Пантеон. Пламень Прометея.

С того дня я ходила, оглядываясь каждые два-три шага. Домой заходила с опаской, проверяла каждую комнату, закрывалась на все замки. А вдруг этот тип снова заявится ко мне? Что касается того жуткого сна, я предпочла, чтоб он так и остался просто жутким сном. Хотя запястье на утро, как ни странно, ужасно саднило и пощипывало, но никаких букв, а уж тем более стихотворных пророчеств, не было. И славно. Жизнь продолжалась и отмечу не без досады, что она ни капли не изменилась. Ни в какую из сторон. Ни в лучшую, ни, слава Богу, конечно, в худшую. Хотя и от привычной серости порой хотелось вздернуться, если быть откровенной. — Эй, Дарси! — Лили перевалилась через стойку и уставилась на меня жалобными глазками. — О-о-о, — раздраженно протянула я, когда увидела это. Лили опять собиралась просить меня о какой-нибудь «малю-ю-юсенькой» услуге, а это ни разу не малюсенькие услуги и добром они мне еще никогда не аукались. — Нет! Даже не вздумай, Лили. — Отрезала я. — Ну, Уорд, чтоб тебя… — раздосадовалась девушка. — Чего ты, как не родная?! Мы же столько лет знакомы, а ты даже не хочешь выручить подругу? — Лили уже висела на стойке, собираясь, похоже, перелазить ее. — Я знаю тебя три месяца и поверь, проклинаю день, когда ты сюда работать устроилась. Этот ноющий тон меня жутко раздражал, но я решила, что лучшая защита это… не нападение, нет. Это игнор! И поэтому следующие минут десять я старательно игнорировала девушку и молча закрывала кассу, проверяя все ли сходится и нет ли недостачи. Под пятую симфонию нытья, казалось неугомонной Лили длиною в добрые полчаса, я решила, что об отсутствии в моем резюме судимостей скоро можно будет забыть. — Лили, золотце, если не отстанешь от меня сию же секунду, твой труп не найдут, — сквозь зубы проговорила я. Но на мое грозное замечание Лили лишь наигранно надула губки, топнула ножкой и с прибавившимся энтузиазмом зашлась в очередном нытье. Меня это не на шутку разозлило: — Или там просто нечего будет искать, потому что я тебя собакам, которые вечно у мусорного бака ошиваются, скормлю! — зашипела я, наконец, уставившись на девушку, спустя долгие попытки даже не смотреть в ее сторону. — Вот! — неожиданно Лили просияла, захлопав в ладоши. — Тебя даже просить не нужно! Ты итак все понимаешь с полуслова! Чудо! Ты просто чудо, Дарси! — защебетала девушка и снова захлопала. — Чего? — мои брови неестественно изогнулись, отражая все то замешательство, которое я ещё не успела вложить в свой повизгивающий тон. — Ой, даже не знаю, как тебя благодарить, — нахалка игнорировала мой вопрос, играя дурочку, хотя в том, что дурочку она только играет, ещё можно было бы посомневаться. — Ты меня так выручаешь! Вот ключи, — девушка кинула связку ключей у кассового аппарата и продолжила неустанно тараторить, не давая мне шанса и слова возмущённого протеста вставить. — Придётся же и дверь за меня закрыть, но я так благодарна. Мусор покрепче свяжи и сверху на бак перевёрнутый пакет одень, не забудь пакет, О’ки? — Так стоп! — я широко растопырила пальцы, выставляя руки перед собой. — Какого черта, спрашивается, я сегодня закрываюсь?! Опять. — Так, ты ведь по любому задержишься из-за мусора, с которым ты меня выручаешь, за одно и закроешься. Я ведь уйду. «Ты то, мочалка поганая, ясень тополь уйдешь, решив скинуть на меня закрытие кафе, но какой к черту мусор?» — подумала я про себя и тут же эти мысли, опустив всю первую часть с оскорблениями, оставив только «…но какой к черту мусор?», озвучила. Лили закатила глаза и вздохнув цокнула. От этого мне дико захотелось стукнуть её по тем самым зубам, о которые только, что цокал её противный язык, а сам язык вырвать к чертям! — Так, ты ведь меня выручаешь, с мусором, который надо будет крепче связать и закрыть, чтоб собаки не раскидали все, как в прошлый раз, — пояснила девушка и я пришла в ярость. Что за тон, черт возьми? Что за выходки? Будто я этой девице что-то должна! Уму непостижимо! Мои руки сжались в кулаки, и я уже готова была врезать этой нахалке так, чтоб всю дурь разом выбить, но девушка ловко сняла фартук и швырнула его на стойку, после чего пулей вылетела из кафе, напоследок сказав, что-то вроде «фартук уберешь» и «пока, роднулька». Сказать, что я была в ярости, ничего не сказать. Сначала, я подумала о том, чтобы просто уйти и оставить кафе открытым, чтобы Лили влетело, а потом поняла, что все равно попадёт мне. Она скажет