Восьмидесятый день осени 16:23 Западные королевства. Посольство при дворе Королевы Майи. 1023 год
Гехаймрат (сев. Geheimrat), в переводе — тайный советник. Термин используемый в северных и склямских племенах. У склямов должность гехаймрайта (или как у них произносится х’ешамрать (hęśhamrat)) занимал чаще всего просто доверенный человек, который помогал вождю в делах дипломатических с другими общинами и с внутренними проблемами. Часто не сообщалось — кто именно был гехаймрайтом, а все встречи с вождём были конфиденциальными. Скорее всего название было взято у северных племён, где всё как всегда было интересней. Продолжим с тем, что название «Племя» — значило кланово-родовое устройство жизни у северян и то, что даже в крупных свободных городах управляло в основном как раз одно семейство (в отличии от склямских подземных градов с выборным правом, или же Империи, где хоть у Императора, да хранят его Боги-Драконы, власть абсолютная, но родственников своих он не может назначать на посты в парламент и министерства). Потому что, опять же, символ «единства крови» не отпускал северян даже в этом аспекте их жизни. Но тайным советником мог стать кто угодно и помимо тех функций, что выполнял в склямских общинах, он ещё часто имел своё право голоса на собрании семьи (Трибунале), при этом не будучи ни частью самой семьи, ни даже присутствуя непосредственно на голосовании. Гехаймратом мог быть даже Изгой — тот кого «прокляла» своя же кровь, обрекая на вечные муки быть не принятым никем из остальных племён, даже вражескими (исключением является только, как раз, гехаймрат, уборщик трупов больных и воином «пушечным мясом» (totenkopfve. Их посылали первыми на убой с малейшими шансами выжить)). Вот из такими привилегиями данное место было бы одним из самых желанных, если бы не одно, но — ты становишься гехаймратом до конца своей жизни. И даже после неё. Никто не узнает о твоей смерти, никто не узнает о твоей жизни, никто не узнает о том, что ты родился. Твоё имя будет вычеркнуто, а из памяти семьи забыто. Что для северян является крайне важным аргументом, ведь слава твоего имени — аукнется твоим детям в позитивном или негативом ключе. А что может предложить… Ничто. У тайного советника или «третьей руки» племени даже забирали его собственность, если она была. Даже у их отпрысков в конце всего этого пути, которых, чаще всего, и убивали, до совершеннолетия или изгоняли. Поэтому туда шли отчаянные люди, которые действительно хотели помочь своему Фюреру (Вождю иль главе… Там тоже сложно, но об этом как-то потом) превыше всего, либо тем, кому нечего терять.Владлена Вакнадир. «Записи путешествия: обо всём, что можно увидеть простыми глазами». Опубликованные мемуары в 623 году.
— О, ты читаешь историю моей должности. Как это мило. — В дверном проёме показалась девушка лет шестнадцати-семнадцати от роду, если не меньше. Бледная кожа хорошо сочетались с выгоревшими волосами, а вишнёвые глаза бегали по покоям её «друга». Вот в центре шикарная резная кровать с прозрачным балдахином над ней, который пропускал лунный блеклый свет месяца из окна. Лучи играли в этой ткани, будто сотканной из паутины, и отражались на платяном шкафу с вензелями, в которых хранились вещи приехавшего сюда «делегата». — Помянув волка — готовься к трибуналу. — Послышалось из-за стола, заставленного телефонной станцией, стопками бумаг и книг. Сказавший был каштановолосым юношей неопределённого возраста, что свои длинные ноги положил на один из динамиков. Его серая генеральская шинель свисала на спинке стула, шатающегося из стороны в сторону. — Или у вас по другому говорят? — Ха-ха, как смешно. — «Оценила» шутку глава легиона «Лисий хвост» и Гехамрайт Оскара фон Бладрейвена — Челси фон Локи, как она сама себя представляла. Вечная актриса, одетая в свою чёрную, почти