Квиты?

Лежать рядом с ним так уютно, так тепло, так комфортно; я уже забыла, что значит комфорт, потому что любая обстановка омрачалась внутренними колючками. А сейчас было комфортно. Его лицо, светящееся юностью, красота, построенная на контрасте, лучащиеся нежностью глаза, шёлковые волосы, разметавшиеся на подушке, ласковая улыбка, играющая на алых губах – вот, что было мне нужно. Я ловила образы и ощущения, до подробностей, записывала их будто бы во все отделы сознания, ведь ничего не должно быть упущено, забыто или вытеснено. Это не о эротике, не о страсти, не о сексе или желании – это о непонятном, внезапном, загадочном чувстве, одновременно искрящемся искренностью и неправильностью… Если представить, что логично и постепенно выстроенные здоровые отношения между взрослыми мужчиной и женщиной – это классический пейзаж или портрет, тогда мы с Финном и всё, что происходит между нами, представляет собой угловатую, цветастую, бессмысленную абстракцию. Но ведь на выставке именно около абстракций мы задерживаемся, пытаясь понять неразбериху цветов и увидеть какой-то здравый смысл в этой мешанине? Кстати, в отличие от абсолютного большинства моих знакомых, в живописи я предпочитала именно абстракцию. Наверное, я сошла с ума. От одиночества, несмотря на долгие отношения, от несчастья, несмотря на то, что причин этому не было, от скуки, несмотря на то, что все эти годы я упорно училась и работала. Я скучала, страдала и пряталась от самой себя. Я была себе противна, и ничто не могло это вытеснить: ни отношения, ни учёба, ни работа. А он вытеснил. Не знаю, дело ли в нём конкретно, или, возможно, лишь в том, что он принёс в мою жизнь хоть что-то нетривиальное, нестандартное, взбалмошное и внезапное. Это неважно. Если тот, кто сейчас лежит рядом со мной – причина моей первой искренней улыбки за долгое время, то какая к чёрту разница, кто он, сколько ему лет и насколько он знаменит? -Тебе стыдно? –мои размышления прервал его высокий, мягкий голос. Финн растянулся на кровати и прильнул всем телом ко мне, будто сонный котёнок. Я с удовольствием поёжилась, ощущая его тепло. -За что? –я пыталась сыграть удивление, но получилось так себе: его вопрос был почти закономерным. -За меня и за то, что у нас сейчас, -тихо проговорил Финн, взглянув на меня снизу вверх сквозь тёмные пряди. Я лёгким движением убрала кудри с его лба, не упустив возможности ласково погладить по голове. -Наверное, немного стыдно, -честно призналась я. –Точнее, не столько стыдно, сколько непонятно. Всё так запутанно и странно. -Согласен, -кивнул Финн, отведя взгляд, -ведь мы совсем не знаем друг друга. Он вздохнул, и мы немного помолчали. -Может, ты что-нибудь хотел узнать? –осторожно поинтересовалась я, тут же пожалев об этом. Финн с энтузиазмом отреагировал, почти подскочив на кровати и усевшись напротив меня, сверкая озорными глазами. -Конечно! Можно уже начинать задавать вопросы? –он хлопнул в ладоши, как ребёнок. -Только поосторожнее, не сведи меня с ума, -я не смогла сдержать усмешку. -Почему ты так хорошо знаешь английский? -кажется, Финн настроился на какую-то захватывающую историю, потому что он будто бы весь обратился в слух. Было жаль разочаровывать его. -Я усиленно учила его в школе, много общалась с иностранцами. Ничего интересного. У меня с детства были способности к языку. -Хм, ладно, -не заполучив желаемую кулстори, Финн на секунду понурил взгляд, но тут же реабилитировался, -почему ты выбрала медицину, если ты склонна к языкам? -О, на это ответить сложнее, -на несколько секунд я задумалась, покусав ноготь на большом пальце, -вообще, не помню, чтобы видела себя кем-то другим. С самого детства отчего-то представляла себя врачом, даже на детских рисунках я в белом халате. Наверное, потому