Тиму, что я оставалась и тут не отвертишься по камере посмотрит. Тогда мне пришла мысль просто закрыть кафе и оставить мусор, чтобы собаки как обычно его разодрали, а влетело за это Лили, ведь работа по защите мусора была её. И этот план казался идеальным, пока я не вспомнила, что завтра моя очередь убираться и я опять в проигрыше. Ну нет, буду лучше неотмщённой, чем убирать кошмар, который обычно оставляют собаки, ради лицезрения мелкого выговора для Лили. Итак, когда с кассой было покончено, дело перешло к самому неприятному. Мусор неприятно попахивал: остатки продуктов, гарь с плит и стухшие овощи. Просто невероятное сочетание ароматов от которого даже глаза слезились. Упаковав все не в один и даже не в два пакета, а в целую кучу полиэтиленовых слоев «брони», так, чтоб наверняка, я поспешила вынести все на улицу. Ловко закинула все в бак и натянула сверху пакет, так что даже человеку придется повозится, прежде чем выпотрошить содержимое, не говоря уже о псах. — А теперь домой, — проворачивая ключ три раза, хотелось плясать, не смотря на усталость, просто потому что это закончилось. Теперь меня ждет кровать, пусть и не такая мягкая и удобная, как хотелось бы, зато кровать и это главное. По переулкам, хотела я того или нет, идти все равно приходилось, но теперь я была намного осторожнее и внимательнее. А с маленьким складным ножиком в кармане, так вообще чувствовала себя чуть ли не в полной безопасности. «Проходим сквозь двери и исчезаем на глазах, ну что ж. Попробуй пройди сквозь это, тварь!» — подумала я сильнее сжимая маленький кусок метала, скрывающий в себе острое лезвие, стоило нажать куда нужно, и я во всеоружии. Такая мелочь не могла не придавать уверенности. Оказавшись в квартире, я провела уже ставший привычным за последнюю неделю ритуал проверки. Прошла на цыпочках по всей маленькой квартирке, заглянув в такие места, как шторка в ванной и шкаф с особой внимательностью. Обычно в этих местах, в фильмах и книгах, поджидают злодеи и убийцы. Убедившись, что в квартире я одна, спокойно выдохнула. Теперь можно и поспать. Душ, после тяжелого рабочего дня и я вся твоя, кроватка. Горячая вода приятно расслабляла и в сон клонило с еще большей силой. Еще немного и уснула бы прямо в ванной. Хорошо, что обошлась душем, иначе, до кровати и правда бы не добралась. Закончив с водными процедурами, отметила, что пар стоит, все равно, что в сауну сходила. Вот только с зеркалом потом возни будет… просто ужас. Я провела по небольшому куску квадратного зеркальца, которое, поспешу отметить, было единственным в доме, хотя проблем от отсутствия в доме зеркал я не имела. Не была я из тех людей, что любят покрасоваться, смотря в свое отражение. Мне хватало, волосы собрать, да взглянуть терпимо ли я выгляжу. Косметики в моей сумочке никогда не водилось, как и в самой квартире. Краситься я не любила. Ощущение чего-то лишнего на лице жутко бесило, будто оно было выпачкано в грязи или куда хуже. Оттого и с веснушками, которые бесили просто невообразимо, приходилось мириться. А вот небольшой шрам на лбу, полученный еще в детстве при неудачной попытке оседлать качели на всем ходу, не давал покоя, поэтому постоянно приходилось отрезать челку и опускать по самые брови. Шрам был небольшой и если не приглядываться, его не сразу можно было увидеть, а с косметикой так вообще бы проблем не было, но чего кривить душой? Наверное, мне просто нравилась челка. Зеленые, потухшие от усталости глаза, уставились с той стороны зеркала. Черные мокрые волосы доставали до плеч, а светло-русые корни кричали: «пора бы тебе подкраситься, дорогуша!». Быстро отметив, что на выходных и правда не помешает купить краску, я продолжила осматривать свое лицо. Раскрасневшиеся щеки и не менее красный нос искусно замаскировали веснушки, которых пока не было видно. Челка тоже отросла, пора было и подстричься, длинные пальцы принялись поправлять мокрые пряди, встряхивая их временами, и процесс затянулся бы подольше, да вот только из комнаты раздался пробирающий до дрожи грохот. Звук был такой, будто упало что-то большое, тяжелое и… относительно мягкое. Все тело свело от напряжения. А уставшее и теперь испуганное, ужасно саркастичное сознание травило шутки, по типу «какая ирония, опять кто-то влез и опять на тебе ничего». И правда, неужели нельзя взламывать мою квартиру и врываться, когда я… ну не знаю… газету читаю? Или прибираюсь (что по сути такая редкость, что всяким