«Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно. Ты сам пожелал, чтобы я тебя приручил.» Антуан де Сент-Экзюпери
Вновь удушающий запах спёртости вперемешку с древесной гнилью. Ледяная вода раз за разом травмирует мягкую кожу, а мёртвая душа больше не распускает внутри себя бутоны дивных маргариток. Теперь же через дрожащее тело болезненно прорываются стебли жёлтых хризантем, храня в себе всю горечь отвергнутой любви. — Остудись, падшая, — замогильным голосом молвит Беван, выливая третье ведро воды на девушку. Лайла кусает губы до крови, судорожно прижимая руки к груди. Она сдержанно молчит, полностью принимая гнусную вину. Была предупреждена, но не последовала за советами остерегаться порочных улиц Ривердэйла. Её ошибка, её досадный промах и только ей придётся расплачиваться за непростительные оплошности. — Ты ещё не забыла, какие раны может оставлять плеть? — усмехается парень, напоминая Лайле о её давнем наказании. — Но это я оставлю нашему отцу. Она не поднимает безжизненные глаза. Внутри образуется беззвучная пустота, из-за чего сказанные кузеном слова словно растворяются в воздухе. Ни мыслей, ни чувств, и каждая частичка души и тела леденеет. — Молись и благодари Бога, что ты… до сих пор с нами, — Бевану запрещено говорить лишнее, однако он позволяет себе некоторую дерзость и всё же сообщает горестную новость Оллфорд раньше времени. — Теперь ты будешь учиться в церкви под надзором Виктора. Парень отшвыривает ржавое ведро в сторону и расплывается в циничной улыбке. Беван покидает Лайлу, а она тем временем, измученная и обнажённая, забивается в угол. Девушка и в самом деле считает, что лучше бы сидела дома, ни с кем не общалась и не лезла бы в семейную липкую паутину. Оллфорд понятия не имеет который час просиживает в промозглом подвале. Соседями становятся голодные и грязные крысы, в глазах которых сочувствия больше, чем в глазах родственников. Ей всё равно на обозлённого дядю и на его воспитательные методы в виде жестокой порки плетью, ведь всё, о чём она думает, — это Иви. Лайле беспокойно за состояние близкой подруги и за здоровье её ребёнка. Но страшнее может быть то, что Нильсон ринется в бой, чтобы спасти Оллфорд. Но она уже не спасёт. О Свит Пи сокрушённо вспоминать, но больше не хочется. Он и так слишком глубоко закрадывается в сокровенное и метко плюёт в самые нежные места. Вероятно, именно Свит Пи и есть тот знаменитый и устрашающий Змей-искуситель, который соблазняет невинную Еву. «Но какой смысл был в этих поцелуях?», — мелькает отравляющая мысль в помутневшем рассудке. Дядя приходит через пару минут. Он тянется к старым деревянным полкам и достаёт кожаную плеть. Одаривает девушку презрительным взглядом, но не собирается бить. — Где ты пропадала? — делает пару шагов к ней, но Лайла не произносит и слова. — Где ты была?! — срывается на крик седой мужчина, сильно хватая за подбородок и притягивая к себе. Оллфорд обессиленно пищит от принесённой боли. — Я провинилась, простите, — страх резко увеличивается, стоит Виктору лишний раз перевести взгляд на её интимные участки кожи. Лайла готова к насилию, но бесчеловечна та кара, которая когда-то постигает Луизу. — Поворачивайся, — приказывает он, сжимая огрубевшими пальцами орудие. Лайла слушается и становится лицом к стене. Первый, полный ненависти, удар не ломает её. Далее Виктор со всей силы бьёт по икрам, чего Оллфорд совсем не ожидает. Она сгибается, а кожа неистово горит беспощадным огнём. — Теперь ты будешь учиться в церкви, а я буду всё контролировать, — мужчина избивает плетью её плечи. Далее вновь терзает спину, и вдруг Лайла начинает