Введение в хаос

В аудитории Истории Магии двенадцать двухместных парт, две доски, четыре окна (в каждом по пятнадцать желтых, двенадцать голубых, два красных и десять обычных стеклышек), девять балок под потолком, шестьсот восемь с половиной паркетных досок, а на столешнице парты, за которой сидели Симус и Дин, сорок три царапины. Двадцать четыре из них сделал сам Симус, играя в «классическую Грейнджер». — Профессор Бинс, не забудьте про домашнее задание! Двадцать пятая классическая фраза от Грейнджер. Сорок четвертая зарубка. Второе сломанное перо. Шесть голосов в одновременном длинном тяжелом вздохе. Одно тихое: «мать-моя-Моргана». Двадцатая классическая фраза от Уизли. Сорок пятую зарубку прочертило перо Дина на его стороне парты. Муха в пятьдесят девятый раз облетела помещение и в четырнадцатый попыталась сесть на нос Бинса, но опять растворилась в призрачном старикашке. — …от самих Основателей не осталось никаких записей, которые могли бы свидетельствовать… Симус зевнул в хрен знает какой раз. — Я больше не могу, мне нужно погулять, — шепнул Дин, отбрасывая синий фломастер, которым пытался рисовать то ли Амбридж, то ли гнома. — Но ты сегодня ни разу не выходил. Дай мне гордиться тобой, стань первым черным, который выживет до конца! Дин хмыкнул и протянул кулак, об который Симус стукнул своим собственным. — …слова одного из потомков Слизерина сообщают нам, что магическая защита, установленная Гриффиндором, не несла в себе ничего, кроме разрушительных… — А когда мы вообще успели перейти обратно к Основателям? — тихо спросил Симус, разглядывая свой пергамент, на котором за весь урок записал только половину от названия темы. — Были же на Первой Магической? — Кратко повторяем все, что должны знать, но на самом деле не знаем, — ответил Дин, закрывая ладонью рот, чтобы скрыть зевок. — Теперь уже мне нужно выйти погулять. Грейнджер зашипела на них. Симус зашипел в ответ (сама-то всю пару Поттеру в ухо что-то тараторила!) и начал выцарапывать сорок шестую зарубку. На сорок девятой у этого бесконечного уныния все-таки обнаружился конец. Они вскочили с мест со всей быстротой ирландских загонщиков, не успев толком попрятать вещи в рюкзаки и сумки. В коридоре Симус обнаружил, что большинство вещей в его руках принадлежат Дину. Не особенно церемонясь, он бросил все в свой рюкзак: Дин сам заберет потом. Или, как обычно, не заберет, но какая разница? — Вот кому, кому-у-у нужна История Магии? — спросил он вслух. — В том-то и дело, что никому, — вмешалась Патил. После ее слов Симус чихнул, и она продолжила: — Видишь, правду говорю! Ни в одной брошюре по выбору специальности нет Истории Магии. — Ага, — кивнула Браун. — Мы просмотрели вчера ради интереса. Даже там, где предполагается исследовательская околоисторическая деятельность, ни слова про Историю Магии, представляете? За их спинами послышалось хмыканье. Симус сделал пятидесятую зарубку в уме. — Даже если бы вы просто прочитали «Историю Хогвартса», то вынесли бы много полезного для себя, — сказала Грейнджер, прижимая учебник к груди. Выглядела она, как всегда, важной и довольной собой. Пятьдесят один. — Понимаешь, Гермиона, — вежливо начал Дин, — я честно пытался. Но мне было бы гораздо интереснее читать о том, как Годрик и Салазар были… ну, например, любовниками. А там какая-то скука о чистокровности и тому подобном. Вот даже Малфой каждый день говорит то же самое. Спасибо, очень приятно идентифицировать себя как грязнокровку. — Да-а, — протянула Патил. — Никакой драмы, в конфликтах ничего нового для нас, зато описанию архитектуры замка главы две дали. — Вот не надо, Парвати, это-то как раз интересно! Понимаешь, Хогвартс сочетает в себе элементы не только готической архитектуры, но также и романск… Тут Симус перебил Дина: — Благодаря тебе все уже и так знают, какие именно толчки строил Годрик и чем он