до пола достигавшую, офицерскую шинель, ничем не отличавшуюся от таких же на севере. Разве что постоянно носила железную маску лиса у себя на поясе. — Ты каким-то занудным стал в последнее время. Это потому что не видел ты лица своей «госпожи» или это я так раскатала тебя в парламенте? — Твою сторону признали агрессором и инициатором нападения. Это считаешь победой? — Красноречиво изогнув бровь, делегат обернулся на свою гостью, которая плюхнулась на его спальное место. — И вообще — это место защищено моим дипломатическим статусом и я могу позвать стражу, чтобы… — Чтобы снова тупить и пытаться сформулировать объяснения своего зова, ибо «Она… Она испарилась просто?!». Пожалей тех парней: за пробуренные пальцем виски им не платят. — Снова таки съязвила Челси, спокойно качаясь на кровати. — Да, наши страны воюют, да ты меня «бросил», но… Ты милый. Особенно, когда пытаешься вопить про «дайте проход для наших войск и присоединитесь к войне», а западные парламентарии просто тебе кивают и такие «Йес, йес, оф корз», блокируя твои решения. — Сказала она, облакатившись на быльцу кровати и внимательно рассматривая своего собеседника с ракурса «сверху вниз». — Как маленький наивный ребёнок, который услышал, что «Духа Императора Клауса» не существует. — Войска Эсдес уже ходят по землям твоего хахаля и это вопрос времени, когда… — Когда армия твоего любимого каблука начнёт жрать саму себя? Или когда придут «Железнокровные», которые на куски их порвут? — Скептично и так же язвительно продолжила тираду своего «северного» юмора. — Да ладно, Тацуми, ну перестань! Эсдес месяц уже стоит на одном городе и дальше своего носа не может сунуться, после того, как ей обрезали линию снабжения легион «Коготь Ворона». Точнее, её обозленные резервы. Назад повернуть не может, вперёд пройти тоже. Да и ещё в близ зимы решили нас брать — тьфу. Я знала, что Эсдес имеет сердце изо льда, но не думала, что её мозги тоже выморожены! Тацуми Ла Аранеа же просто вздохнул в ответ. Закрыв тонкую книгу с хлопком, он положил её на стол. Его изумрудные глаза начинали поблёскивать алым. Ступни коснулись пола, после того продолжительного нахождения на динамике. — И что ты на меня смотришь, будто хочешь съесть меня? — Игриво «опасалась она», обхватив свою шею руками, после чего начала плавно гладить себя. — Или тебя интересует другой «Зов Плоти», мой дикий-дикий дракоша? — Зачем тебе это? Деморализовать хочешь? Или… Я не знаю… Разведку устраиваешь? Твои люди итак вокруг меня дежурят двадцать четыре на семь, пытаясь каждый разговор подслушать. — Недоумевал Тацуми с её эксцентричного и «безумного» поведения. Обычно он таким промышлял, актёрским ремеслом и ребячеством, а сейчас с ним. И ему это не нравилось. — Какие у тебя планы на меня? — Сходим на бал сегодня? Мария, помяни предки её душу, говаривала, что ты неплохо танцуешь. Хочу проверить. — Предложила Челси. Как ни странно, но её тон был более серьёзен чем раньше. — Я — одинокая девушка, уставшая с этой руганью и мне нужна компания моего возраста и склада ума. Почему я не могу пригласить симпатичного знакомого парня на такое мероприятие? — Ибо этот «симпатичный знакомый парень» — твой враг. Позови уже своего Оскара сюда, я не знаю. Вроде про вас двоих только и говорят, что вы вместе. — Ответил Тацуми, сделав вид важность бумаг на столе, после такого «выпада» со стороны собеседницы. — Оскар зануда и не умеет или не хочет танцевать. — Взбуркнула Челси, взяв подушку Тацуми ногами и кинув себе, чтобы потом подбрасывать вверх, как игрушку. — И вообще он меня как женщину не воспринимает. Скорее как воспитанника или дочь со своим «Ты должна быть серьёзней» и «Веди себя сдержанней». — Я подарю вам фикус, если зайду к вам в гости. — Отшутился Ла Аранеа и взяв отчёт о ситуации со Стайлишем и Майн, начал укоризненно