Пантеон. Пламень Прометея.

Бежать, бежать, бежать без остановки. Уличные фонари сливаются в яркое размытое пятно от навернувшихся слез. Ступни щиплют, а на серых носках уже наверняка выступили кровавые следы, ведь они явно не предназначены для бега длиною в несколько кварталов по грубому асфальту. Тапочки, в которых я обычно хожу на работе слетели, не удержавшись на ногах и двух улиц. Лай собак постоянно приближается. Иногда мне казалось, что я слышу, как щелкают их зубы прямо за спиной. Но намного хуже адских гончих незатихающий ни на минуту смех. Он словно звенит прямо у меня в голове. Казалось, смеется сам дьявол, а может это он и был. — Беги! Беги и молись! Молись своему трусливому богу! Никчемная смертная! Я не знаю куда я надеюсь прибежать в итоге, ноги сами несут. Несут по знакомому маршруту. Я бегу домой. Окончательно понять это мне помог переулок, в который я не секунду не думая свернула. Тот самый переулок, который мне приходится проходить каждый день по пути с работы. Тот самый переулок, в котором я впервые встретила второго психа… Океана. Если вспомнить он по сравнению с этим демоном во плоти, чьи собаки вот-вот мне позвоночник выгрызут, не причинил мне никакого вреда. По крайней мере намерено точно. К сожалению, воспоминания об Океане резко прервал переход моего бега в полет, а виной всему стала стеклянная бутылка, на которую меня угораздило наступить. Приземление было жестким. И без того ноющие кисти стали единственной опорой, смягчающей удар. — Ну же! Смертная, куда делась твоя дерзость? — раздался голос сверху, а за ним последовал глухой пинок в область живота. Он был настолько сильным, что в глазах потемнело и все что я смогла сделать это съежиться и жалобно простонать. Однако мой преследователь по всей видимости не собирался останавливаться. Следующий удар тяжелым ботинком пришелся прямо по лицу. Нос неприятно хрустнул и в ту же секунду из него чуть ли не ручьем хлынула кровь. Горячая алая жидкость стала заливать лицо и глаза, так как я уже лежала на спине пытаясь дышать ртом, жадно хватая воздух. Больно. Мне очень больно. Кровь смешалась со слезами и уже однородной массой стекала по вискам, затекая в уши и волосы. — За… за что? — прохрипела я. Ответом мне стал раскатистый смех и еще один пинок в бок, а затем еще и еще. Потихоньку связь с реальностью становилась все слабее. В голове становилось пусто, а тело почти перестало чувствовать удары. Оттого я даже не сразу вскрикнула, когда почувствовала, как одна из собак вгрызлась мне в плечо. — Спрашиваю в последний раз, — парень опустился на корточки передо мной, а я еле фокусировала на нем взгляд. — Где это отребье? — Ты… тоже «бог»? — простонала я, хватаясь за нити ускользающего рассудка. Парень довольно хмыкнул и наклонившись прошептал: — Один из сильнейших, милочка. Ни один Олимпиец без покровительства Зевса и дыхнуть в мою сторону лишний раз не посмеет. — Бог… значит… — я не узнаю собственный голос. — Вот… вот только в том, кого… кого ты зовешь «отребьем» … от бога побольше будет… а ты… ты — больше похож на человека… на мусор. Умирать, так с музыкой. Стало так тихо. Мой палач, казалось, перестал дышать и я готовилась испустить свой последний вздох, но стоило мне почувствовать, как нечеловечески ледяная рука сомкнулась на моей шее, раздался раскат грома. Такой силы, что сработала сигнализация машин в округе. Капли дождя одна за другой приземлялись на мое лицо, и я сразу поняла, что это не просто резкие перепады погоды. — Дит, — знакомый голос, раскатился по темному, одинокому переулку, наравне с раскатом грома по такому же одинокому и не менее темному небосводу. Несостоявшийся убийца словно ошпаренный кипятком отдернул руку от моей шеи и уже стоял надо мной вытянувшись, как перетянутая струна гитары. Еще чуть-чуть и лопнет, взвизгнув последнюю ноту на прощание. Я пыталась сфокусировать взгляд и увиденное не могло не обрадовать, даже человека в моем состоянии. Дит буквально полыхал от гнева, но все в нем говорило о том, что он и шагу не посмеет сделать на встречу к Океану, не говоря уже об открытом противостоянии ему. Его кулаки побелели от силы, с которой он их сжимал, зубы скрипели, а плечи сводило от напряжения. — Тебе здесь делать нечего, — злобно чуть-ли не рыча прошипел Дит. Вот только псы примеру хозяина не последовали. Напротив, прижав уши к голове и испуганно пригнувшись они медленно удалились в тень, откуда донеслось лишь еле слышное щенячье нытье. — Как и тебе, брат. Ты должен был следовать за Прометеем. — Океан был спокоен и ничто в нем не выдавало и капли агрессии, однако, что-то в его холодности все же было. Будто вся эта формальность скрывала, нечто, о чем мне неизвестно. Видимо братья не особо ладили. — Я не помню, чтобы тебе было велено пополнять свои владения новыми душами. Думаешь Дан одобрит…? Договорить Океану не дали. В ответ на его нотации и поучения, Дит громко рассмеялся. Я чувствовала в его смехе легкую истерическую дрожь, отчего стало не по себе. Безумный бог явно не вязался в моем сознании ни ч сем хорошим. — Это моя работа! Свою работу ты выполнил, Посейдон, — здесь красноглазый сделал особенный акцент, словно вложил всю желчь и неприязнь, которую