Прошло два года
В девятом часу пятничного вечера Ольга Николаевна и Александр Беркович расположились за кухонным столом. Облаченные уже в легкие ночные халаты, они мирно беседовали и пили ромашковый чай. — Кстати, не пора бы уже Кате прийти? — между делом спросил Беркович, глянув при этом на часы. — Уже почти девять. Ольга беззвучно хмыкнула, вспомнив, что так и не поведала мужу сегодняшний телефонный разговор с Катей. Сделав глоток, она поставила чашку на стол, но рассказ начать не успела — Сан Саныч задал вопрос первым: — Ты не знаешь, что она там опять запланировала? Она тебе ничего не говорила? Ольга Николаевна кивнула: — Да, она позвонила днем, попросила после работы заехать к Любе за Иришкой, сказала, что задержится. — Где это она, интересно, задержится? — Сказала, нашла новую работу. Отметят первый день. — Третья работа за полгода, наотмечалась она уже… - буркнул Беркович. - И что ты, согласилась? — Я хотела напомнить ей о ее материнских обязанностях, но у меня сел телефон. Хотела от тебя позвонить, но секретарша сказала, что ты уехал в министерство. — А почему после работы не сказала? — Саш, ну зачем мне тебя лишний раз беспокоить? Александр кивнул, соглашаясь с супругой, и просто добавил: — Будем надеяться, что хотя бы не пьяная придет. Тема, закрывшаяся на этой фразе, была вновь открыта через двадцать минут, когда в прихожей послышались характерные для Катиного прихода звуки. Берковичи поспешно направились к лестнице, откуда им открылся вид на сидящую в прихожей Екатерину. Сняв туфли, она поднялась со скамьи и практически ровной походкой двинулась в сторону зала. Напившейся в хлам ее назвать было нельзя, но хорошенько подшофе Катя была точно. Переглянувшись, Ольга и Александр вновь устремили оценивающие взгляды на Екатерину, которая, ровно в этот момент достигнув лестницы, заметила их. Остановившись, она спокойно спросила: — О, привет. А вы чего тут? — Тебя встречаем, — сухо ответил Александр. — А, — она кивнула и, не собираясь продолжать разговор, двинулась в сторону кухни. Брови на лицах Сан Саныча и Ольги Николаевны тут же в удивлении поползли вверх. Шагнув вслед за дочерью, Беркович на сей раз повысил тон: — Нет, а куда ты пошла? Ты ничего не хочешь нам сказать? Может быть, объяснить, нет? Такого желания не возникает? Катя нахмурилась от его громкого голоса и, налив себе полный стакан воды, ответила не самым радостным тоном: — Пап, теть Оль, я вас очень прошу, не начинайте, — она сонно зевнула. — У меня болит голова, я хочу спать. Давайте завтра. Осушив стакан воды, она устало посмотрела на родителей. Но отступать они не собирались. Воспользовавшись тем, что Катя еще воспринимает действительность адекватно, Беркович разразился новыми упреками. — Никаких завтра. Мне надоела эта пляска по кругу — изо дня в день. Тебе не кажется, что это уже становится традицией? И заметь, не самой лучшей. И что это опять за работа такая, где в первый же день проставляются? Я жду объяснений. Устало вздохнув, Катя приложила ладони к лицу и, показывая явные утомленность и раздражение, пошла к дивану. — Что вам объяснить? Я даже пришла не поздно — ни в два, ни в три, ни утром. — Спасибо за одолжение. Поверь, утренних твоих приходов нам тоже хватает. Плюхнувшись на диван, она снова зевнула и натянула на себя плед. Подошедшие Берковичи тут же заставили напрячься ее сладко закрывающиеся глаза. Ольга села на край дивана. — А я тебе скажу, что объяснить, — взволнованно нахмурив брови, она тоже вступила в разговор. — Катя, как, скажи, пожалуйста, мы докатились до такой жизни? Когда ты целыми днями где-то