маньякам-насильникам придется проникать в дом ежедневно, чтобы застать меня за уборкой) Я покрепче закрепила полотенце и на дрожащих ногах, поспешила на грохот. У самой двери из ванной, на глаза попался и без того еле живой фен, но не найдя альтернативного средства самообороны, вооружилась им. Итак, с феном в руке я стала выглядеть безусловно чуточку угрожающе. Подкралась к двери и аккуратно приоткрыла, высматривая через щель обстановку в спальне. Тихо. Никаких звуков кроме тяжелого дыхания, больше похожего на сломанный вентилятор. Я рискнула приоткрыть дверь шире и уже выглянула целой головой, усердно заправляя за уши мешающиеся волосы. Картина, которая предстала моему взору, заставила напрячься еще сильнее и вызвало ужасное желание воспользоваться феном, как грозным оружием. Парень, лежавший на полу и усердно подтягивающийся в сидячее положение при помощи кровати, был, к сожалению, очень даже знаком мне. Лицо, которое никак не выходило из головы последнюю неделю, так и манило зашвырнуть в него жалким прибором для сушки волос. Приятнее было бы обнаружить на его месте совершенно незнакомого маньяка-насильника, чем причину моих ночных кошмаров собственной персоной. — Ах, ты гребанный псих! — я выскочила из ванной, еле сдерживаясь, чтобы и в самом деле не треснуть парня феном раньше времени. — Какого черта, ты… Фен опустился, но из рук я его не выпускала. Остановившись в шаге от парня, в глаза бросились окровавленные руки. Мое любимое и единственное, лавандовое одеяло моментально впитывало кровавые следы. Тей хватался за него, пытался подняться, но жалкий кусок ткани лишь оказался на полу, не в силах дать парню столь необходимой опоры. — Драхма… — прохрипел он. Не смотря на события, связанные с этой монетой, те самые, которые все никак выходили у меня из головы, я не сразу сообразила, что к чему. Но как только нотки воспоминаний заиграли в моем сознании, ужас парализовал тело. Драхма. Именно за ней приходил тот тип. И именно этого парня искал. Так может… этот псих добрался до него? А как иначе объяснить все это?! — Где драхма, Дарси? — очередной хрип с примесью стона из-за попытки чуточку приподняться. Рана сбоку моментально становится каким-то мини-вулканом, который извергает кое-что похуже лавы. Видимо разошлась из-за напряжения. Кашель с кровью в реальности выглядит… отвратительно, нежели драматично, как в экране телевизора или со строчек книг. Хлюпающий хрип и бордовая жидкость, плещущая изо рта. — Это Он тебя так? — с опаской спросила я. — Тот голубоглазый тип в пальто, что искал тебя. По лицу Тея стало видно: он меня понял. Парень широко улыбнулся, показывая окровавленные зубы. Видок тот еще… — Океан? — кашель. — Ну, нет, этот пижон побежал к Дану, как только понял, что я обвел его вокруг пальца. Руки он никогда марать не будет. Как всегда, всю грязную работенку скидывают на Дита. Я хлопала глазами, пытаясь понять о ком говорит этот психопат. Пытаясь понять, о чем вообще говорят мне последнюю неделю. Все вдруг стало такой кашей. Мозги начали таять как мороженное и, превратившись в жидкую кашицу, стали медленно закипать. — Дарси, мне нужна та золотая монета, — попытался вернуть меня в реальность парень, сидевший на полу. — Ее нет, — как-то спокойно выпалила я. — Океан забрал, так ты его зовешь? И тут в карих глазах заплясали огоньки. Темные, яркие, они походили на смесь гнева и отчаянья. Этакий эмоциональный коктейль Молотова. — Какой же я глупец, — выдохнул парень и откинул голову на кровать. Я наблюдала за ним то сжимая фен крепче, то чуть ли не роняла его на холодный пол. Небольшой ковер у кроватки весь пропитался кровью, а я поняла, что мои ноги жутко мерзнут и пусть это была не главная проблема дня, она имела наглость доставлять мне неприятные ощущения. Тихонько ступив на коврик, я почувствовала облегчение, но лишь на пару секунд. Я ведь встала к нему еще ближе и теперь без труда могла разглядеть его рану. Изодранная печень не так мне представлялась, да что уж там, она мне вообще не представлялась. Желудок неприятно скрутило от мерзкого зрелища. Коричневое месиво похлюпывало и время от времени плевалось темными сгустками крови. И только теперь я поняла насколько была глупа все это время. Ему ведь срочно нужно в больницу, иначе… Иначе он истечет кровью и что я скажу полиции? Как на моем ковре оказался мертвый парень с разодранной непонятно каким зверем печенью. — Я… я вызову скорую! — очнулась я и