цокать, став из серьёзного — хмурым. — Ладно, если я пойду на бал, то что мне с этого убудет? — Приятный вечер с красивой дамой, хорошая светская беседа и предложение от которого ты не сможешь отказаться… — Лукаво она закончила, подбросив подушку так высоко, что чуть не повалила балдахин себе на голову. — Да ладно, твоя Эсдес далеко, так что не узнает и не накажет тебя, хотя… Может это тебе и нравится? Я же не осуждаю, но знаешь… — Какого толка «предложение»? И в каком порядке? — Прервал ход её мысли Тацуми, пока девичий ум не начал листать страницы одного северянина насчёт психики и её анализа. — На бал-то я может быть пойду, но если предложение… — Отлично! — Вскочила резко Челси, подбежав к Тацуми и поцеловав его в щёку. — Собирайся! К восьми ты должен быть на пороге у дворца в… Лучшем из твоих нарядов! Ты же из северной деревеньки родом, вроде… — Я из Столицы родом. У нас знают про смокинги, если ты про это… — Произнёс Ла Аранеа, пока Челси открыла шкаф и начала копаться по нему в поисках выше упомянутого костюма. — Да-да-да… О, вот этот подойдёт! — Фон Локи кинула понравившейся ей простенький белый пиджак с брюками и чёрной рубашкой. — О, и красная бабочка к твоим дивным глазкам и моему платью красному… Или зелёному с вырезом на бедре?.. Что лучше, как ты думаешь? — Красное. — Безапелляционно заявил Тацуми. Он-то помнит, как Серью долго собиралась на поход. И казалось, что девчушка постоянно такая собранная и вообще… Что-то защемило у него. — И к восьми — это к восьми. Не опаздывай! — Хорошо-Хорошо! Собираюсь собираться! — Уходя кинула Челси, закрыв двери. Но, не успев продохнуть, она тут же открыла их в… Образе Эсдес. С синими волосами, фарфоровой кожей, голубыми глазами и идентичными чертами лица. Даже у намётанного глаза Ла Аранеа, что провёл с ней взаперти две недели, не заметил бы отличий, даже если бы надо было их различить. Даже фуражка на месте, про что ещё говорить. — Что ещё? — Непоколебимо, тем не менее, скрывая своё удивления, пробурчал Тацуми. — А если захочешь, то можем закончить нашу встречу более близко и я не против её провести в таком образе. Технически, это не будет считаться изменой с твоей стороны, но с другой… Ответом послужила брошенная книга и злостное выражения от этой оторвы-лисицы, что, хихикая, уклонилась, снова закрыла дверь. — ДА НЕ ВСТРЕЧАЮСЬ Я С НЕЙ! ДОСТАЛА! ПРИХОДИ КАК ЕСТЬ, ПОНЯТНО?! — Конечно, кавалер мой!Восьмидесятый день осени 12:41 Союз свободных северных племён. Город Grenzüberschreitend. Ратуша. Кабинет главы, оборудованный под штаб-командование. 1023 год
Просторное, в несколько десятков шагов, помещение было залито синевато-белым холодным светом звезды и еле-еле как догорающими керосиновыми лампами. В углу должен быть прочищен камин, но он так и остался пока без огня. В центре стоит стол с разложенной потускневшей картой, в нескольких местах уже изодранной и пролитой на ней несколько красных капель. За картой стоит, прям почти наседает на ней, ухватившись за край здоровой рукой, высокий пожилой мужчина с серебристо-седыми волосами. — Я знаю! Знаю — что глупость стоит от гениальности в одном провале! Но это слишком безумно… Даже для вас, генерал! — Громогласно заявил Ривер, правая рука своего командующего, Эсдес фон Партас, что стоит около окна и всматривается в приближающуюся чёрную пургу. — Мы не можем оставить вас с неполной дивизией, чтобы вы охраняли город, пока мы рассредоточимся! — В тебе не хватает смелости и доверия Ривер. — Высказала Эсдес, не поворачиваясь к своему подчинённому. — Мы уже тридцать два дня в этой дыре, прорваться не можем из-за того, что дальше — чистая арктическая пустыня, а дорога до ближайшего города усеяна окопами с артиллерией. Это они ещё не взяли в осаду нас, почему-то. Чего-то выжидают и держат… — Так обратно к Der