пропадаешь, а страдаем от этого не только мы, страдает, прежде всего, ребенок. Видя, что Катя реагирует на ее слова лишь полусонной-полупьяной болезненной гримасой, она села поближе и, сделав интонацию по-женски мягкой, предприняла вторую попытку достучаться до нее: — Я все понимаю, тебе всего двадцать, хочется еще погулять, расслабиться, но надо как-то не забывать, что у тебя есть маленькая дочка, которая тоже нуждается в маме… Я тоже не могу постоянно брать выходные, чтоб сидеть с Иришей или мчаться до работы в Кучугуры, чтоб отдать ее тете Любе, пока ты где-то там гуляешь. Все это время Александр в ожидании недовольно вздыхал у камина, но, видя, что слова жены пролетают мимо Екатерины, не выдержал. Не успела Ольга закончить, как вновь послышался голос Александра: — Что с тобой происходит, Катя? Что ты с собой делаешь? Что ты с нами делаешь? От его возбужденно-злой интонации скривилась не только Катя, но и Ольга. Измученно вздохнув, Екатерина отвернулась к спинке дивана. Беркович продолжал: — У тебе через три недели сессия, ребенка в сад надо записывать, а ты вместо этого через день таскаешься по каким-то клубам. Повернувшись обратно, Катя все-таки нашла в себе силы ответить: — Во-первых, сегодня я была не в клубе. А во-вторых, да, пап, таскаюсь, потому что я жить хочу, личной жизни хочу, молодость почувствовать хочу, студенчество и учиться тоже хочу. Но только не так, как сейчас, не две недели в полгода, а нормально, очно учиться. Закончила Екатерина уже на ноте, близкой к слезливой. Снова отвернувшись, она демонстративно шмыгнула носом. Ольга развела руками, понимая, что Катино опьянение смешалось с обидой и сегодня разговор ни к чему не приведет. — В общем, сейчас это бесполезно, — вставая с дивана, обратилась она к Сан Санычу. Чувствуя, что ему есть еще что сказать дочери, он все же согласился с Ольгой и, кинув: — Ладно, иди. Завтра поговорим, — отправился к столу. Обрадованная освобождением, Катя выползла из-под одеяльного убежища и побрела к лестнице. — Ира у вас? — обернулась она уже на второй ступеньке. Стоя около дивана, Ольга скинула с себя задумчивость и ответила: — Да, Иру я уложила у нас. И не вздумай к ней заходить, она и так сегодня с трудом заснула, — Беркович махнула рукой в сторону лестницы, — спать иди. Когда Катя скрылась за лестничным пролетом второго этажа, Ольга громко вздохнула и, вернувшись к столу, села напротив Александра. Минут пять Берковичи провели в полном молчании. В открытое окно врывалось ночное стрекотание кузнечиков, где-то над телевизором тикали настенные часы, слышна была подготовительная ко сну возня Кати на втором этаже. Наконец Беркович озвучил итог своих мысленных раздумий: — Может, правда дать ей возможность полноценно учиться? — он взглянул на Ольгу, заранее ища в ней одобрение и поддержку. — Раз желание есть, пусть лучше на лекции ходит, чем болтается... по тусовкам. Доучится, повзрослеет, на ноги встанет. Это будет шанс для нее построить нормальную, самостоятельную жизнь. Подобных мыслей у Ольги не возникало, а потому она неуверенно кивнула, тут же обдумывая слова мужа: — Ну в принципе да, это будет лучше, чем как сейчас — и Иру может упустить, и учеба не учеба. — Надо только подумать, как это лучше устроить, — задумчиво произнес Александр. Ольга повторно кивнула и, встав со стула, решила вывести Берковича из загружено-задумчивого состояния. — Ладно, Саш, пойдем, спать, — она положила руку ему на плечо, мягко подталкивая его к подъему. — Да, конечно. Сан Саныч поднялся и, одернув халат, задвинул за собой стул. Ольга взяла его под руку, и они