вдохновлялся. — Толчки как раз строил Слизерин, хотя в ту эпоху, кажется, технология еще не была доступна… — Вот про историю канализации точно никому слушать не хочется, ну пожалуйста! Среди множества прекрасных качеств своего друга Симус особенно выделял спокойное отношение Дина к тотальному игнору его интересов, вроде того же искусства, кино или архитектуры. Но никогда, никогда, никогда не стоило спорить, перебивать, прерывать или игнорировать Дина в его речах о футболе. До сих пор целым удавалось уйти только Уизли, но только потому, что у него столько же дури, просто по части квиддича. — Проклятая лестница! — простонала Браун. Стоило им выйти в лестничный холл, ступени, которые не подавали никаких признаков жизни, переехали туда, где никто не смог бы по ним пройти. Двери за их спинами захлопнулись, Уизли подергал их, но безрезультатно. Группа застряла на каменном островке. — А в твоей «Истории Хогвартса» есть что-то про идиотские лестницы и двери, запирающие учеников где попало? — спросил Уизли. Пятьдесят два. — Серьезно, Рональд? Профессор Бинс рассказывал об этом несколько минут назад, чем ты слушал? Пятьдесят три. — Как обычно — я слушал тобою, — улыбнулся Уизли обворожительно-дебильно, специально делая голос мягче. Пятьдесят четыре. Насколько Симус успел узнать Грейнджер, с ней такое не прокатывало. Пятьдесят пять? — В общем, если бы вы слушали, то узнали бы, что это последствия защитных чар, которые наложили Основатели на замок. И профессор Бинс рассказал достаточно интересные детали сегодня. — Гермиона, правда, слушать Бинса больше двух минут — дар, который достался только тебе, — сказал Дин, явно пытаясь погасить конфликт. — Профессор Бинс мог бы раз и навсегда решить проблему бессонницы во всем мире, — неожиданно подал голос Лонгботтом. — Да, он как самое невкусное в мире какао перед сном, — сказала Патил. — Нельзя осуждать человека за то, что его методы преподавания далеки от идеала. — Скажи об этом недотраху Снейпа, Гермиона. Пятьдесят шесть или семь? Впрочем, игра уже начинала надоедать. Симус заметил, что Поттер почти все время молчал и мерил шагами (семь обычных, пять больших) их небольшой островок. Ну что ж, Поттеру либо не терпится получить очередное «Отвратительно» от Снейпа на предстоящей паре, либо он опять задумал что-то из тех вещей, которые МакГонагалл в последнее время просила весь факультет не задумывать. Симус незаметно коснулся руки Дина и едва видимым кивком указал на Поттера. Дин пожал плечами, что расшифровывалось как «я тоже заметил, но мне побоку, чувак». Дину часто было побоку многое, но это ничуть не уменьшало шансов Симуса втянуть его в какую-либо неприятность. Оставшийся учебный день они продолжили наблюдать за Поттером. Сначала выяснилось, что у него сегодня вместо Прорицаний назначена консультация по выбору специальности у МакГонагалл. Можно было бы успокоить свое любопытство на этом, но Поттер выглядел еще более взвинченным, когда явился после этого весьма важного мероприятия на урок Защиты. Мало того, его нервозность передалась Уизли и Грейнджер. Последняя вообще не находила себе места: кидала на стол Поттера какие-то записочки, тыкала пером под ребро, а Дин потом тихо сказал, что заметил у нее еще и расширившиеся зрачки. Его же зоркий глаз успел прочитать несколько слов на одной из записок, которая перелетела чуть дальше своего пункта назначения. — Не знаю, что там происходит, но это будет в восточном крыле и там точно участвуют Фред и Джордж, — шепнул Дин. Оргия, подумал Симус. — Оргия, — сказал он Дину. — Понятия не имею, и мне все равно, — ответил Дин. Тон его голоса и выражение лица действительно показывали полную незаинтересованность в этом вопросе. Симус, конечно, тоже не был уверен до конца в своей гипотезе, но вот что он знал точно: его собственное нездоровое любопытство и еще более ненормальное равнодушие Дина