Hidden twin

Тэхен смотрит вперед и видит перед собой своего заклятого врага и бывшего парня в одном флаконе. Минхек. Это он подвергнул Чонгука страшным мучениям. Это он издевался над ним с самого раннего детства. Это он превратил жизнь его мальчика в кошмар. И он сейчас стоит здесь, на пороге его квартиры, хотя должен быть в тюрьме. Приговор обещали вынести завтра. Прежде чем оцепеневший от удивления Ким успевает сделать хоть что-то, Минхек вваливается в его квартиру, без всяких представлений о каких-то там глупых приличиях. Чон мгновенно хватает Тэхена за горло, пригвождает к стене. Парень больно ударяется головой о твердую стенку, чувствуя, как пульсирует затылок, но еще чувствует, как глаза наливаются кровью, хочется исполосовать эту наглую рожу, проделать сперва все то же самое, что он проделал с Чонгуком, а потом убить, как Юнги. Но Тэхен только пытается сделать вдох, потому что кислорода становится все меньше и меньше с каждой секундой, а Минхек, кажется, стал еще сильнее, чем был.  — Мне стоило таких усилий прийти сюда сегодня, — прошипел Минхек, снова ударяя парня головой о стену. — Я вышел всего на один день, напряг все свои связи и вышел, за день до суда, но я воспользуюсь этим днем на полную катушку, я тебе обещаю. Чон смотрит с яростью, потому что не смог до конца завершить начатое и убить брата, и он теперь счастливо живет с его бывшим парнем.  — Я не убью сегодня ни тебя, ни братишку, не хочу угодить на еще более долгий срок в тюрьму, но я сломаю что-то куда более ценное для тебя, чем твоя жалкая жизнь. Я разрушу вас. Обоих. Сломаю. Сломаю вас, вместе, понимаешь? Одно сердечко расколется на две половинки. А потом - потом, когда я выйду, я обещаю тебе вас добить, тогда-то я отыграюсь на каждом так, как люблю. Минхек снова бьет об стену, и Тэхен скулит. Ему кажется, что по затылку уже стекает кровь, но на деле раны нет: только боль.  — Гук-и должен прийти минут через десять, а то и меньше, верно? Давай устроим ему незабываемое шоу. И Минхек отстраняется, всего на одно мгновенье, смотрит в глаза, поблескивая яростью и жестокостью в собственных, а потом резко и неожиданно, с жадностью начинает целовать. Тэхен, ожидавший чего, черт возьми, угодно, но только не этого, сперва зависает и не двигается с пару секунд, но потом до него доходит, что делает Минхек, и начинает мотать головой и отбиваться. Минхек хочет сломать их. Вместе. Их отношения. Тэхен мычит, пока грязные чужие губы целуют, напористо, без капли хотя бы притворной нежности. Ким чувствует себя оплеванным в этот момент. Минхек хватает его за руки и тащит за собой, прямо к Тэхену в спальню: он знает, где она находится, они вместе раскачивали эту кровать каких-то жалких несколько недель назад, и за это Ким себя ненавидит. Он кусает Минхека, чтобы тот отстранился, но последний лишь в разы сильнее кусает в ответ, вызывая вымученный стон. Минхек кидает парня на кровать и внезапно тянется куда-то, к свои джинсам. Тэхен думает, что вот он, шанс сбежать и позвонить в полицию, но внезапно его рук касается что-то холодное и твердое. Он смотрит на Чона округленными глазами. Наручники.  — Ты, сволочь, я тебя ненавижу, сними немедленно эту дрянь, я тебя просто прикончу, — Тэхен пытается плеваться ядом, брыкаясь, но сверху на него опускается тяжелая тушка, опять приближается к его губам, и теперь оказываемое сопротивление в пару-тройку раз слабее: руки в наручниках, почти лишены подвижности. Минхек целует, хотя скорее кусает на укусы Тэхена в ответ, держит его за горло, вынуждая держать голову более-менее прямо, начинает стаскивать с него футболку, но, поняв, что наручники мешают, не церемонится и разрывает легко поддающуюся грубым рукам ткань. Начинает кусаться, оставляя полукружия зубов на груди, но так Тэхен кричит, а это может разрушить