кинулась вперед хватая с тумбочки телефон. Ну уж нет, трупов мне здесь не нужно. — Нет! — прохрипел незваный гость и схватился за край полотенца, о котором я совершенно забыла. Мой поросячий визг, а следом резкий рывок вниз, чтобы не дать парню стащить единственную тряпку прикрывающую нагое тело. И вот я сижу с ним в одной луже крови и тяну на себя полотенце, старательно скрывая свои «достоинства». — Отпусти! — вновь взвизгнула я, но вместо того, чтобы выполнить мое требование, псих схватил меня за руку, из которой я так старалась не выпускать фен, отчего я не смогла им воспользоваться. — Они все равно ничем не помогут, а если Дит узна… — парень замер на полуслове, уставившись на мое запястье, а я, воспользовавшись моментом, впилась в злосчастную кисть зубами. Я думала о том, как, наверное, незадолго до меня так же какой-то зверь впивался в его печень. Пришлось признать, поражение и испытать дичайший ужас, когда называвший себя Теем, не издав ни звука вырвал свою руку из моих зубов, услужливо оставив при этом кусочек. А еще секунду спустя вцепился в мою и без того тонкую шею чуть ли не ломая трахею мертвой хваткой. Я разевала рот, как рыба, издавая кряхтения и сопения в попытках вдохнуть хоть каплю кислорода. Но все было тщетно. Слишком сильно было сдавленно горло. Кровь перестала приливать к мозгу и в глазах начало темнеть. На быстро пересохших губах осталась липкая и, как выяснилось, ужасно вонючая кровь парня. Во рту тоже чувствовался ее вкус, если бы меня не душили то, меня бы точно вырвало. — Откуда?! — не отрывая глаз от моего запястья почти кричал психопат. — Откуда у тебя дельфийское пророчество? Я бы ответила, вот только задыхалась. Словно услышав меня, парень ослабил хватку, но все равно продолжал держать достаточно сильно, чтобы я не могла вырваться. Выжидающий взгляд полный неподдельного… страха? — Оракул… — наконец пропыхтела я откашлявшись. — Она приснилась мне. Как ты… ведь его нет, — начала я удивляться, но, когда взглянула на место где во сне выжигались строки, судорожно втянула воздух. Черные буквы, слова на непонятном языке четко написаны на коже. Словно тату. — Ты тоже с ними за одно? С этой сворой напыщенных лицемеров?! Ты смертная, а значит они промыли тебе мозги. Что сказал Океан, а?! Небось сущим дьяволом меня выставил, да?! Отвечай! — казалось парень вовсе позабыл о разодранной печени, так упорно рвущейся в свободное плавание, о жуткой боли и слабости, которая была еще пару минут назад. Теперь его хватка не походила на хватку истощенного человека, а крик, на который он срывался, говорил, что ничегошеньки у него сейчас не болит. Может все дело в адреналине? Но разве от адреналина так горят глаза? — А кто меня таким сделал?! Думаешь нужна мне эта Искра?! Думаешь я так хочу уничтожить все живое?! — Тей вдруг замолчал. Я смотрела на него не скрывая страха. Я не дура, чтобы не бояться. Тело сковало от колкого, холодного и беспощадного чувства. Руки и губы слегка дрожали, а глаза смотрели не мигая. Страх — это нормально. Его незачем скрывать, в такие моменты, но парень напротив, видимо, считал иначе. Всё в его теперь ярко янтарных глазах говорило о смятении, страх искусно скрывался за яростью все это время. Глаза постепенно угасали, обретая естественный карий цвет и ничего больше не скрывало его настоящих эмоций. Завороженная сменой цвета его глаз и собственным страхом, я даже не придала этому ненормальному явлению никакого значения. — Я сам жить хочу, — прошептал парень после небольшой паузы, уже окончательно отпуская мою шею, и сколько мольбы было в его голосе. Сколько отчаянья. Казалось, он с трудом сдерживает слезы. Не знаю почему, но мне стало его по-настоящему жаль. Дело ведь не может быть только в покрасневших глазках и жалобном тоне. Я уже не меньше получаса лицезрею, как парень захлебывается в собственной крови, но жаль мне его стало только после пары не пролитых слезинок? Я никогда не задумывалась ни о чем кроме собственных проблем и собственной жизни. Не кидала монетки в коробки бездомным, не помогала переводить старушек через дорогу. Да, что уж там, я даже не оборачивалась, когда в метрах двадцати от меня человека сбивали. Сбили и сбили, мне то что? Главное не меня. И вот стоило душевно неуравновешенному человеку скорчить жалобное личико и мне уже, хоть и самую малость, но не все равно. Может все дело в слишком близком контакте? Он же прямо передо мной, беспомощный, словно ребенок.