать что-то выяснять, но этого хотелось так сильно, что зудели пальцы, а сердце выбивало бешеный ритм. Александр Сергеевич был в сети, поэтому, заметив это, она тут же нажала «отправить» и стала ждать. Неважно, что часы показывали 02:35. Никто из них ведь не спит. Александр Сергеевич, 02:37 А спать не думала? Я, 02:37 Не могу уснуть. Александр Сергеевич, 02:37 Говори, что хотела. Я, 02:37 Не отвлекаю? Александр Сергеевич, 02:38 Нет, все нормально. Я, 02:39 Я много думала о том, что между нами произошло, но так и не поняла, что все значит. Хотела поговорить с вами еще в четверг, но вы уехали. Александр Сергеевич, 02:39 А что бы ты хотела?       Этот неожиданный вопрос выбил из колеи и заставил задуматься. Еще в начале учебного года, после самого первого урока, Елизавета подумала о том, что было бы неплохо начать с ним общаться. Не было никакой влюбленности с первого взгляда, как в дешевых романах, — все происходило медленно и мучительно, как обычно и бывает в суровой реальности. Сначала было легко просто слушать его лекции, но затем наступило время олимпиад. Астрономия не была исключением. Елизавета загорелась идеей поучаствовать, но для этого нужно было подготовиться — Александр Сергеевич в этом помог. Они начали общаться, сближаться, узнавать друг друга, находить что-то общее, и в конечном итоге Александр Сергеевич решил, что будет помогать своей ученице исполнять мечту, которую он сам не смог претворить в жизнь. Просидев все детство в журналах по астрономии, а затем занимаясь ей на любительском уровне, он достиг того, что без астрономического образования смог преподавать этот предмет у лицеистов вуза. Тоже неплохо. Но хотелось, чтобы хоть кто-то все-таки стал в этом специалистом. Время шло, чувства юной ученицы все крепли, общение продолжалось. Это была не просто увлеченность: как человек Александр Сергеевич был очень хорош. Почему же так сложно об этом сказать? Я, 02:41 Не буду скрывать: я давно в вас влюблена. Александр Сергеевич, 02:41 Значит мне не показалось. Я давно заметил. Я, 02:41 Ну и что тогда дальше? Александр Сергеевич, 02:42 Посмотрим, как сойдутся звезды. Я приеду в субботу вечером, удалось освободиться раньше, приходи ко мне домой, все обсудим. Я, 02:42 Хорошо, приду.       Кажется, сердце ненадолго остановилось. Они снова будут одни, да еще и в его квартире, да еще и говорить об их отношениях… Стало немного не по себе, эмоции начали переполнять, и сдерживать их было уже невыносимо.       Несмотря на эмоциональную подкованность и неплохую выдержку, Елизавета иногда взрывалась, как воздушный шарик, когда в нём становится слишком много воздуха. Сейчас был тот самый момент, когда приходилось закрывать лицо подушкой, чтобы ничего не было слышно, чтобы никто ничего не заподозрил. Она тихо всхлипывала, избавляясь от накопившегося, сжимая уголки подушки в кулаках и прижимая колени к груди. Было больно, тяжело, но стоило все выплеснуть сейчас, чтобы этого не произошло тогда, когда рядом будет Александр Сергеевич. Он, конечно, мог бы поддержать, но плакать перед ним совсем не хотелось, не для этого она туда пойдет.       Через несколько минут все прошло. Наступили усталость, опустошение и истощение, поэтому удалось уснуть.       Почему-то страшно было постучать в дверь. Елизавета пришла, как и договаривались, но уже несколько минут не могла просто постучать. Странное ощущение, когда ты невыносимо чего-то хочешь, но настолько же боишься, поэтому борьба твоих внутренних миров просто сводит с ума. Закрыв глаза, Елизавета наконец сделала это. Через секунду захотелось убежать, закричать или залезть в какую-нибудь большую коробку, чтобы никто не увидел. За дверью послышались шаги, но стук сердца с легкостью заглушил этот звук. Дверь открылась. На пороге показался постоянно улыбающийся Александр Сергеевич.       — Привет, Лиза, заходи, — произнес он, посторонившись.       — Здрасьте. — Кажется, она улыбнулась слишком натянуто.       — Раздевайся, проходи туда. — Он закрыл дверь и куда-то ушел. — Не хочешь немного выпить?       — Эм… если только немного, — смущенно ответила Елизавета, немного зависнув от такого неожиданного вопроса.       