что мама доктор. -Кстати, расскажи о своей семье, -глаза Финна снова загорелись, и он, облокотившись, с интересом подался вперёд, -Кто твои родители? -Мама, как я уже сказала, доктор, но в этом году она вышла на пенсию. Она участковый терапевт. У меня есть старшая сестра Оля, которая несколько лет назад вышла замуж за военного и в связи с этим уехала жить на Дальний Восток. Отец умер. -О, мне жаль, -Финн домиком сложил брови и понизил голос. Это было трогательно. -Забей, это было почти двадцать лет назад. Оля до сих пор скучает по нему, а я же его помню очень смутно. Его убили какие-то бандиты. Девяностые, тяжёлое для России время: тебя тогда даже ещё на свете не было. -Ты разговариваешь, как старуха, -Финн потешно закатил глаза и изобразил старушачье брюзжание и тремор рук. -Я знаю, но дай хотя бы немного повыёбываться. Финн рассмеялся и, резко подвинувшись ко мне, чмокнул меня в нос. От передоза милоты внутри меня будто бы зажглась радуга, а органы превратились в сахарную вату. -Финн, -тихо позвала я, когда он отстранился, -а тебе стыдно? -Мне-то за что? –он будто бы искренне удивился. -А ты что, уже забыл, что ты суперзвезда? -съязвила я. -О, рад бы забыть, -тихо проговорил он, -На самом деле да, с тобой я об этом забываю. Может, поэтому ты мне нравишься? Финн очаровательно улыбнулся и подмигнул мне, раскинувшись на кровати. Жара была в самом разгаре, ведь время перевалило за полдень, но, к счастью, начался ветер, который был спасением. Каждое дуновение воспринималось как подарок. С испугом я заметила, что ступни начали страшно ныть: не знаю, то ли это из-за жары, то ли лекарство перестаёт действовать. -Ну, а что касается возраста?.. –осторожно продолжила я неприятную тему. -Не знаю, мне на это всё равно, -парень смотрел в потолок и, не изменяя привычке, болтал ногой. Его футболка задралась, обнажая полоску бледной кожи на животе, -К тому же, ну… Его голос резко охрип, и он закашлялся. Я глянула на него: его щёки покраснели, и он отвернул лицо. -К тому же что? –спросила я, сгорая от любопытства и приблизившись к нему. -Ну… Я рад, что мой первый раз был с кем-то более опытным. Первый… что? Финн был так смущён, что мне даже стало его жаль. Но я была смущено ещё больше. Дыхание спёрло. Я его первая?... Да ну. Не верю. Молчание затягивалось, и каждая секунда тяжким грузом капала нам на сердца, заставляя щёки покраснеть ещё гуще. В низу живота в который раз за день стянуло узлом волнения и возбуждения. -Не ожидала, что я девственник? –его голос прыгнул на пару октав выше, сопровождаемый хрипотой. -Если честно, нет, -с некоторым облегчением, что это молчание наконец прервалось, выдала я, -Воспринимай это как комплимент. -Кажется, что тебя это напугало, -я услышала нотки волнения и лёгкой обиды. Внутри всё сжалось, и я, осторожно передвигая ногами, легла на кровать рядом с Финном, оперевшись на локоть и заглядывая ему в глаза. Финн старался отводить взгляд, но, в конце концов, посмотрел на меня в ответ. -Нет, меня нисколечки это не напугало. Я удивлена, потому что в ту ночь я получила оргазм. Первый за много лет, понимаешь? Я почти шептала, потому что не могла спокойно вслух произносить эти слова. Глаза Финна расширились, он тяжело задышал. Казалось, что я даже отсюда слышу его сердцебиение. -Ты был замечателен, Финн, -я, сама в это не веря, нежно провела рукой по его лицу, склоняясь ближе. Его губы дрогнули от волнения, -Ты вдохнул в меня жизнь. Я склонилась над ним и медленно, но настойчиво поцеловала в губы. Внутри всё дрожало. Ответ на поцелуй не заставил себя ждать: мы постепенно углублялись друг в друга, задыхаясь от настигших чувств. Страсть, волнение, возбуждение… Горячие слова будто бы повисли в раскалённом воздухе, разжигая нас ещё сильнее.