делали их убийственным тандемом. Присутствие же близнецов в этом всем — чем бы оно ни было — еще больше убеждало Симуса в том, что он должен участвовать в этой вакханалии. Высиживать уроки Амбридж было еще труднее, чем Историю Магии: Бинс хотя бы не ругался и не наказывал, если кто-то спал (Уизли), постоянно выходил из аудитории прогуляться (Дин), болтал (Патил и Браун) или рисовал члены на запотевшем стекле (Симус). Амбридж же, подобно поп-диве, требовала внимания к себе и своему предмету каждую минуту урока — и Симус с Дином часто шутили, что ее стоит звать в качестве приглашенной звезды в их будущее утреннее шоу. Симус переписал первое предложение из главы несколько раз, чтобы создать видимость заинтересованности в учебной деятельности, а потом начал записывать вещи, которые его волновали в данный момент. Как, например, непонимание многими чистокровными и даже полукровками прелестей маггловского мира. И охота на ведьм с обратной стороны, но магглов еще можно понять: если твой ребенок вдруг начинает бросаться утюгами одной лишь силой взгляда, ты просто связываешь его и тащишь в церковь (на вечерних посиделках в башне Гриффиндора Симус слышал и не такое). Но это же от незнания все, страха перед неизвестностью — тем, что логика не может объяснить. Даже Олливандер обмолвился маме, что магглорожденным труднее подбирать палочки из-за всего этого дисбаланса и нервотрепки, извиняясь за свой разгромленный магазин, когда они туда вошли. Симус и Дин были уверены, что телевидение способно объединить эти два сообщества. На консультации по выбору специальности МакГонагалл сочла эту идею бредовой (опережающей время, если точнее), на что Симус заявил: мистеру Толкину почти удалось, просто инструмент воздействия не совсем тот — люди слишком ленивы для чтения книг. — Мечтать, Финниган, хорошее дело. Но подумайте, пожалуйста, еще о чем-то более стабильном. От экзаменов вам все равно отвертеться не получится, так поразмышляйте, какую они могут принести пользу. Да кто в пятнадцать лет вообще может знать, какой невероятно скучной работой он будет заниматься в будущем? В этом возрасте мечтаешь стать спортсменом, музыкантом, журналистом, Гарри Поттером, может быть, целителем каким-то, но только потому что у них мантии сексуальные. Но не дрессировкой троллей же заниматься, ну! «Спросить у мамы и профессора Трелони», — вывел он большими буквами. — Мальчикам и девочкам запрещается находиться на расстоянии меньше восьми дюймов! — объявило в коридоре директорское объявляло. Симус чихнул и вытер рукавом нос. — А дальше что, раздельная квиддичная раздевалка? — прошептал Уизли. Все, кто сидел поблизости, заулыбались. Симусу вдруг вспомнились слова деда Дина, что закрытые школы — рассадник гомосексуализма, и что всплывает это только на парламентских выборах. Объявляло снова попыталось что-то объявить, но почему-то захрипело и затихло. Амбридж кашлянула, достала розовый кусок пергамента и начала быстро писать — Симус был готов поспорить — прошение в Министерство, чтобы прислали замену, помощников для ремонта или вовсе эльфов-надзирателей, которые ходили бы за каждым студентом хвостом, декларируя очередной директорский указ. Объявляло не раздражало только глухих, а у Симуса вовсе обостряло аллергию: он начинал чесаться и чихать после каждого из них, словно стал подопытным кроликом испытаний на рефлексы, — и с этим уже нужно было что-то делать: добить, чтобы редкие помехи превратились в одну вечную. Этот вопрос снова вернул его к близнецам Уизли. Они бы точно смогли провернуть какой-то фокус с громкоговорителями, да еще и остаться незамеченными. На памяти Симуса этих двух гениальных рыжих пидорасов еще ни разу не ловили на их больших и сложных проделках. Тут даже в магический кристалл глядеть не нужно: все знали, что виноваты они, вот только без доказательств предъявить им ничего нельзя.