Herbst! «Когтей» там мало осталось! Закрепимся и не дадим пройти! — Предложил Ривер, хотя сам понимал всю тщетность сложившейся ситуации. — Нет. Если мы отойдём, то обратно не вернёмся. Легионеры быстро придут и заберут своё, а потом начнут давить, не давая пройти. На Запад нет смысла рассчитывать — они не хотят у себя войны. А на море… Игра не в нашу пользу. Из прорвавшихся через морскую блокаду только флот Йоргенсена, пока остатки собираются во что-то, что хоть как-то можно назвать порядком. — Объяснила Эсдес, всё также глядя на творящийся разгул природы. Ветер воет, завывает, словно убиенная демон-птица, что до последнего желает лишь одного — ещё немного пожить, срывая последние лёгкие, чтобы издать этот оглушающий писк. Бесполезный диктат инстинкта самосохранения. Прямо под её ногами происходит казнь, инициированная Натокирой, который успел тут найти себе место, ища в нутрах армии потенциальных предателей, дезертиров, бунтовщиков и… Еретиков. Да — Эсдес разрешила ему охотится за «неверными» и действовать по его усмотрению, лишь бы перед этим он приносил их досье и доказательства, а также уменьшить количество проповедей. Проблема в том, что его ценные услуги влетели вот в такой вот медяк, который пришлось сглотнуть вместе со своими принципами. Справедливости ради этот фанатик-инквизитор действует тихо и «правосудие» вершит без общей огласки, но… Всё же это ужасно для такой, как Эсдес — потворствовать такому, а не пресекать на корню. Плюс он делит верность её подчинённых с собой, что больше и больше бесило. — И вы хотите, чтобы я возглавил поход на другую сторону Севера, чтобы помочь, возможно, хоть как-то уцелевшему флоту, чтобы… Что? Распределить вектор атаки «Железнокровных» или что?! Или там возможное подкрепление?! Йоргенсон толком объяснить не смог по радиосвязи. — Пока возмущался и задавал свои вопросы бывший генерал Ривер, нынешний генерал достала из кармана некий распечатанный конверт. — Радиограмма пришла из Столицы. Оказывается они тоже делом заняты, а не как обычно. — Сказала Эсдес, убирая исписанное от руки послание обратно к себе в карман. — Если опустить официальную часть — они хотят закончить войну побыстрее и вернуть меня обратно к себе, потому что видите ли у них под боком оказывается некая группировка наёмных убийц под названием «Ночной Рейд», которая портит им их беззаботную жизнь. Для этого они нагрузили линкоры Адмирала Йоргенсона неким тайным оружием, которое должно помочь в этом нелёгком положении. — И… Что это за оружие? — Ожидал хоть каких-то разъяснений он, пока в коридоре начались какие-то странные телодвижения и ругань на нескольких языках одновременно, заставившее его обернуться в сторону двери. — Секретное, Ривер. Опасное и ни при каких обстоятельствах его нельзя дать врагу в руки, как было написано в письме. — Объяснила Фон Партас, вынимая из кармана руку, доставая оттуда ручку, которой она вечно что-то пишет у себя в блокноте. Та полностью треснула, оставляя за собой белые костяные остатки, что дальше разламываются при падении об деревянный пол. — Мы продержимся тут неделю. Если нам удастся прорвать резервы, то в два или три дольше, но медлить нельзя. Я послала дополненный отряд из Экспедиционного Корпуса, для того чтобы узнать — что будет за следующий ход к нам. Кстати, они должны были вернуться как раз сего… Не дали договорить Эсдес, так как вломился некий взбаламученный солдат, выбив собою почти хлипкие двери, в попытке пробиться к ней. — Разрешите доложить, Генерал?! — Запыхавшись потребовал он, встав по струнке смирно. — Разрешаю. — Люций вернулся… Один и ошпаренный какой-то оранжевой слизью! Просит вас, чтобы рассказать про ситуацию. В кабинете повисла странная тишина. Первой решила разбить её Эсдес. — Если Люций опять вернулся один, то это уже хорошая или плохая примета у наших солдат? — Произнесла она, обернувшись и быстрым шагом двинулась в сторону выхода, оттолкнув нерасторопного солдата. Ривер и этот недотёпа за ней помчались. — Говорит о трудной схватке…Восьмидесятый день осени 21:00 Западные королевства. Переговорный зал при дворе господина Мон Като. 1023 год