чувствовать, как горячая кровь течёт по ягодицам. Виктор разворачивает её к себе и даёт оглушительную пощёчину, из-за чего девушка вновь истошно вскрикивает, а глаза наполняются горькими слезами. — Малолетняя шлюха, будешь знать, как сбегать из дома, — ремённая плётка бьёт по впалому животу. Затем его ладони тянутся к грудям, а пальцы зверски сжимают соски. — Нечестивая. Грязная, — шипит он. Он вновь наносит хлёсткий удар плёткой по женским округлостям, а далее в очередной раз одаривает пощёчинами. Плеть то и дело порхает в воздухе, и из полученных травм капает алая кровь. Ни надрывные возгласы, ни беспомощные слёзы не вытащат из домашнего ада. Когда Лайла остаётся совсем без сил и безвольно падает на пол, Виктор останавливается. Мужчина переводит дыхание, плюёт в неё зловонной слюней и бросает плеть на пол. Последнее, что девушка видит перед тем, как Виктор уйдёт, — это возбуждённый под стихарём половой орган.***
Иви приходит в себя спустя сутки, так как операция была действительно сложной. Врачи несколько часов борются за две жизни, и в итоге всё проходит благополучно. Нильсон пугается, видя перед собой сидящего на кресле Свит Пи. — Наконец-то, — на его лице на пару секунд задерживается улыбка. Вовремя приходит молодая доктор и медсестра, держа в руках поднос с овсяной кашей и стаканом бананового сока. — Отлично, Вы проснулись, — говорит врач, а медсестра ставит еду перед девушкой. — Как себя чувствуете? — В порядке, — Иви облизывает пересохшие губы. — Как мой… — косится в сторону Свит Пи, но знает, что он далеко не глупый и самый уже давно всё понимает, — ребёнок? — Угроза выкидыша первой степени, — полная женщина качает головой. — У Вас девятая неделя, такое бывает на ранних сроках. Но Ваш ребёнок в безопасности, не переживайте. — Хорошо… — она вымученно улыбается и ощущает, как в носу немного щипет от испытанных эмоций. — Физиологических проблем мы не нашли, с маткой всё нормально. Эндокринных и инфекционных заболеваний, к счастью, выявить не удалось. Однако, милая моя, береги нервы и брось курить — в следующий раз твой малыш точно умрёт. — Я поняла, спасибо, — Нильсон делает пару глотков из стакана. — Мы выписали натуральные успокоительные, спазмолитики, позволяющие снять тонус матки и, конечно же, витамины для укрепления здоровья. Прошу, не пренебрегай этим, если ребёнок для тебя дорог, — предупреждает женщина, а далее глядит на Свит Пи. — А вы, уважаемый папа, проследите. — Боже помилуй, — внезапно вылетает из губ Нильсон. — Не он отец моего ребёнка, хвала небесам. Хотя и тот не лучше. — Простите, я… — смущённо мнётся доктор, — пожалуй пойду. Они покидает палату, а Свит Пи раздражённо фыркает. — К чему столь предвзятое отношение? Этот кто-то вообще знает, что ты беременна? — Нет, ему и не нужно. У меня свои планы, и этого человека в них нет, — она не будет посвящать его в амурные дела с Фэнгсом, ведь знать им двоим ни к чему. Нильсон не уверена в Фогарти на все сто процентов, поэтому молчание — лучший вариант, хоть и неразумный. — Как знаешь, — соглашается Свит Пи, но продолжает невольно размышлять, кто же смог обуздать такую дикую кошку, как Иви. — Где Лайла? — вдруг говорит она, поедая кашу. — Она же вроде была со мной… разве нет? Лицо Свит Пи приобретает некоторую серьёзность, а глаза стыдливо опускаются вниз при вспоминании того неприятного момента с Джози. — Не видел, — коротко бросает он. Нильсон подзывает медсестру и спрашивает про вчерашнюю вместе с ней прибывшую девушку. Женщина отвечает, что та отправилась подышать воздухом, но так и не вернулась. А Нильсон тем временем добирается до самых страшных догадок. — Твою