неспеша двинулись в сторону лестницы. — Обсудим, если что, в спальне, — добавила Ольга, когда они уже поднимались на второй этаж. Так все и произошло. Когда позади остались все вечерние процедуры, Берковичи, лежа в постели, целый час провели за обсуждением сложившейся ситуации, которая, обострившись до предела, уже давно требовала разрешения. Понизив голоса, чтобы не разбудить спящую в детской кроватке Иришу, они взвешивали все «за» и «против» и, обсуждая проблему с разных сторон, пытались отыскать единственно правильное решение.~
Следующий день начался для Кати неспешно. Проснувшись, она потянулась, перевернулась, залезла в телефон, в конце концов, с трудом заставила себя встать и после всех утренних процедур спустилась вниз лишь к окончанию завтрака. Еще с лестницы она увидела всю свою семью в районе кухонного стола: Сан Саныч убирал посуду, а Ольга Николаевна, взяв на руки Иришу, направлялась с ней в ванную мыть после завтрака руки. — Доброе утро, — произнесла Катя, довольно неожиданно для своей семьи возникнув в столовой. Александр с Ольгой даже ответить ничего не успели, потому что Ира, лишь заметив Екатерину, с радостными криками: «Мама! Мама!» — начала проситься на пол. На полпути в ванную комнату Ольга опустила девочку на пол, и та прямиком побежала к Кате, которая, присев на корточки, уже расставила для Иры руки. — Привет, моя хорошая, — как только Ириша с визгом налетела на Екатерину, она заключила ее в крепкие объятия и поцеловала в макушку. Катя восторженным взглядом обвела дочь: прямо в глаза ей смотрела улыбающаяся двухлетняя девочка, с маленьким каштановым хвостиком на голове, карими хитрыми глазками и милым детским личиком, в светло-желтой футболке с рюшечками, черных лосинах и белых носочках — маленькая копия ее самой, но со своей изюминкой и детской непосредственностью. Взяв Иришу за руки, Катя поинтересовалась у нее: — Ты уже позавтракала? Да? А ручки мыла? — ответом ей послужила хитрющая улыбка и уверенное «Нет». — Нееет? Ну так пойдем быстренько в ванную, хитрюшка моя. Подняв Иру на руки, Екатерина вместе с ней удалилась в уборную комнату. Вернулись они через несколько минут. Не отпуская мамину руку, Ириша повела Катю прямиком к дивану и, усадив, уверенно залезла к ней на колени. Катину шею тут же заключили в объятия цепкие детские руки, и, обняв девочку в ответ, Беркович с блаженством уткнулась ей в волосы и вдохнула такой родной запах. Когда Ира ослабила хватку, Катя смогла свободно усадить ее лицом к себе и, придерживая одной рукой за талию, второй указать на рисунок на ее футболке. — Ух ты! А кто это у тебя нарисован на кофточке? Ириша накрыла мамину руку своей ручонкой и, не переставая улыбаться, ответила: — Куколка. — Какая красивая куколка. Это новая кофточка у тебя, да? А кто тебе ее подарил, бабушка? Катя привыкла, что в последнее время Ольга часто обновляла Ирише гардероб, а потому краткий и лаконичный ответ дочери ее удивил. — Нет! — А кто подарил? Без конца совершая какие-то движения с Катиными руками, девочка теперь начала гладить ее волосы и потому ответила не сразу: — Папа. От неожиданного ответа Екатерина вскинула брови. С Лешей они расстались со скандалом, и с того самого рокового дня, когда Катя после прослушанной аудиозаписи чуть не прибила пришедшего под вечер Алексея, он видел Иришу только, когда ее привозили в гости к бабушке Любе. Личных встреч с ним Катя избегала. Она старалась не взращивать в Иришкином сознании негативный образ папы, но разговоры о нем однако побыстрее переводила на другую тему. Однако в этот раз она не успела сделать даже