картину, и поэтому он снова возвращается к его вспухшим и покрасневшим губам. Выглядит максимально правдоподобно: Ким лежит перед своим бывшим парнем в одних домашних шортах, которые движениями ловких рук уже сползают вниз, оголяя самое сокровенное, и вдобавок ко всему он еще и целуется (не важно, что разъяренно кусается) все с тем же своим бывшим. Что тут можно подумать? Тэхен дергает ногами, пытаясь скинуть с себя эту тварь, которая уже отметила его своими грязными зубами и облапала такими же грязными, противными руками, коснулась ужасным языком. Киму безумно противно, он морщится, сопротивляясь, и молится, лишь бы его Чонгука что-то задержало, лишь бы он не увидел этого ужаса. Он ведь совсем хрупкий, он ничего не поймет, он испугается, он подумает об обмане, убежит, потому что ни от кого еще в этой жизни не получал только правду, всегда натыкался на сплошной обман и ложь, на мучения и боль, которую приносили самые родные и близкие люди. Тэхен надеется, что сможет справиться с сидящим сверху монстром, когда дверь комнаты резко открывается, и туда входит Чонгук. Минхек кусает парня за губу особенно сильно, чтобы вырвать из его горла правдоподобный стон. Тэхен краем глаза видит застывшего в дверном проеме парня и мотает головой, мычит что-то. Минхек наконец отстраняется, но Чонгук уже исчез. Ким услышал как хлопнула входная дверь. Он не может поверить в реальность только что произошедшего. У Тэхена дрожат губы, одинокая слеза пробегается по щеке, пытаясь каплей влаги смыть море грязи. Ким размахивается и бьет отстранившегося теперь Минхека ногой в грудь, рыча:  — Выпусти меня сейчас же! Минхек, пошатнувшийся и даже едва не упавший с кровати, усмехается. Что же Тэхен не мог так ударить всего минутой ранее, когда это было так нужно? Но он все-таки достает из кармана ключ от наручников и кидает его на кровать.  — Выберешься сам, а мне пора идти, — Тэхену хочется побежать за ним, поймать и избить, но гораздо сильнее в нем желание сейчас догнать своего мальчика и все ему объяснить. Минхек же омерзительно улыбается и исчезает в дверном проеме, где минутой ранее стоял маленький Чонгук, пустеющими глазами глядя на обоих парней. В прихожей снова точно так же хлопнула дверь. Братья покинули эту квартиру неосознанно одинаково. Ким сейчас очень сильно хочет расплакаться, но сдерживается, пытаясь не терять самообладания. Дрожа всем телом и изворачиваясь, словно это поможет смыть с себя всю грязь от минхековых прикосновений, он ногой подцепляет ключи и, подкинув из ближе к своей голове, после зажимает в зубах, а спустя пару минут пыхтения и страданий освобождается от оков, потирая уже успевшие заболеть запястья. Тэхен спешно ищет в шкафу новую футболку и джинсы и переодевается. Успокоиться никак не получается. Все, о чем он думает, это мысли Чонгука после увиденного, и эти раздумья невольно (хотя на деле наверняка намеренно) делают слабым и беспомощным. Чонгук ведь с самого начала этих отношений так или иначе сравнивал себя с Минхеком, боялся в глубине души, что является лишь заменой своему брату, боялся, что Тэхен не может испытывать искренние чувства к такому, как он. Ким, конечно, всячески убеждавший парня в обратном, сейчас почувствовал, что все его действия, все то, что он так старательно, кирпичик за кирпичиком выстраивал, превратились в пепел, и не только они. Внутренний мир Чонгука, кажется, рассыпался, в одно-единственное короткое мгновение, а Тэхену безмерно жаль, ему так больно, словно осколки разбитого чонгукова сердца впились и в его собственное, и теперь он словно не существует, выпал из реальности, потерялся в пустоте, а Чонгука рядом нет, и он сейчас не покажет верный путь. Ким наконец-то одевается и выскакивает из квартиры. На улице он останавливается и беспомощно озирается по сторонам: Сеул необъятен, и искать здесь никому не знакомого парня не представляется, да и не является возможным. Но в голове проскальзывает фраза «незнакомого…», и Тэхен судорожно соображает, напрягая мозг. Его мальчик очень пугливый, он бы наверняка не пошел куда-то, где остался бы совсем один. Но кого он знает в этом большом городе? Есть один. Тэхен у него недавно был. Пак Чимин. Ким садится в машину, хлопает дверью и заводит автомобиль. Едет со скоростью света, пытаясь поскорее добраться до нужного дома.  — Чимин, я пришел к Чонгуку.  — Тэхен, пожалуйста, уходи, — Ким уже стоит перед открытой чиминовой дверью; Пак качает головой и пытается захлопнуть эту дверь, но Тэхен упрямо не позволяет это сделать, уже наполовину протискиваясь в квартиру.  — Чимин, — парень не собирается сдаваться совершенно точно. — Где…  — Чимин, кто пришел? Дверь одной из комнат за спиной Пака вдруг открывается, и из нее выходит Чонгук. Округлив удивленно и испуганно глаза при виде Тэхена, несомненно, тоже заметившего парня, он открыл рот и, оторопев на некоторое время, хотел захлопнуть дверь и запереться в помещении, однако Ким стремительно преодолевает расстояние до Чона и хватает его за руку. Запястье резко заполыхало, буквально загоревшись и заболев — послужило преградой и приняло на себя удар закрываемой двери. Тэхен зашипел, но не отпустил чонгукову руку, а сам Чонгук, в свою очередь, взволнованно ахнул и вышел в коридор, потому что страдания Кима все еще не могут оставлять равнодушным, и коснулся осторожно поврежденной руки.  — Боже, прости меня, пожалуйста, — Чонгук выглядит так, будто сейчас вот-вот расплачется, но, кажется, он совсем недавно плакал. Покрасневшее лицо и мокрые слипшиеся ресницы выдавали с головой. — Тебе очень больно? Чи… Чимин сейчас принесет лед. Ты ничего не… Тэхен подался вперед за долю секунды и заткнул парня поцелуем, обхватив руками, несмотря на боль, хрупкое, хрустальное тело и прижав к себе.  — Умоляю, выслушай меня, — произносит тихо он, когда чуть отдаляется, но неизменно смотрит в глаза. Чимин успевает ретироваться на свою кухню «за льдом», понимая, что он тут определенно третий лишний.  — Я.., — Тэхен начинает, но с первым же словом срывается на плач и опускается на пол. Следом за ним на колени садится и Чонгук, и парень прижимается лбом к его бедрам, давая волю слезам, потому что сдерживаться уже не представлялось возможным, а после пары минут, заплаканный, начинает осыпать поцелуями каждый кусочек любимого тела, поднимая голову и водя носом по щекам и изящной линии челюсти.  — Послушай, пожалуйста, — снова повторяет он, хотя Чонгук и без того не двигается с места; Тэхен заставляет себя прекратить истерику, потому его мальчик сейчас растерян и разбит, ему нужно срочно все рассказать. — Я все тебе объясню, только выслушай. Чонгук кивает, растерянно глядя на парня.  — Я был дома и ждал тебя, котенок, — Ким смотрит в глаза, нуждаясь в этой связи, и говорит громким шепотом, будто бы повествуя какую-то тайну. — В дверь позвонили, я думал, это ты, солнышко, но там Минхек… Он сказал, что с помощью каких-то связей выбрался на свободу на один день, чтобы… Он сказал, что не убьет ни тебя, ни меня, не станет увеличивать себе срок, но сказал, что разрушит и разлучит нас с тобой, котенок, он только для этого все делал, это все было только игрой, мой маленький… Ты же знаешь Минхека, силен как черт, он впечатал меня в стену, а после начал целовать, потащил спальню, заковал в наручники… Он специально сделал это, я клянусь тебе, что я с первой и до последней секунды не хотел этого. Минхек не может вынести того, как мы счастливы вместе с тобой, он надеялся на то, что мы расстанемся, что мы оба будем страдать… Котенок, я бы в жизни никогда не смог изменить тебе, я слишком сильно люблю тебя, я в тебе потерян.  — Я думал о том, что просто знаю не все.., — подал голос Чонгук, когда Тэхен закончил и теперь смотрел на него, ожидая хоть какой-то реакции. — Просто в тот момент было так больно… Я не смог думать ни о чем другом, мне просто хотелось спрятаться.  — Ты веришь мне, маленький? — Тэхен смотрит в глаза с неприкрытой надеждой. Чонгук за минуту вспоминает все, что происходило: и тэхеновы слова, и действия, и то, как он заботился о парне, когда тот был болезненно слаб, и то, как он светился счастьем, когда он был счастлив… Если честно, то он сомневался, сильно сомневался, когда только увидел брата рядом с Тэхен, на Тэхене, но теперь он не сомневается.  — Верю, — и Ким кидается на шею, обнимая, целуя, улыбаясь.  — Я люблю тебя.  — Я тоже люблю тебя, — Чонгук гладит парня по голове, ответно улыбаясь.  — Пойдем домой, котенок? — Тэхен приподнимается, решая, что не дело это — сидеть на коленях в чужом доме, и Чонгук встает следом. Ким целует в висок и приобнимает за талию.  — А как же твоя рука? — Чон обхватывает пальцами покрасневшее запястье и обеспокоенно разглядывает.  — Все нормально. Уже почти не болит, правда. Максимум синяк появится.  — Точно?  — Совершенно точно.  — Ну хорошо. Только… Я скажу Чимину, что мы уходим ладно? Тэхен кивает, после чего Чонгук исчезает за дверью кухни. Оттуда доносятся приглушенные раздраженные восклицания Пака вроде: «Все точно будет хорошо?», «Ты уверен, что он тебя не обидит?». Слов Чонгука не было слышно, но вскоре он вышел обратно в коридор, подходя к Тэхену.  — Идем?  — Идем. Парни вышли из квартиры, держась за руки. Тэхен с умилением, но в то же время не без доли волнения и стыда отметил то, как отчаянно и крепко Чонгук хватается за него, сжимая в ладони тэхеновы пальцы, будто бы боясь отпустить и потерять. Ким на этот жест сам усиливает хватку, пытаясь дать понять, что их отношения для него очень важны, что Чон для него очень важен, сильнее, чем что-угодно на этом свете. Открыв дверцу своей машины и усадив парня на переднее сиденье, Тэхен сам сел за руль и, не удержавшись, снова чмокнул Чонгука в губы, после чего завел автомобиль.  — Мы едем домой? — Чон спрашивает немного неуверенно.  — А ты еще куда-то хочешь, котенок? Чонгук кивает, но пока молчит. Шумно втягивает носом воздух и прикрывает глаза. Ким ждет ответа, и Чон наконец-то словно перерождается, оживает, пожимает плечами, а потом произносит тихо:  — Туда, где нет людей. Тэхен знает, что это за место. Они с Чонгуком о нем говорили. Он его туда отвезет. Мотор мурчит, и машина трогается с места. Парни будут на месте через каких-нибудь полчаса.

***

Машина тормозит у лесополосы неподалеку от Сеула. Чонгук однажды рассказывал Тэхену о том, что они с отцом останавливались здесь, и нашли маленькое озеро, со всех сторон окутанное деревьями и только едва выглядывающим из-за них. В тот день все вокруг было залито солнечным светом… Чонгук тогда, еще будучи совсем маленьким, назвал это место местом, где нет людей. Теперь же он почувствовал острое желание приехать сюда сейчас. На тэхеновой машине они съехали прямо к стене деревьев. Сейчас небо было серым, и солнца практически не было видно, однако Чонгуку все еще нравилось.  — Хочешь выйти? — Ким спрашивает, уже готовясь открыть свою дверь, но Чонгук мотает головой отрицательно.  — Вообще-то… Вообще-то я хочу кое-что еще.  — Что? — Тэхен вопросительно приподнимает одну бровь и готовится выполнить любую чонгукову просьбу. Но Чонгук вместо ответа медлит сперва, а потом наклоняется и хватается за маленький рычажок внизу тэхенова кресла: после нажатия на рычаг спинка сиденья опускается полностью, останавливаясь на уровне сидений кресел сзади. Парень проделывает то же самое и со своим креслом, а потом смотрит, как-то немного потерянно и опустошенно, затуманенными глазами взирая на ничего не понимающего Кима, и аккуратно перебирается к нему на колени. Тэхену, сильно удивившемуся, приходится почти полностью лечь, оперевшись только лишь на локти, потому что спинка опущена.  — Котенок, ты чего? Но Чонгук наклоняется и приникает губами к тэхеновым губам, целуя сперва совсем-совсем нежно, едва касаясь, но после все больше смелея, проникая язычком в рот и оглаживая изнутри щеки, посасывая кимов язык.  — Гук-и, я просто не смогу остановиться потом, — Тэхен боится навредить своему мальчику, потому что сейчас у него определенно сносит крышу: как же долго он мечтал об этом, сколько раз он застревал в ванной, представляя перед собой Чонгука.  — Не нужно, — Чонгук носом трется о мягкие щеки и спускается ниже, целует ключицы, проходясь язычком по все еще слегка заметным минхековым укусам, пытаясь смыть с парня всю эту грязь и искупать в любви, очистить своей любовью.  — Боже, Чонгук, — Тэхен практически рычит. У него уже стоит, а Чонгук еще пока даже не переходит границы того, чем парни уже занимались — только смотрит с появившимся и разгоревшимся еще сильнее во взгляде томным желанием, не опошленным, как бывает, а таким простодушным; Чонгук ведь все еще совсем неопытный, стеснительный мальчик, он просто очень хочет, и желание подчиняет его себе.  — Я тебя хочу, — признается Чонгук, не в силах оторваться от вкусно пахнущей тэхеновой шеи, которую хочется всю исцеловать и истерзать. Ему все это слишком в новинку, и он сейчас, на самом деле, всеми силами борется с жутким смущением.  — Я хочу почувствовать себя в тебе уже на протяжении нескольких недель, — Тэхен тоже решает признаться, чтобы не один Чон чувствовал себя неловко; его голос выдает с головой волнение и желание; Тэхен резко подминает парня под себя, заглядывает в его глаза и натыкается на удивление.  — Что? — Чонгук переспрашивает, чем заставляет недоумевать. — То есть… Ну… Минхек сказал, что ты… Ну, в общем, что тебе больше нравится снизу.  — Думаешь, такая зараза как Минхек позволит кому-то взять себя? — Тэхен посмеивается. — Мне гораздо больше нравится быть в активной позиции, только это секрет, не рассказывай никому, а особенно Минхеку, иначе у него глаза на лоб полезут. Чонгук посмеивается, а внутри вздыхает с облегчением.  — Но… Котенок, — Тэхен вдруг резко останавливается. — Тебе не больно? Не будет болеть? Еще вроде бы не так уж много времени прошло. Что, если что-нибудь случится? Ким кладет руку парню на живот, поглаживая. Он действительно переживает.  — Все в порядке, правда, — Чонгук кивает много-много раз. — У меня уже совсем ничего не болит, все как раньше.  — Точно?  — Абсолютно.  — Тогда хорошо, — Ким расплывается в улыбке. — Но если что-то будет не так, то сразу говори мне, солнышко. Чонгук кивает, тоже улыбаясь, и опять приникает к тэхеновым губам. Тот, прощупав почву и убедившись в том, что все теперь пройдет нормально, начинает активничать, потому что слишком сильно хотел, очень долго ждал и теперь сгорает от невероятного желания. Сам выцеловывает нежную шею, оставляет пару засосов, но пытается не оставлять много следов на прекрасном теле в первый раз. От мысли о первом разе становится нечеловечески грустно, но Чонгук не позволяет думать о плохом: он лежит сейчас, под Тэхеном, разгоряченный, с легким румянцем на щеках, смотрит с готовностью и желанием во взгляде и концентрирует все внимание на себе. Тэхен аккуратно стягивает с парня свитер и пробегается взглядом по его телу, покрывшемуся мурашками, потому что без одежды как-то резко прохладнее. Однако Кима в большей степени привлекает не это, а начинающие прорисовываться на прежде совсем плоском животе кубики. Тэхен вопросительно смотрит на парня, желая узнать, откуда появилось сие творение, а Чонгук улыбается и отвечает:  — Я решил, что мне надо привести себя в форму, и записался в спортзал.  — А мне, значит, ничего об этом не говорил?  — Сюрпри-и-из, — Чонгук смеется, снова притягивая к себе и целуя, игнорируя все сильнее сбивающееся дыхание.  — Мне будет неловко со своим животиком, — отшучивается Тэхен, на что Чонгук помогает ему снять футболку и накинутую сверху рубашку.  — Самый миленький и мягкий животик в мире, — Чонгук дотягивается губами до кимова живота и осыпает поцелуями, вспоминая, как он делал это, когда Чонгук еще мучился от боли. Вообще-то, тэхенов живот и вправду милый. Хоть Ким и комплексует и пытается как-то его убрать, Чонгук втайне надеется, что этого не произойдет. Такой Тэхен слишком по-приятному уютный. Ким приходит в странный, неописуемый восторг от вида полуобнаженного тела под собой. Кожа Чонгука мягкая, словно шелк, гладкая. Когда проводишь по ней руками, сначала по шее с пульсирующей веной на ней, потом ниже, по груди, задевая соски и ловя губами тихий всхлип, снова вниз, к животу, проскальзывая к еще не отброшенным в сторону джинсам, чувствуешь тепло и бархат изнуренного лаской тела. Тэхен тянется к ширинке чонгуковых джинсов и аккуратно расстегивает ее, а после стягивает, оголяя худые ноги, и осторожно сжимает в руке через ткань трусов полувставший член, поглаживая. Чонгук стонет негромко, разводит шире ноги, благо, размеры большой тэхеновой машины удачно позволяют. Ким не может прекратить целовать: он целует каждый сантиметр, кусается, потому что, вообще-то, обещал кусаться, но, конечно, не больно, тут же зализывая укусы, улыбаясь, глядя на оставленные метки. Стягивает белье и высвобождает уже налившийся кровью член с капелькой предэякулянта на головке. Смотрит, улыбаясь, на то, как Чонгук, все же поддавшись смущению, пытается спрятать свое лицо за ладонями и закрыться, и нависает сверху, аккуратно убирая руки от чонгукова лица, целуя. Алые и чуть припухшие губы теперь выглядят еще соблазнительнее, еще волшебнее, еще мягче и еще вкуснее. Тэхен вдруг понимает, что у него под рукой нет смазки, о чем, огорченный, спешит сообщить Чонгуку, однако тот зачем-то говорит заглянуть в его рюкзак. Ким пожимает плечами, но все же выполняет просьбу, а потом с удивлением на лице выуживает оттуда тюбик со смазкой и даже презервативы.  — Не смотри так, — Чонгук смущается и жутко краснеет. — Ты бы знал, как сильно я хотел… Тэхен смеется и опять целует, страстно, с напором, но не без привычной нежности. Ким, кажется, никогда не сможет перестать ласкать его мальчика, потому что он невероятно хрупкий и ранимый. Тэхен открывает тюбик и выливает на руки немного смазки, сперва грея теплом своих рук. Приставляет один палец к подрагивающему колечку мышц, когда Чонгук по инерции дергается.  — Ты… Ты ведь аккуратно?.. Его мальчик все еще помнит, что случилось. Тэхен на минуту забывает об уже испачканных в смазке руках, с которых полувязкая жидкость капает на сиденья, и тянется к Чонгуку, носом касаясь его щеки.  — Конечно, мой маленький, не бойся. Я не сделаю больно, обещаю. Только расслабься, хорошо? Чонгук кивает и откидывает голову, шумно втягивая воздух ртом, когда первый палец аккуратно проникает и оказывается внутри. Расслабляется, и — да, так на самом деле не больно, только легкий дискомфорт. Неприятнее становится, когда Тэхен вводит второй, поцелуями отвлекая и свободной рукой чуть сжимая вставшие чувствительные бусинки сосков, от чего Чонгук постанывает. Ким предельно аккуратен: ласкает изнутри, поглаживая упругие стеночки, разводя пальцы на манер ножниц. Наконец добавляет третий, от чего Чонгук морщится, но на вопрос, все ли в порядке, отвечает положительно. Тэхен, на самом деле, даже приятно удивляется, когда понимает, что Чонгук, несмотря на все, что было раньше, все еще невероятно узкий. Двигает тремя пальцами активнее, сгибая внутри, заставляя парня самого