мать, — она закрывает лицо руками. — Нет-нет, этого быть не может. Они же не могли найти её, верно? Иви старается взять себя в руки, ведь переживания сейчас не к месту. — Она бы была здесь, Свит Пи. — Что ты хочешь этим сказать? — Слушай, — Нильсон упорно всматривается в лицо друга. — Я хочу попросить об услуге. Меня из больницы-то не выпустят, а ты… не смог бы найти её? Очень беспокоюсь, знаешь ли. — Почему просишь именно меня? — он сжимает кулаки, тяжело вздыхая. Девушка непонимающе сводит брови к переносице. — Между вами разве ничего нет? — далее её озадаченный взгляд превращается в осуждающий. — Я просила тебя не лезть к ней, если она ничего для тебя не значит. Но вместо этого целуешь её, а потом якшаешься с Джози. Змеи не поступают так подло по отношению к своим. Зла Лайла тебе никогда не желала. — Иви, — ему не хочется продолжать этот разговор, так как червячок позора всё же начинает пожирать сердце. — Я не знаю. — А я знаю, — она не постесняется озвучить это вслух. — Котёнок привязалась к тебе. И для неё это удар. Говорю в последний раз: если Лайла никто для тебя — просто отпусти и оставь её в покое. Можешь смело хлопнуть дверью палаты. Но если нет, то отыщи, пока она не попалась этой чокнутой семейке. Свит Пи встаёт с кресла и выходит из палаты. Иви еле сдерживает беззвучные слёзы. Парень задерживается возле больницы и поднимает утомлённый взгляд к небу. Он наконец признаёт, что безответственное поведение вызвано обыкновенным страхом. Его пугает та чистота и непорочность, живущая возле старой церкви. Пальцы в грязи, и он не достоин касаться светлого. Но велико желание отдавать чуждую любовь, испытывать нечто новое, но стабильное, в отличие от чувств к Джози. Их, на самом деле, и вовсе нет. Красивое лицо, красивое тело, но почему-то именно девичья жалость над раненой птицей зарывается в пучину тёмной души. То лиловое платье, подчёркивающее достоинства; волнистые волосы и застенчивая улыбка дурманят голову. Но то, что убивает и возрождает раз за разом — это постоянно грустные, но пронизывающие глаза цвета весны и осени. На следующий день Свит Пи тщательно высматривает Оллфорд в школе. Часто бродит по буфету, двору и даже кабинетам, что даёт Фэнгсу повод для беспокойства. — Чувак, — обращается к нему Фогарти. — Что с тобой? — Лайлу ищу, — честно признаётся он. — Какой смысл? — парень садится рядом на скамейку, стоящую возле медицинского кабинета. — О чём ты? — Свит Пи поджимает губы. — Не слышал? — усмехается. — Она с нами больше не учится, в церковную школу теперь ходит, но это не точно. — Твою мать, ты раньше сказать не мог? — он вскакивает с места, как ошпаренный. — Так я думал, что ты в курсе, — Фэнгс поражается реакции друга. — Значит я прав… девчонка изменила тебя, а ты даже этого не заметил. — Не неси чушь, — отнекивается Змей. — Никто меня не изменял. — Думаешь, не заметно? Ты пялишься на неё, похолодел к Кошечке и часто намекаешь посетить Иви. Точнее Лайлу, которая с ней живёт. Втюрился, однозначно, — он вальяжно закидывает ногу на ногу и кладёт руку на спинку скамейки. — Иви в больнице, лучше бы её навестил, а не языком трепал, — на лице Свит Пи выступают желваки, а под кожей словно кипит лава. — Что? — его глаза расширяются. — Что с ней? — взволнованно и с дрожью в голосе спрашивает он, но Змей отворачивается и торопливо покидает парня. Свит Пи спешит к единственной католической церкви в городе, но переступает через принципы и снимает кожаную куртку, ведь наверняка Южного Змея выставят за порог за такой внешний вид. А ему необходимо её увидеть. Скромная, окрашенная в неприятно белый цвет, церквушка