Тряпичная Кукла

       - Сейчас мы хоть и ненадолго, но выйдем на улицу, и ты можешь попробовать сбежать, так что потерпи уж.        - Ясно. Миша и Томас шли по темному промозглому коридору. Из расположенных вдоль дверей слышались стоны, крики о помощи, всхлипы или просто предсмертные вздохи. Ужасное зрелище, которое, Мише пока что посчастливилось избежать. Правда Бонс, кажется, наоборот, испытывал от доносившихся до его ушей звуков какое-то наслаждение. Неожиданно он решил снова сказать девушке очередную гадость, скорее всего, в отместку за ее выходку. Никто и никогда еще не унижал его таким способом, вытирая ноги об его наигранную жалость.        - Как тебе эта божественная музыка? Мишель поморщилась.        - Не нравится? Скоро сама будешь ее играть, подожди. Сказав это, мужчина расплылся в довольной ухмылке, он был похож на чеширского кота, их отличал лишь посыл, с которым они улыбались. Из Бонса так и сочилась пакость и мерзость. Чужие страдания только радовали его, да он мог быть снисходительным, но это редко и то для того, чтобы потом развеять все ожидания очередной жертвы в прах.        - Существуют настолько расстроенные музыкальные инструменты?        - Да. Тебе не инструментом работать надо. Зачем пытаешься шутить над собственной судьбой? Или уже смирилась? А может настолько крышу снесло, что самой захотелось? Я замечаю это уже во второй раз. Воу, по ходу ты и вправду мазохистка.        - Это не так. Просто я не стану инструментом и тем более подонком подобным тебе.        - И как же ты сможешь этого избежать?        - Я умру.        - Вперед, тебе не дадут умереть, слишком дорого обойдешься. Мишель заорала как ненормальная, завилась вокруг самой себя, взявшись за волосы, вырывая их. Когда начал срываться голос, девушка с хрипом сползла на пол и уставилась в пол, закрывая лицо руками. Тихо и очень медленно они спустились на тот же холодный и грязный пол. Момент тишины и непонимания. Томас далеко не в замешательстве. Он видел сотни таких девушек, нет, даже тысячи, но никогда не мог долго смотреть на их страдания, однако для показухи приходилось. Вот и сейчас, мужчина невозмутимо стоял над убивающейся Мишель, он хотел взять ее за локоть и поднять, но не стал, считая своим долгом, дать девушке шанс, если сможет умереть каким-нибудь хитрым способом, то пускай, пусть хоть она не попадет в руки поганцев, так любящих женские тела и слезы. Уже минуту Фролова хрипела и билась лбом о пол в унисон со стонами из дверей, две, три. Сила терпеть закончилась, сгорели остатки мужской скупости на чувства и выдержки, все. Пустота, а не равнодушие. Волосок, на котором держался Томас, порвался беззвучно.        - Ну все! Пошли! - он резко поднял девушку и широким быстрым шагом повел ее прочь от этих стен, затхлых и прогнивших, как его душа.        - Убей меня! - орала из последних сил Миша.        - Не могу.        - Почему?! - истерика не прекращалась, сердцебиение сбилось от быстрой ходьбы, а фразы получались рваными.        - Потому. - ответил Бонс холодно, и оба замолчали. Выход показался за последним поворотом длиннющего коридора, который Мишель уже успела возненавидеть. Перед дверью стоял обычный турникет, обычный охранник и зеркало в рост. Когда парочка сбрендивших за проведенное время вместе людей подошла к турникету, намереваясь выйти, охранник резко остановил их.        - Я вас не пропущу.        - С чего бы? - Бонс снова включил самовлюбленного придурка, аля богатенький сынок.        - Вы себя видели вообще? Вот зеркало!        - Со мной все шикарно с самого рождения, в отличии от вас. Или вы имеете претензии к этим великолепным скулам?        - Я не про вас, сер, а про шлюху. Мишель будто проснулась. Ее снова назвали таким уродским словом, да и что с ней было не так? Волна возмущения прошлась от кончиков волос до пяток, она невольно повернулась к зеркалу, дабы убедиться, что околесица, которую несет охранник - околесица. Однако ее ожидания не оправдались. Вид у нее был, мягко говоря, убогий: ссадина на лбу, шрамы на щеках, иссохшая кожа, а главное шикарное изумрудное бархатное платье до середины бедра тридцать второго размера, висевшее на девушке, как на вешалке. Настолько у нее сейчас худые ноги, что между ними расстояние в эфиопское плоскогорье. Коленки выпирают так, будто уже существуют отдельно от своей владелицы. Нелепости было не занимать, правда и своя эстетика в этом была. При всем этом Мишель ожидала чего угодно, кроме того, что сказал мужчина.        - Это не моя забота, Вы обязаны нас выпустить. Вот наши пропуска, а ее внешний вид - вина вашей компании. Я купил вещь и если вдруг про это место пойдут слухи из-за нее, то проблемы ваши. Нужно было раньше думать, когда кормили заключенных, точнее поили в лучшем случае. Охраннику ничего не оставалось, кроме как открыть дверь и пропустить загадочную компанию из двух человек на улицу. Теперь Мишель могла трезво оценить себя и побеседовать об этом с единственным возможным собеседником.        - Я настолько ужасна?        - Да. - Бонс кинул это, не поведя бровью. Он не был намерен поднимать новокупленной настроение - Однако, это не проблема. За следующую неделю тебя приведут в порядок, а сегодня мы едем покупать все, что тебе нужно для ухода за собой и главное - поедим. После выберем тебе пару шмоток и белье для обслуживания клиентов. Имей в виду, что для общества ты сейчас моя женщина или что-то типа того. Будешь вести себя не так - тебе же будет хуже. Я доволен таким раскладом не больше твоего.        - Все исправимо? - Мишель никак не могла угомониться.        - Да, даже шрамы на твоем лице.        - Ясно.        - Садись, - тем временем герои уже дошли до уже давно ожидающего автомобиля. И Томас лишь из-за своего воспитания и галантности любезно открыл девушке дверь машины, тем самым приглашая зайти.        - Неужели манеры проснулись? - сказала Мишель и скривила личико.        - Только для Вас! - прорычал Бонс и хлопнул дверью в попытке закрыть.        - Куда мы направляемся? - абсолютно безэмоционально спросил водитель.        - На Oxford street - сухо ответил ему Томас.        - И что нам там делать?        - Ты забыла?        - Я не хочу запоминать, что говорит такой, как ты.        - Снова переходим на личности?        - А чего ты еще ожидал?        - От такой хамки ничего.        - Вообще-то я не хамка.        - Что-то незаметно.        - Тебе и не должно быть.        - Знаешь что? Я тут подумал: пересяду-ка я к тебе. - Он сидел на месте штурмана, а Мишель сзади. - Буду учить хорошим манерам. Остановитесь ненадолго, Стивен.        - Да, господин. Машина остановилась на первой подвернувшейся парковке и Бонс быстро сменил локацию.        - Здравствуй, - сказал он с издевкой.        - Давно не виделись. Минуты две они сидели молча, машина поначалу ехала быстро, но с приближением к центру пришлось наткнуться на пробку. Мишель уже начинала засыпать, как почувствовала, что стало темнее. Бонс зашторивал все окна. Приятно, когда в машине есть такая опция. Фролова на секунду подумала, будто о ней начали заботиться, но у Томаса и в мыслях этого не было.        - Слышь ты, чего дрыхнуть вздумала?        - Тебе это мешает?        - Мне - нет, тебе - да.        - И чем же я мешаю самой себе?        - Иди сюда, - скомандовал мужчина.        - У меня нет выбора?        - Нет.        - Куда конкретно мне сесть? Идти здесь некуда.        - На колени ко мне.        - Снова лезешь?        - Я могу заплатить, если ты решила начать работу сейчас.        - Размечтался. Ты кстати весь горячий и костлявый, а еще от тебя пахнет парфюмом слишком сильно.        - Молчала бы, кто из нас костлявый? - он немного помедлил и одной рукой обхватил девушку за талию, а вторую положил на внутреннюю часть бедра, немного раздвинув ноги Миши. Та поморощилась и прикрыла глаза, не желая видеть всё, что может произойти дальше.        - Боишься меня?        - А кто бы не побоялся извращенца-насильника и агента из борделя, а?        - Моя будущая жена.        - Неудивительно, что не нынешняя. Сомневаюсь, что у тебя вообще когда-нибудь будет своя семья.        - Будь любезна, осознавай свое положение, - с этими словами Томас сильнее сжал бедро девушки, чуть ли не рвя его ногтями.        - Зря стараешься.        - Почему же?        - Шрамы же исправимы?        - Вот ты значит как. Ладно. Вдруг, он убрал руку с бедра и взялся за подбородок. Медленно развернул лицо девушки к себе и стал пристально вглядываться в ее глаза, будто играя в гляделки. А вот Мишель было далеко не до игр, и она, пользуясь случаем...