начать насаживаться, а потом касается чего-то такого внутри, от чего у Чонгука по телу пробегают мурашки рядом с электрическими разрядами. Он выгибает спину и стонет протяжно, насаживаясь сильнее и прося повторить. Тэхен посмеивается и снова касается пальцами несильно простаты, радуясь такой бурной, искренней реакции. Поцелуи осыпают хрустальным дождем все тело. Тэхен языком очерчивает каждую найденную родинку, прихватывает зубками кожу на шее, оставляя парочку засосов, потом поднимается выше, оставляя едва заметный след от укуса на хрящике уха, снова прижимается губами к чонгуковым истерзанным губам, чувствует, что растворяется и теряется в парне, хотя о чем тут говорить - он уже давно потерян, полностью отдан этим красивым, неземным глазам, где в каждом по целой бесконечной Вселенной, где как раз и взрываются звезды и где Солнце греет Землю, где в одном любимом, хрупком теле сосредоточился весь мир.  — Ты можешь… Войти, — шепчет Чонгук, теряясь в ощущениях и плавясь в умелых, нежных руках, сейчас оглаживающих его поясницу, живот, касающихся его члена и лениво-лениво проводящих кольцом из пальцев вверх-вниз, заставляя закусить губу и выпрашивать о большем. — Хе-е-ен. Тэхен впивается в пухлые, манящие, алые чонгуковы губы, чтобы отвлечь его от возможного дискомфорта, раскатывает по изнывающему члену презерватив и медленно, аккуратно входит, чувствуя, как его обволакивает приятный жар. Ласковые речи, льющиеся медом, чтобы успокоить и обратить внимание на себя, а не на неприятные ощущения внизу, руки на теле, поглаживают и еще сильнее распаляют. Оказавшись полностью в Чонгуке, парень ждет, пока его мальчик привыкнет к новым ощущениям, и только потом, по разрешению Чона, начинает медленно двигаться. Первый же пробный толчок — и Тэхен попадает по простате, сильнее надавливая на нее, от чего Чонгука практически подбрасывает на сиденьях и он закатывает глаза, пальцами обхватывая кимовы руки и впиваясь в их нежную кожу короткими ноготками.  — Двигайся, пожалуйста… Быстрее. Тэхен осторожно набирает темп, боясь причинить боль. Чонгук стонет все громче и громче, и каждый его чистый, хрустальный звон заставляет желать еще более оглушающих звуков: Тэхену кажется, что его уши получают оргазм вместе с ним. Руки Чонгука перемещаются с рук на спину Кима, когда тот наклоняется сильнее, совсем разгоняясь, заставляя обхватить свою поясницу ногами и кричать. Чонгука просто разрывает от ощущений, причем в самом что ни на есть приятном смысле этого слова. Он стонет высоко и красиво, вторя Тэхену, царапает парню спину, как настоящий котенок впиваясь короткими коготками. Рука Кима ложится на чонгуков член, начиная оглаживать головку, проводя по ней большим пальцем, скользя по дырочке уретры, в отличие от размашистых толчков мучительно медленно, заставляя парня хныкать и просить о большем, ну а как Тэхен может отказать своему мальчику, когда он так настойчиво просит? Парень срывается на безбашенно быстрый темп, полностью входя и выходя из растянутой дырочки, целует так, что воздуха совсем не хватает, и оба начинают задыхаться, но по-прежнему не могут оторваться друг от друга. В машине совсем жарко, и окна запотели. Тэхену хочется осуществить свое давнее желание, поэтому он выходит под разачарованно-удивленный возглас Чонгука, а после просит его повернуться к нему спиной, лицом к окну. Чонгук сперва не понимает, что Ким хочет, но после улыбается и разворачивается, касаясь щекой прохладного окна и чувствуя, как та становится влажной. Тэхен снова входит и снова заставляет кричать, потому что это как-то неожиданно иначе и, кажется, даже глубже; Чонгук сам тянется к своему члену, но Ким перехватывает его руки, налегая и пригвождая ладошки к стеклу, от чего там появляются следы, и снова со вкусом трахает, а еще мысленно поражается