мирно стоит на окраине города. Парень оставляет неподалёку байк, а уверенность куда-то испаряется. Он подходит ближе и пристально рассматривает уходящих и приходящих людей. Свит Пи направляется внутрь, сталкиваясь с маленьким и худеньким парнишкой, чьё лицо осыпано крупными веснушками. Он добродушно улыбается, а Змей, судя по одежде, догадывается, что это тот, кто служит при церкви или хотя бы учится в ней. — Ты знаком с Лайлой Оллфорд? — напрямую интересуется он, скрещивая руки на груди. — О, да! Да! — восклицает рыжий юноша, — Хорошая девочка, молчит, но мне говорит многое. — Не понимаю тебя, — парень испытывает странное ощущение, находясь рядом с такой личностью. — Я почти как проповедник. За ширмой, не чувствуя на себе чужой взор, легче исповедоваться. Много душ мне удалось услышать, но я пока только учусь, друг мой. — Что она говорит? Где я могу найти её? — Змей осматривает плохо освещённое помещение, а к горлу подкатывает ком из-за мерзкого запаха ладана. — Обезличена, смущена, — как завороженный молвит он. — Она не знает. Она думает, что дело в ней… — Как мне с ней встретиться? — повышает тон Свит Пи, нетерпеливо топая ногой, ведь выслушивать чушь уже порядком надоедает. — У тебя буйное сердце. Видимо, ты именно тот, про кого она мне всегда говорит. На душе гадко. Парень нервно проглатывает слюну, стараясь не смотреть в слегка безумные глаза молодого человека. — Милая Лайла поёт в хоре. Приходи на утреннюю молитву в среду, — его рука с выступающими венами заботливо касается плеча Змея. — Мы рады видеть каждого. Свит Пи не может дождаться среды. Тело колотит, а мозг готов взорваться, из-за чего он срывается на каждого, кто скажет хоть слово в его сторону. Когда долгожданный день наступает, парень посещает церковь и искренне удивляется тому, что может находиться здесь, не привлекая чужое внимание. Люди в этом месте пугают. Они подобны пластилиновым куклам с пустыми глазами, а служители совсем замученные со впалыми щеками. После раздражающих и утомительных речей, выходят девушки. В толпе блёклых он замечает Лайлу. Она забывает слова, не веря собственным глазам. Сердце бешено колотится в груди, но девушка всеми силами старается не смотреть в сторону непрошеного гостя. Лайла смущена и обезличена. Стыдно обнажать сердце перед теми, кто пачкает его своими руками. Превращаться в тень входит в привычку, но невозможно вычистить загаженную душу. Когда они заканчивают петь, Оллфорд спешит скрыться, но не успевает. Когда она оказывается вдали от посторонних взоров, некто нежеланный хватает за руку и принуждает остановиться. Парень разворачивает к себе и с ужасом на лице осматривает её повреждённую кожу. — Что это? — проводит пальцами по щеке. — Кто это сделал? — Уходи, — нет желания даже ненадолго взглянуть на него. — Тебе нельзя здесь быть. — Это тот псих сделал? — голос становится твёрже. С уст не исходит и звука. Вопросы в церкви не задают, но каждый замечает безобразные синяки, а жалобы на уважаемого диакона только усугубят её положение. — С Иви всё нормально? — единственное, что жаждет спросить девушка. — Да, — резко отвечает Свит Пи, не отпуская её руку. — С ребёнком тоже. — Тогда уходи, — хоть от этой новости чуточку становится легче. — Я пришёл за тобой, — стоит на своём Змей. — Я… больше не с Джози. Мы прекратили эту бессмысленную игру. И… прости меня, Лайла. Её выражение лица равнодушно, а во взгляде нет привычного тепла. Девушка внезапным движением отталкивает от себя сильную руку Змея, спокойным и бесцветным голосом произнося: — Ты разве ещё не понял, Свит Пи? Я не достойна твоей любви. А ты… не достоин моей.