Напряжение в этом месте было столько, скольким можно было поджарить Первого Дракона. Ведь тут окончательно встал и решился вопрос, который мог погубить или спасти сотни тысяч жизней. Впрочем, оно таково было даже просто при заходе во дворец одного знатного дипломата. Юморной тон Лисы, разодетой в красивое богатое платье ярко красного цвета, пропал, она стала более молчаливая и замкнутая. Появилась нервозность, которая наростала по экспоненциальной. По началу это пугало её кавалера, одетого в предложенный его «дамой вечера» костюм, но потом он быстро нашёл в этом свою долю веселья. И вот время пришло. То, от чего она сторожилось, было на столе, вместе с флаконом чернил и новым, знакомым любому уважающему себя канцеляру, перу. — И ты хочешь, чтобы я это подписал? — Подозрительно отозвался Тацуми о врученном ему пакте. — И на тебя не обидеться хозяин за столь дорогое одолжение? Это был чуть желтоватый листок, однако, который стоил целого состояния (ведь делался не из машины, а специально выведенными насекомыми), исписанный дорогими чернилами вдоль и поперёк, с проставленной на ней в двух местах восковой печатью. Я бы мог осветить, что в том документе было конкретно написано, но… Он не сохранился и для сегодняшней истории его и не существовало вовсе. Мой друг описал его как: — «Истина плавала, как упавший рубин в реке. То есть — воды много, но посыл был предельно ясен. Она хотела, чтобы я провёл свою армию через запланированный и подготовленный коридор, чтобы разбить другую армию севера, названную как «Око Истины», дабы предотвратить намеченную катастрофу.». — Сколь ты бы не казался холоден и чёрств, а я — весела и беззаботна, но каждый из нас хочет как можно меньше крови на этой войне и каждый хочет оттяпать от неё как можно больше. — Признавалась честно Челси, смотря своими вишнёвыми глазами за алыми глазами своего «партнёра». — Как бы не казались врагами друг другу, но мы действуем в одних интересах. Только по разные стороны баррикад. — Поясни-ка, будь так добра. — Мы хотим кое-что изменить. Что-то, что укоренилось в наших государствах. И что есть неправильно, по нашему мнению. Мы хотели силу для нашего желания и мы её получили… Теперь нам нужны союзники. — Откровенничала Челси фон Локи дальше. В её холодном голосе, напряженной позе, тяжёлом взгляде и даже в дыхании читалась какая-то… Неявственное желание убить притворство. Без этой надоевшей ей и ему игры, будь-то дебаты или прятки. — Я понимаю к чему ты клонишь. — Взял слово Тацуми ла Аранеа, расположившись на кресле вольготно, будто бы у себя дома в Ба, которой только недавно отписывался. В его голосе читалась наоборот — несерьёзность, а взгляд излучал истинно дьявольскую хитрость, будто бы говоря: — «Я из тебя вытащу всё и при этом буду плясать на твоих костях». — Но твои слова аки взяты из листовки Революционной Армии. Ты говоришь устами одного врага и логосом другого, изъявляя желание, чтобы я с тобой дела вёл? Боже-Пламя упаси! Я бы тебе и стакан воды не дал мне подать, не ожидая яда в нём. — Хорошо. Понимаю тебя. Мы все столкнулись со всеми этими… Организациями, скажем так. Кто-то близко, кто-то по касательной, но всё же… — Говорила дальше фон Локи, разводя руками и отводя свои очи по углам богато обделанного кабинета. — Но мы на одной стороне. Я следила за тобой не только ради службы Оскару. Ты не тот, кем хочешь казаться. Ты не хочешь делать то, что говоришь. — О чём ты говоришь — я самый честный из честных! — Отшутился Тацуми, поднимая руки вверх, словно