переменам в парне. На какое-то время маленький стеснительный мальчик потеснился и предоставил место горячему сексуальному парню, и Тэхену крышесносно сильно нравится их дуэт. Чонгук кончает со сладким именем Тэхена на устах, так и не притронувшись к себе и пачкая свой живот, дверь машины и сиденья; Ким изливается следом в презерватив, аккуратно выходя из дрожащего тела и кидая резинку куда-то на пол салона. Чонгук разворачивается и обессиленно валится на сиденья, полностью удовлетворенный. Никакая его прежняя фантазия не шла в сравнение с этой потрясающей реальностью. Тэхен тянется куда-то за салфетками и успешно находит их, после чего возвращается к тяжело дышащему Чонгуку, аккуратно вытирает следы спермы и кидает уже грязные салфетки куда-то вниз, на пол салона; Ким наконец ложится на спину и зовет Чонгука к себе: тот подползает и опускается рядом. На самом деле, лежать вдвоем тут очень тесно, но парни умещаются, несмотря на неудобства. Чон кладет свою голову к парню на грудь, а тот, тяжело и громко дыша, целует его в макушку и начинает перебирать взмокшие от пота волосы.  — Все в порядке? — подает голос он. — Ничего не болит?  — Ничего, только небольшой дискомфорт, но так бывает, ты сам знаешь, наверное. Ким кивает и, удовлетворенный ответом, прикрывает глаза. Он чувствует на себе влюбленный взгляд своего мальчика, а еще грудной клеткой ощущает его дыхание, потому что парни лежат сейчас практически друг на друге, кожа к коже, конечно, потные и усталые, но от этого становится даже как-то приятнее. Можно ли придумать что-то прекраснее?  — Возможно, тебе не понравится мое предложение, но я настойчиво предлагаю переночевать здесь, потому что я выжат как несколько лимонов, а завтра утром, грязные и потные, поехать домой и покушать наконец, по-человечески, потому что я еще и голоден, и я бы обязательно съездил сейчас куда-нибудь перекусить, но, как я уже говорил, я выжат как несколько лимонов. Как тебе предложение?  — Лучше и придумать нельзя, — Чонгук улыбается, поднимая голову, глядя совсем влюбленно, растворяясь в нежном взгляде глаз напротив, и нежно чмокает в губы. — Я тоже очень устал.  — Тогда нужно срочно спать. Меня просто вырубает, котенок, — Тэхен обнимает совсем крепко, желает спокойной ночи (и неважно, что ночь у них начинается в семь часов вечера) и засыпает с дремлющим Чонгуком на груди.

***

Утро встречает яркими лучиками наконец выглянувшего из-за туч солнца. Эти лучи пробегаются по заспанному лицу Чонгука, пробуждая. Он открывает глаза и сперва не понимает, где находится, но потом вспоминает все произошедшее вчера, довольно улыбается и тянется за своими трусами и джинсами, кинутыми где-то на полу. Однако Тэхен, приоткрывший один глаз, хватает его за руку и притягивает к себе, заставляя снова лечь в прежнее положение.  — Доброе утро, котенок, — шепчет он, вытягивая губы для нежного поцелуя.  — Доброе, — Чонгук, целуя парня в обе щеки, ласково отвечает.  — Куда это ты собрался?  — Не ты ли вчера говорил, что очень голоден, и хочешь покушать по-человечески? Если так, то надо собираться и выезжать, смотри, сколько мы проспали, солнце совсем высоко.  — Я могу потерпеть еще немножко.  — Зато я не могу, — и Тэхен смеется, наконец-то поднимаясь.  — Ну, если мой мальчик хочет кушать, то я просто не могу это проигнорировать. Едем, конечно, и поскорее. Парни, улыбаясь, одеваются, журя друг друга за помятую одежду. Тэхен переползает на водительское сиденье, поднимая спинку и зевая. Пытается пригладить волосы, смотрясь в зеркало заднего вида, но, поняв, что все попытки тщетны, прекращает. Смотрит на Чонгука, который сам не лучше, смеется, за что получает не очень больно по носу, ждет, пока его мальчик переберется на сиденье рядом, и трогается с места. Своими лучиками солнце играет на счастливых лицах.