этого. Неожиданно подошедшие Ольга и Сан Саныч прервали их с Ирой разговор. — Катюш, — мягко начала Ольга, присев на другой край дивана вместе с Александром, — прервись, пожалуйста. У нас с папой есть немного времени, мы хотели бы с тобой поговорить. Катя повернула Иришу и, усадив ее спиной к себе, внимательно посмотрела на тетю Олю с папой. Она смутно помнила подробности вчерашнего разговора, но понимала, что какое-то его продолжение сегодня предстоит однозначно. Однако, что это случится уже утром, Катя не ожидала. Ириша, не готовая сидеть без дела, начала прыгать и качаться у Кати на коленях. Тогда Екатерина, привстав, взяла с журнального столика одну из многочисленных детских книг и дала ее Ире, надеясь этим ее занять. Но девочка отказалась садиться обратно к маме. Получив книжку, она по привычке направилась с ней к дедушке. Облокотившись на Ольгины колени, Ириша с надеждой протянула книжку Сан Санычу, сидящему рядом: — Дедуля, почитай. Однако за Берковича ответила его жена. Наклонившись к Ире, Ольга ласково произнесла: — Солнышко, дедушка сейчас занят, он тебе обязательно вечером почитает, — она усадила внучку между собой и Сан Санычем и, приобняв Иришу, погладила ее по волосам. — Посиди пока тихо с нами, рядом со мной, с дедулей, посмотри картинки, хорошо? Получив от Иры положительный кивок, она взглядом разрешила мужу начинать. Александр посмотрел на Катю, которая в этот момент уже и не знала, чего ожидать от предстоящего разговора, сложил руки в замок и вдумчиво начал: — Катя, мы считаем, что дальше так продолжаться не может. Ты сама знаешь, какая ситуация складывается последний год — ты занимаешься больше собой, постоянно отсутствуеешь: тусовки, подработки. За Иру вся ответственность незаметно легла на нас: кормежка, прогулки, поликлиники, в Кучугуры отвезти — привезти, я даже на работу однажды вынужден был ее взять, потому что никуда не успевал отвезти. Ты думаешь, институт – это подходящее место для двухлетнего ребенка? — Сашенька, чуть быстрее, — Ольга указала на свое запястье, где спешно тикали часы, — время. — В общем, надо что-то менять, думаю, ты это понимаешь, — Сан Саныч почесал голову, давая тем самым себе несколько секунд, чтобы сформулировать слова. — Я думаю, тебе надо вернуться в институт. — В каком смысле вернуться? — Катя даже выпрямилась от удивления. — В том смысле, что если ты действительно хочешь, как ты вчера нам тут плакалась, то я переведу тебя на очное обучение. Сдашь академическую разницу, будешь каждый день ходить на занятия, — видя, что Катя хочет что-то сказать, Александр остановил ее жестом руки и продолжил. — Жить будешь в маминой квартире, с нее как раз в следующем месяце квартиранты уходят. Она и к институту поближе, и вообще сможешь как-то устройство своей жизни наладить. — Но! — не успела еще Катя осознать предложенные ей перемены, в разговор вступила Ольга. — Но. С одним условием, — она подчеркнула произнесенное не только интонацией, но и поднятым вверх пальцем, — Иришу мы полностью забираем на воспитание к себе. Мы с папой считаем, что в сложившейся ситуации это будет наиболее оптимальным вариантом. — Да, потому что как Ира будет жить с тобой, мы уже наглядно видим весь последний год. А так, видеться будем в институте, по выходным сможешь приезжать к Ире, но в целом, как и хотела, будешь жить своей жизнью, учиться, подрабатывать, — заключил Сан Саныч. Продолжая поглаживать Ирин хвостик на голове, Ольга добавила: — Оформим ее в садик. И нам будет легче, и Ириша будет всегда под присмотром. И пожалуйста, как ты и хотела, будешь заниматься своей личной