Александр Сергеевич, как вам не стыдно, спаиваете учеников.       Она сняла обувь, куртку, оставила рюкзак, который всегда носила с собой, в прихожей и взяла только телефон, а затем прошла туда, куда указал Александр Сергеевич. Это оказалась небольшая уютная гостиная, которую окрасили последние лучи почти зашедшего солнца, сделав обстановку довольно романтичной. Елизавета не стала ничего осматривать, а просто села на диван, сложив руки на груди, и начала копаться в своем телефоне. Она часто так делала, когда ощущала себя не в своей тарелке, и сейчас был тот самый момент.       Совсем скоро вернулся Александр Сергеевич, держа в руках два винных бокала и, собственно, бутылку вина. От удивления Елизавета выкинула брови, но не смогла ничего сказать. Она только заметила, что одет он был по-привычному официально: брюки и рубашка, но только без галстука и пиджака. Кажется, он и правда никогда не переодевается и спит в костюме.       — Почему ты так напряжена? — улыбнулся он, ногой подкатив к дивану журнальный столик и поставив на него бокалы и бутылку.       — Не знаю. — И это была правда.       Елизавета начала скучать по тому времени, когда Александр Сергеевич обращался к ней на «вы» как к ученице, тогда она чувствовала себя более уверенно, а не как загнанный в угол клетки зверек.       — Ты же хотела поговорить. Да и скрывать уже нечего, — спокойно ответил он, наливая им обоим по полбокала, а затем присел рядом.       — Хотела, — вздохнув, Елизавета отвела взгляд. — Я уже и не знаю, о чем говорить, если честно. — Она смущенно улыбнулась.       — Выпей.       Александр Сергеевич протянул ей бокал и чуть развернулся телом, чтобы оказаться прямо напротив. Елизавета села так же и приняла бокал из его руки, случайно коснувшись пальцем. После признания в чувствах было неловко даже смотреть на него, хотя ему, кажется, нравилось издеваться над своей ученицей, потому что смотрел он, не отрываясь. Как хищник, он следил за каждым движением и, кажется, наслаждался этим, отчего ей становилось не по себе. Они легонько коснулись бокалами. Раздавшийся звук будто разбудил, и Елизавета наконец осознала до конца, что она уже здесь и пути назад нет, поэтому уже спокойней отнеслась ко всему происходящему: так же проследила за движениями, а затем сама сделала небольшой глоток алого напитка.       — О, кстати, совсем забыл, — вдруг начал Александр Сергеевич. Он поднялся с места и снова куда-то ушел, а затем быстро вернулся, держа в руках небольшую книгу. — Я же тебе подарок привез.       «Ну что же ты опять творишь?» — пронеслось в голове.       — Ну зачем? — вырвалось вместо этого.       — Просто случайно заметил, подумал, что будет полезно.       Александр Сергеевич снова сел рядом и вручил Елизавете книгу-пособие по физике, в которой было много интересного и действительно полезного, что может помочь и в экзаменах.       — Ого, спасибо, — проговорила Елизавета, листая учебник и задерживая внимание на чертежах.       — Да не за что. Это малая часть того, что я могу сделать, — ответил он и сделал глоток из бокала.       — Вы уже много для меня сделали, — серьезно начала она. — Я правда очень благодарна за все, и я влюбляюсь все больше и больше, и я не знаю, как вас отблагодарить.       — Для начала перестань обращаться ко мне на «вы» в неформальной обстановке, — улыбнулся он и снова отпил вина. — А вообще, если у тебя получится поступить на астрономический, то это будет лучшей благодарностью.       — Это уже сложнее, — она так же улыбнулась в ответ и сделала глоток.       Кажется, вино уже подействовало, потому что Елизавета больше не чувствовала той скованности и неловкости. Было легче.       Александр Сергеевич налил вина в свой уже опустевший бокал и вернулся в ту же позу, в которой Елизавете было удобнее рассматривать его глаза. Она уже который раз пыталась понять, какого они цвета, а сейчас еще и освещение немного сбивало с толку.       — Хамелеоны. Как и твои, — улыбнулся он, потому что понял, на что так заинтересованно смотрит Елизавета. — Тоже немного голубые, немного зеленые и слегка карие у зрачка. Но у тебя ярче.       — Все равно красивые.       — Наверное.       Захотелось его поцеловать; Елизавета бросила взгляд на его губы, но затем отвела, надеясь, что он ничего не заметил. Она все еще не могла ничего сказать из того, что хотела. А он и не торопил, из-за чего повисло неловкое молчание, разбавляемое общим дыханием.       — Лиза.       — М?       — Тебя не смущает разница в возрасте?       «Боже, он все-таки начал об этом говорить».       — Ну вам же не пятьдесят, — улыбнулась она и посмотрела на него, заметив по взгляду, что ляпнула не то. — Тебе, да, — поправила она себя.       — Ну уже и не двадцать пять.       Александр Сергеевич налил себе вина уже третий раз. Кажется, кто-то любит выпить.       — Это неважно. Какая разница, сколько человеку лет, если он сам по себе хороший?       — Ты считаешь меня хорошим человеком?       — С плохими не пьют вино.       Алкоголь всегда действовал на Елизавету как некое успокоительное, которое еще и неплохо развязывало язык.       — А вдруг я тебя хочу напоить? — коварно улыбнулся Александр Сергеевич и сократил расстояние между ними.       — Мне стоит вызвать полицию? — подозрительно сощурившись, спросила Елизавета, даже не думая отступать.       — Совсем нет.       Александр Сергеевич коснулся руки Елизаветы, в которой та держала бокал, взяв его у нее и отставив на столик, стараясь не разрывать зрительный контакт. Затем этой же рукой он огладил ее нежную скулу, чувствуя то, чего не чувствовал уже давно. Будучи «женатым» на работе, он и забыл, каково это — ощущать легкое покалывание в груди, когда ты находишься рядом с дорогим тебе человеком, когда касаешься его и получаешь волну ответных эмоций. Елизавета была совсем юна, но ее ум все компенсировал, поэтому Александр Сергеевич не чувствовал той пропасти, которая обычно бывает между людьми разных поколений. Она была начитана, во многом заинтересована, могла поддержать любую тему от «какая сегодня хорошая погода» до «какая была интересная книга Стивена Хокинга». В таких людях любят действительно душу. А когда полюбил внутренний мир, все остальное кажется такой мелочью.       Елизавета пылала. Было довольно сложно контролировать себя, когда вот он, совсем близко, человек, который не безразличен тебе очень давно. Она первая подалась навстречу и наконец коснулась желанных губ, сразу же получая ответ. Она исследовала, пробовала, хотела запомнить этот немного горьковатый поцелуй, который в этот раз был уже более ожидаем. Ее пальцы сразу же стиснули тонкую ткань мужской рубашки, насквозь пропитавшейся одеколоном, который хотелось запомнить не меньше. Она кусала его губы, как когда-то представляла себе в одиноких фантазиях, брала все, что он давал ей в ответ. Она не могла им напиться, целуя все слаще, трогая его лицо и шею.       Она знала, на что идет.       И она была готова.       Если бы не одно маленькое «но». Тянущее возбуждение разлилось внизу живота, поэтому Елизавета отстранилась, пытаясь отдышаться и привести свое состояние в порядок. Она уперлась лбом в плечо Александра Сергеевича, понимая, насколько быстро она сорвалась.       — Все нормально? — немного обеспокоенно поинтересовался он.       — Надеюсь, что да. Я просто не готова… — она вздохнула, — ко всему.       — О чем ты? — Он нахмурился и усадил Елизавету напротив себя, аккуратно взяв её за плечи, но не убрав руки. — Я не стану делать того, чего ты не захочешь.       Было немного страшно, поэтому в эти слова очень хотелось верить. Почему-то Елизавета всегда слепо верила каждому его слову.       — Лиза, я все понимаю. И понимаю твое смущение, — говорил Александр Сергеевич, смотря ей в глаза, — но я не буду просить чего-то только потому, что я взрослый мужчина.       Она закрыла лицо ладонями, стыдясь своей детской глупости; Александр Сергеевич только прижал ее к своей груди и зарылся пальцами в ее алых волосах с отросшими темно-русыми корнями; ему нравилось так делать. Он крепко обнимал ее, будто стараясь оградить от всего мира.       — Хочешь узнать, как прошла моя поездка? — спросил он.       Елизавета только угукнула.