демонстрируя свою капитуляцию перед такой грубостью. — Так что не знаю о чём ты, лисичка. Хотя твоё предложение может мне не нравится… — Погибнут десятки тысяч! Может быть даже сотни, если их не остановить! — Гаркнула Челси, ухватившись за подлокотники и даже привстав. — Юнона — сумасшедшая! Она желает всех, не верящих в её богов, подвергнуть Gerechtigkeit Wölfe*, как она сама это называет! Нам её не победить в честном сражении и ты это тоже понимаешь! — Нет. Может мне с ней удастся договорится даже. Может она не так страшна, как про неё рассказывают. Может те массовые казни тамошних миссионеров, репрессии по иноверцам, основание этого странноприемного ордена «Ока Истины», который занимается всем этим — не она, а твой Оскар? Может она вообще милейшая дама, которая желает помочь, а ты на её клевещешь? — Ты серьёзно? — Это просто кратко о моём доверии к тебе и твоём «предложении». — Ухмылялся Тацуми, да так, что аж верхние клыки виднелись едва касались губ. В его руках крутилось перо, рисуя странные узоры в воздухе, который был тягуч аки местная трясина в сезон дождей. — Нужно что-то большее, чем простая смена маски одна на другую. Контрастом меня не поймаешь. Челси же опустилась обратно в кресло. Выдохнула весь воздух из лёгких и уставшим тоном спросила. — Чего ты хочешь? — Я хочу, чтобы ты официально заявила, на очередном собрании парламента, о намерении предоставить мне и моим войскам коридор для прохождения войск. Неважно какая причина — твои «лобби-бой»** всё равно проголосуют по твоей указке. Или ты серьёзно думала, что я не узнаю об этом? — Переходил в атаку Тацуми, уже склонившись над бумагой, желая в пустом месте приписать всё что надо. — Тем самым ты признаёшь себя — стороной Севера, как официальный представитель и в случаи скоропостижной кончины Оскара — Империя и Королевства, возможно, признают тебя как представителя Союза Свободных Северных Племён. А это защитит сей договор от «внезапных и непредвиденных» атак. Может ты этих жирных западников и купила иль шантажом взяла, но их армию, веру и королеву — нет. Нам одинаково выгоден этот пункт. — Только если Север проиграет… — Тихо произнесла фон Локи про себя, будто что-то осознавая, но не мешая в дописании договора. — Но мы же выиграем ведь… — Если ты только нам не поможешь. — Ухмыльнулся Тацуми, оставляя перо драконьей курицы в чернильнице и передавая её по столу и разворачивая листок с договором от себя. На нём уже виднелась одна подпись. — Всё это ради сотен тысяч невинных жизней и «нашей стороны», разве нет? Пакт Аранеа-Локи. Вот так история его назовёт. — Но… — Ты же сама уверенно декламировала о том, что знаешь меня как можно лучше. Я бы не взялся за дело во вред себе. А если я тебя расстрою, то очень буду не рад твоему клинку в сердце от прибегшей лисицы, а мою армию уничтожат твои шпионы. Мне просто нужно чуть больше гарантий. Простая бюрократия, ничего более. Бывавшая хищницей, сама оказалась в ловушке охотника. Её обставили на её же собственном поле, только скинув металлическую маску, только открывшись — так сразу же клыки оказались в шее и вот она захлёбывается в собственном смятении. Вроде бы ничего такого не попросил он, но… От этого веет подлостью. Такой, что обычному человеку показалось бы, что он заключает сделку с самим дьяволом. И хоть тот выполнит свою часть сделки, но его виденье желания может отличатся. Хотя слабовольный человек согласился бы и на такое… И она сдалась, взяв в руки перо, подписываясь под это дело, трижды всё прочитав и четырежды вчитавшись между строк. Во всех трёх экземплярах. Ничего не найдя, она подписала, но её подпись испортил внезапный звук выстрела. — Sh'hyit ye druzhzce?*** — Послышалось из неё, после чего ещё один чёткий и громогласный бах разорвал пространство на осколки. Глухой бух, словно упавшая подушка на пол последовал за ним. — Они не должны так рано… — Пробормотала фон Локи. — Это…Восьмидесятый день осени 12:53 Союз свободных северных племён. Город Grenzüberschreitend. Военный госпиталь. 1023 год
