***
Тем временем, Мишель сидела и спокойно поедала уже третий брауни, запивая американо в комнате ожидания, будто ничего с ней и не случилось. «Видимо успокоилась, » — такой вывод сделал только вошедший новоиспеченный безработный. Мужчина аккуратно сел напротив на диванчик и смиренно ждал, когда Миша закончит свое гнусное дельце и уделит ему хоть толику своего внимания, но четно. Таким образом загадочно исчезли еще три десерта и две чашки кофе, после чего Бонс просто не выдержал и прервал сию прекрасную трапезу в одну харю. — Смею потревожить великую женщину всех времен и народов! — Да, великий старикан! — пробурчала, чавкая и протягивая каждую букву, девушка. — Я вынужден вам сообщить, что вы проституткой не станете, так что нам здесь больше делать нечего, поехали, — и он подхватил девушку за локоть, с такой легкостью увлекая за собой, свойственной лишь детям, что она покорно последовала за своим покупателем на парковку. Молча, ничего не возражая. Также тихо она села в машину и доехала вместе с ним до какого-то неизвестного Мишиному взору частному дому. И только сейчас в ней проснулось сознание и здравый смысл, побудившие спросить: — Где мы? Ответ и одновременно новая порция издевки не заставил себя долго ждать: — Ты, милейшая Алиса-потеряшка, в стране разбитых зеркал, а именно в моей холостятской обители. На спокойствие и уют можешь даже не рассчитывать. Тебе понятно? — Более чем, — буркнула девушка и обидевшись скрестила руки на груди. И только подойдя к литой чугунной калитке Фролова обратила внимание на всё великолепие и изысканность не только самого дома, но и прилегавшей территории. Ландшафтный дизайн был оформлен в лучших традициях Английского величия. Четко выложенная нарочито неровной плиткой дорожка простиралась по всему пространству, провожая в любой отдаленный уголок, прямо перед входом располагался грандиозный фонтан, а на газонах по краям были высажены белые розы. Только живые изгороди вместо забора состояли из черных и красных шипастых кустовых роз. Но изучение нового места резко прервал никто иной, как единственный присутствовавший поблизости человек. — Долго глазеть собираешься? Заходи быстрей. Нечего соседям аппетит своим костлявым видом портить. — А кто в этом виноват? Ты отвечаешь за меня, так почему мы даже не позавтракали, не говоря уже об обеде, а? — Отлично! Сейчас и поедим, раз у тебя так аппетит и претензии разыгрались, только попробуй не есть что-либо на протяжении прибывания здесь. — И не подумаю! Тебе состояния не хватит, чтобы я наелась вдоволь! Раздался громкий смех, причину которого Миша так и не обнаружила, — Поспорим! — это слово мужчина выговорил с таким трудом, ему было очень сложно унять неконтролируемые выкрики сильно отличающиеся от нормального смеха. И если бы Фролова была просто Фроловой, ответ был бы — «Ха, на что?», но это же она, — Кто спорит, тот говна не стоит! , — вырвалось из девичьих уст легко и непринужденно, да уж, выросла она все-таки в России и не в самом благополучном ее городе и районе… — Ты в своем уме? — вежливости от Миши мужчина не ждал с первого их знакомства, она всегда была остра, но подобных типичных и плебейских выражений Том от нее не представлял услышать. — Абсолютно! — последняя капля, ух как же он устал, страшно устал, ночь без сна не так страшна, а вот компания бешеной полушизофренички — да…6. И все же? Жертва?
10 августа 2018 г. в 21:14
Прискорбно, но действие взбунтовавшейся Мишель оказало должный эффект лишь на Бонса. В то время, как директор сохранял здравость рассуждений и все также устрашающе всматривался в тусклые и обездоленные, но полные ярости глаза предполагаемого мяса. Томас будто не верил своему взору. Вместо страха на лице мужчины отражалась бешеная радость. По лицу скользнула ухмылка. Миша же застыла в позиции нападающего и уже собралась выдвигать свой ультиматум, но директор ее опередил:
— Дай угадаю, ты хочешь, чтобы я тебя отпустил?
После этих небрежно выкинутых слов Мишель изменилась в лице. Для нее подобное являлось наиболее оскорбительным из всего сказанного и сделанного в ее адрес за всё время ее пребывания в роли будущей проститутки. Однако внешне девушка сохраняла спокойствие и ни одна мышца ее тела не дрогнула, а ответ последовал незамедлительно и четко.