имел в одно простое слово. Даже мне не понимающей практически ни черта, стало понятно, что это явно, что-то обидное, возможно даже оскорбительное. — Не мешай мне делать свою. Дождь в одно мгновение превратился в настоящий водопад, он с такой силой ударил мне в лицо, что я тут же пришла в чувства. «Бежать!» — пронеслось в голове. Пока эти двое выясняют отношения, которые сейчас явно переходит в нечто посерьезнее, нужно уносить отсюда ноги. Но, как черт возьми?! Я с трудом попыталась сесть и опереться на ближайший мусорный бак. Плечо ужасно ныло, кровь не переставала идти, и рука уже почти не поддавалась контролю. Тело ломило от боли, нос распух, а глаза начинали заплывать. Я не смогу убежать. Даже встать без чужой помощи не смогу. И как только Прометей смог со своими ранами… «Прометей!» — меня вдруг осенило. Ведь именно этот урод, что зовется Дитом чуть не убил Прометея. И все же Тею удалось спастись и даже удрать от него, да так, что теперь его найти не могут. А значит… «Прометей, чертов псих, где бы ты ни был, тащи свою задницу сюда и помоги мне!» — я начала повторять это про себя снова и снова, но ничего не происходило. Может ему вообще нет дела до меня? Или он просто не слышит меня? И как мне тогда… Я тут же поморщилась от мысли, что придется звать его «так». Даже, если и произносить вслух этого не нужно. Однако не в том положении была моя тушка, чтобы капризничать. «Прометей, молю! Помоги мне, услышь мои молитвы. Прошу…» — стоило только начать, как внутри, что-то затрещало, как сухие дрова в костре и это чувство все нарастало, пока я не стала чувствовать тепло, разливающееся по телу, от самого сердца до кончиков пальцев. Наконец внутри все утихло, как по щелчку и прямо передо мной загорелся неистовый пожар. Он окружил меня кольцом, но при это ни капли не обжигал касаясь моей кожи. — - Вот зараза! — зарычал Дит, он быстро сомкнул большой и указательный палец и сунул их в рот засвистев так пронзительно, что у меня кажется барабанные перепонки разорвало. В ту же секунду на зов среагировали адские гончие, что не так давно скрылись в тень поджав хвосты. На этот раз страха в них не было ни капли, напротив они словно стали его олицетворением. Шерсть на холке встала дыбом, зубы, да и сами псы, стали вдвое больше, глаза полыхали диким красным огнем, а рычание больше походило на звук готовой к работе огромной бензопилы. — Дит, нет! Что-то не так… — Океан попытался перекричать разбушевавшуюся грозу, но Дит совершенно игнорировал брата, он кинулся ко мне следом за своими ручными исчадиями и глаза его горели. Именно такие глаза наверное у маньяков и нездоровых садистов, именно такая безумная улыбка. Остановившись в метре от огненного кольца, что меня окружил. Дит выпрямился улыбнулся во все тридцать два зуба, демонстрируя клыки, одну руку поднял останавливая таким жестом собак, а другу вытянул вперед ко мне. Он сложил пальцы пистолетиком и прошептал: — Вот ты и попался, никчемный. И ради чего? Человечишки? — Дит усмехнулся. — Идиот. — От идиота слышу, — сперва голос раздался словно из самого пламени. В ту же секунду я услышала его снова. Но уже ближе, прямо у самого уха. Красноглазый не успел ничего ответить или, как-то среагировать на появление моего спасителя во-плоти. Не потому что не ожидал, а потому что все произошло быстро. Слишком быстро. — Закрой глаза, если не хочешь их потерять, — шепнул Прометей оказавшись позади меня и приобняв за плечи. Его дыхание обожгло ухо и шею, при чем обожгло так сильно, будто кипятком плеснули и если бы я могла себе позволить то, завизжала бы и дернулась. Если бы моя жизнь не висела на волоске, но мне оставалось лишь сжать зубы покрепче и сдержано зашипеть. В то же мгновение мой спаситель вытянул руку вперед, выставляя ее передо мной. Когда я присмотрелась к широко растопыренной внешней стороне ладони обращенной ко мне, успела заметить огненно красный полосы. Это были вены, только вместо крови в них текла раскаленная лава, а от кончиков пальцев рука начинала темнеть, словно обгорающий уголь. Жар исходящий от нее опалял лицо, как если бы я смотрела на костер слишком быстро и в эту секунду я осознала, что не чувствовала жара огня, лишь потому что боль отупляла все остальные чувства, но жар Прометея… …он затмевал даже пламя в чистом его виде. Всю спину пронзила жгучая боль, плечо, которое он обхватил второй рукой и вовсе полыхало. Я буквально чувствовала, как закипала кровь. Капли дождя попадавшие на него тут же испарялись. — Чтоб тебя… — тихо выругался парень, положил руку с плеча на мой затылок и рывком развернул к себе. Последнее, что я успела увидеть был Дит, не понимающий, а точнее не успевающий ничего понять, псы кидающиеся заслонять собой хозяина. Океан пытающийся закрыть лицо руками, а следом вспышка. Я слышала, как скулили собаки, дождь что лил, как из ведра мгновенно испарялся шипя в предсмертной агонии и вдруг тишина. Я еще не успела отключиться, просто ничего не могла разглядеть, глаза щипали и слезились. Мысли о возможной безвозвратной потери зрения, перебивала адская боль отдававшаяся во всем теле. Кости ломило, а кожа горела. Лишь одно успокаивало сознание: я больше не в том проклятом переулке.