— Чёртовы «Гарезы»! Всю операцию под откос пустили! Ах, чёрт, как же больно! — Вскрикнул громко Люций. Его тело представляло наполовину сожжённое в какой-то химии образование — тёмно-оранжевые борозды образовались по всей левой половине тела, образовывая карбункулы и язвы, которые имели свойство неприятно — лопаться, открывая вид на ещё большее количество борозд. Врач аккуратно накладывая стерильные повязки, перед этим попытавшись вымыть все остатки этой «смеси», что засел в самых глубоких порах. Благо ему удалось, как раз для таких случаев, сберечь немного абсорбирующего геля. И хоть дело лекарское трудно, но солдат тут поистине проявил себя. Это какое-то чудо стойкости, что он ещё в сознании и может связно говорить. — И это меня только краешком цепануло, а шо бы было… Ой, мамо, даж думать не хочу, сударыня… Его притащили патрульные вокруг города, которые увидели еле волокущим ногу за ногу, дважды падавшим в снег и снова поднимаясь. Сквозь бурю, на одних «одолженных» обезболивающих, как морфрекрат**** и тримеперидина. Впрочем, он и сейчас на них, только боль по малу доходит с новой кровью. Так что времени у него немного. — Где все остальные, Люций? Все погибли? Опять? — Как-то недвусмысленно спросила Эсдес, будто бы в упрёк, находясь в этой палате, которая из себя представляет каменную коробку с четырьмя пустыми койками. Эсдес, Ривер, Панкратий, врач и Люций из Даргхорна, перемотанный почти весь, похожий на островную мумию расположились кто где: медик просто у стены, Ривер сидя на койке, Люций уже лёжа, а Эсдес в углу, при этом продолжая любопытствовать. — И чем тебя это… — Если по-порядку, — грубо перебил разведчик, понимая, что скоро ответить на вопросы он не сможет, если не сейчас, — то — «Гарэзы», то бишь войско склямов, внезапно приехала на «нашу» базу Северян посреди ночи вчерашней. Те, внезапно, их пропустили без лишних вопросов. Внезапно они прошли к их командиру, какому-то там фюреру упитанному. Тот их провёл в какой-то ангар, куда мы успели за ними проскочить, им показал бочки с этой дрянью там находящиеся и хотел рассказать — зачем, куда и как. Ну… Один из слушавших склямейев кидает гранату, пока остальные тикают. Хорошую, такую, сука, гранату, которая всё разворотила там. — Тут он запнулся впервые за сбивчий рассказ, схватившийся за грудь. Больно там перемотан сильно. Чуть-чуть отдывшись, решил продолжить. — А эта чертовщина не то газ, не то жижа какая-то, которая всё переваривает, как ото я на обеде. И в общем: северяне в панике, мы тоже как они так как рядом были в попытке понять шо и зачем, а эти горные козлы кричат свою кричалку: — «Щит и Друг», после чего начинается резня в лагере. Некоторые из «открывшихся» прямо на солдат бросались с ножами. Небольшая потасовка получилась, её успели подавить, а мы давили по сапогам. Но я сумел только один дойти. Четверо были… Четверо были утоплены в этой жидкости. Двое остались в этом лагере, один из которых раненный, а один помер по дороге, отдав последний инъектор… После высказанного повисла, как Нуми Сейка на ошейнике, тишина в этом помещении. Медик ушёл на половине рассказа и дальше решил осматривать раненных. Ривер внезапно схватился двумя руками за волосы. Одна Эсдес стояла непоколебимая, как айсберг, слушая это всё. Люций только закатил глаза и закрыл их веками тут же. Еле слышимое дыхание и пар исходил от него. Изуродованной рукой он держал возле себя рюкзак почти со всеми разведданными, которыми ему удалось так трудно добыть.***