жизнью сколько тебе угодно! — второй рукой она эмоционально жестикулировала. Ира, которой к этому моменту стало окончательно скучно без внимания взрослых, спрыгнула с дивана и, встав перед бабушкой, спросила: — Мы пойдем гулять? — Гулять? — Ольга взяла Иришу за руку, стараясь переключиться с одной темы на другую. — Конечно пойдем. Сегодня мама дома, вы вместе с ней гулять пойдете. Покажешь, как ты научилась на самокате кататься. Мама очень хочет посмотреть. Ира в этот момент начала прыгать перед диваном, радостно выкрикивая: — Ураа! На самокате! Ольга же в этот момент продолжила, обращаясь теперь уже к Кате: — Да, мама? Посмотришь, как твоя дочка катается на самокате? Екатерина послушно кивнула: — Конечно, теть Оль. Чуть успокоившись, Ира подлетела к дедушке Саше, и он, взяв ее на руки, продолжил: — С одной стороны, мы это делаем ради тебя, потому что тоже понимаем, что тебе надо как-то устраивать свою личную жизнь, нормально доучиться. С другой стороны — ради Иры. Потому что, поверь, ей такая жизнь тоже на пользу не идет, когда она каждый день, как неприкаянный лист, гоняется ветром из стороны в сторону: то мама появляется, то пропадает на целые сутки, то с одними она вынуждена весь день сидеть, то с другими. Видя, что Катино молчание затягивается, Ольга произнесла: — Катя? Скажи хоть что-нибудь. Катя посмотрела на Иру: ей никогда еще не приходилось расставаться с этим ангелочком больше, чем на два дня. И все же, несмотря на все материнские привязанности и жалость расставания со своим ребенком, Екатерина была неописуемо счастлива. Вернувшись взглядом к Берковичам старшим, она попыталась сложить свою реакцию в слова: — Спасибо большое. Честное слово, я даже не ожидала, что вы вот так все предложите. Но честно, я правда хочу вернуться в институт, — речь ее звучала довольно сумбурно, но искренне. — То есть, ты согласна? — уточнил Сан Саныч. — Да, — она улыбнулась. Ей почему-то стало стыдно за свою улыбку, но она была настолько искренней, что Кате не удавалось ее сдерживать. — Отлично, — Ольга встала с дивана. — Тогда делаем так. Сейчас у нас в городе дела, мы уезжаем. Ты тут завтракай, идите с Ирой гулять. А со следующей недели займемся ее садиком. У нас тут через две улицы частный детский сад есть, отзывы я читала. Дам тебе контакты, надо будет прозвонить, узнать. Поторопив Берковича, Ольга заставила подняться и его. Уже двигаясь к выходу, он сказал: — Да, а я поручу декану подготовить тебе дисциплины для сдачи, документы необходимые, поедешь как-нибудь со мной в институт, обсудим с ней, что тебе необходимо будет сделать. — Хорошо. Подождите, — тоже поднимаясь с дивана, ответила Катя. Подойдя к отцу с тетей Олей, она добавила. — Спасибо еще раз, спасибо большое, — Екатерина начала нервно перебирать руки. — И простите меня, пожалуйста. С этими словами она по очереди благодарно обняла и поцеловала Сан Саныча и Ольгу Николаевну. — Все в порядке, Катюш, — улыбнувшись, ответила Ольга. — Сейчас, главное, чтоб у тебя новая жизнь наладилась, Иришка пока подрастет под чутким присмотром ректора и главного бухгалтера. Все будет хорошо. После этого она в очередной раз глянула на часы и практически вытолкнула Берковича в прихожую. Крикнув Ирише: «Пока. Хорошей вам с мамой прогулки», — она удалилась вслед за супругом. Как только они остались одни, Екатерина от припирающей ее радости буквально подлетела к Ирише, прижала ее к себе, начала тискать и щекотать, а затем с криками: «Ура! Полетели!» — начала подкидывать ее вверх. Комнату заполнил заливистый детский смех — мама с дочкой были счастливы в эту минуту.