— Это… Это катастрофа. — Сокрушительно на выдохе произнёс бывший генерал Ривер, так как нынешняя его замена до сих пор многозначительно глядела в пустоту. Они сидели так минут десять, разобрав все полученные сведение от Люция, и ничего рассудительного заключить они не могли, кроме одного факта. — Мало нам северянам на пару с революционерами, нет… Теперь и эти недолюди встали, как некстати! Объявили войну всем и сразу! Представьте себе?! И ведь у них может получится… Чёрт возьми, ну что-то может же пойти так, как надо?! Эсдес же заулыбалась. Её из состоянии фрустрации вывел некий огонёк в глазах, который заискрился в отблесках холодного льда. Даже небольшие смешки послышались с её стороны, активно подавляемые ею. Она стала будто бы одержимой какой-то идеей или чувством, что не редкость у неё, но сейчас… Сейчас она приходила в истинный неподдельный экстаз от только мысли про предстоящей ей схватки. — Чудесно. Это становится куда интересней. Жажда крови здесь прямо так и бурлит. Какое же приятное чувство… — Промолвила она, чуть сгорбившись и притронувшись к своей татуировки ладонью. — Всё новые и новые противники, которые стремятся разукрасить мою скучную обыденность. Она ощущает стук сердца. Стук своего сердца. Часто, сильно, готовое выпрыгнуть из груди, такое живое и так желавшее забрать чью-либо жизнь. Музыка диктата первичного желания — убить и выжить. Первородная, как само пламя, муза. Неясная, но ощущаемая аура возле неё, что так страшит и одновременно притягивает с подобным призывом, подавляя все остальные мысли. Благо она достаточно сильная, чтобы сдержать эти порывы, дабы накопить и излить их на врагов своих, до которых нужно ещё дожить. И дожить желательно не одной. Чтобы дать тот бой, которого они заслуживают. А там умереть иль выжить — конец разрушением всё равно предрешён. Она обратила свой взор на своего верного помощника, Ривера, который поднялся по струнке смирно в ожидании приказов. Уж он-то знает, что в такие моменты лучше со своей «покровительницей» — лучше не спорить, не смотреть ей в глаза, а смиренно выполнять приказ. Он, в отличии от остальных «Падших», хорошо осознавал и принимал, за что был назначен десницей «Бело-чёрной Скади», как называли её на Севере, слагая саги о её захвате Grenzüberschreitend, которая, отдельная и долгая история. — Ривер! — Отрезала по-воински она, устремляясь обратно на выход и кинув приказ напоследок. Её настрой мог даже безногого поднять на смертный бой, слепого прозреть, а мёртвого воскреснуть, что чувствовалось по всему госпиталю, а её голос разносился всё дальше по коридорам. — План остаётся в силе. Собирай и готовься и чтобы завтра к вечеру я не видела тебя даже на горизонте! И ушла она, оставив невидимый дух за собой. Дух тревожности, пороха, железа и крови, которые слились в её парфюм, впитавшись в её естество.***
Ривер же постоял немного, пока окончательно цокот каблуков не пропал из зоны слышимости, после чего уселся обратно на койку и выдал многозначительное… — Мнда… — И левой рукой полез к себе в нагрудный карман, достав оттуда ребристый небольшой квадрат с горлышком из металла. Откупорив его со смачным звуком, он сделал несколько крупных глотков, после чего положил обратно её. Посидев немного в новосозданном тепле односолодового он вдыхал обновлёнными чувствами запах медицинских препаратов, местные стоны и повизгивания и эти тёмные четыре стены, в которых он, если не останется лежать в снегу, окажется тут после всей этой «авантюры». Четыре проклятые стены, которые даже не покрашены, с завешенными шторами. И уважаемый воевода славных минувших дней сейчас на побегушках у своенравной, несколько даже сумасбродной, дамы, что приказывает ему, если не откровенно помыкает, как ото это самое прошлое — в смятении и незнании насчёт завтра. А судьба-злодейка бывает очень даже жестока. Даже если речь говорит о дорогом тебе человеке, но это, дети, совсем другая история…