— Нет.
— Что же тогда?
— Я хочу убить его!
Девушка была полна грусти, но крайне серьезна и уверенна. На улице громыхнуло, зарядил ливень, по окну беспорядочно стекали капли воды, ветки деревьев колыхались в разные стороны и бились о здание. Бледная рука сжимает дротик, будто последний шанс выжить в этом меркантильном и буржуазном мире.
— Разве не меня?
— Вас я хочу замучить в адской агонии, — девушка облизнулась, — Но пока я нахожусь в слишком жалком положении.
— Рад, что ты не питаешь наивных надежд на спасение, — произнеся это, директор ловко схватил Фролову за запястье и скрутил, уложив на стол, заставляя выгнуться в спине и встать почти на колени спиной к нему в сторону двери, дротик выпал из разжавшейся от неожиданности и боли ладошки, — поиграли, и будет, — тихо заключил мужчина.
— Томас, рассчитываю на твою работу, свободны, — Миша была отпущена в этот же миг.
Девушка тут же поднялась, поправила платье и отряхнулась. После развернулась, и не кинув и взгляда на Бонса, вышла, громко хлопнув дверью. Мужчина уже собралась последовать за ней, как его остановил директор.
— А ты все же останься ненадолго, ее уже взяли под стражу и проводят в зал ожидания.
Томас только одобрительно кивнул.
— Брат, я собираюсь прикрывать эту лавочку, здесь никого нет, так что обойдемся без формальностей. Дело в том, что компания-прикрытие процветает и у нас больше нет надобности издеваться над чужими жизнями.
— Эрик, скажи, тебя снова мучают кошмары? И с какой это такой целью?
— Ничего меня не мучает, только совесть, я остановлюсь, пока не поздно. А цель достаточно интересная. Как тебе известно, в наш бордель часто заглядывают представители самых различных преступных группировок, дилеры, контрабандисты, убийцы, грабители и остальной скот.
— Ну, а дальше-то что? Это наша целевая аудитория, не считая застенчивых девственников, — тут из Томаса вырвался сдавленный смешок.
— А то, что можно начать содействовать полиции в поимке этих людей, в таком случае можно будет тихо-мирно закрыть все это, а пострадавшим женщинам выплатить все в соответствии с законом за молчание и моральный ущерб.
— Ты что в праведники метишь? — выгнув бровь, Бонс непонимающе смотрел на старшего брата.
— Возможно. Просто делаю, что хочу. Деньги позволяют.
— Гадкий ты, не против, я закурю?
Директор одобрительно кивнул, тут же раздался щелчок зажигалки, а в портсигаре стало на одну сигарету меньше. Запах табака и темный дым заполонили кабинет. Пепел падает на ковер, на дорогие замшевые эксклюзивные туфли и на взгляд. Все стало так замылено для Томаса в этой жизни. Он перестал понимать, что ему нужно, к чему он стремится. До этого он слепо следовал за жуткими поступками братца, и вдруг тот решил измениться. А что теперь делать Бонсу младшему, он не знал, у него даже представлений на этот счёт не было. Взрослый, достигший многого, неважно какими способами, мужчина будто стал беспомощным ребенком. А ведь это случилось из-за пары фраз, брошенных абсолютно неосознанно и абстрактно тем самым братцем, за кем всю жизнь волочился Томас. Ранее его не волновали принципы или всякая там мораль, но теперь, когда над этим задумался и его авторитет, в голове творился хаос, все рушилось, само осознание окружающего мира перевернулось. А глаза излучали страшную неуверенность, страх перед чем-то новым и неизведанным. Говоря иначе, глаза открылись.
— Я продолжу?
И как ответить, если не понимаешь где ты и кто ты? Однако сделать это Томасу пришлось.
— Это был риторический вопрос? — парировал Бонс младший находясь в ужасе, теперь он на время раздумий и поисков себя оброс колючками и не собирается с кем-либо любезничать. Это утомительно, а силы на мыслительный процесс ему нужны были, и не маленькие.
— Безусловно. Итак, в связи с моим решением насчет борделя, больше нет нужды набирать новых женщин, а эту стерву можно просто отпустить, она мне больше точно не нужна, делай с ней, что хочешь. Ну, братец Том, это всё, ты волен делать, что хочешь.
— Раз ты так говоришь, так и буду делать. Поэтому теперь я увольняюсь, веди дела без меня. У стервы есть имя — Мишель, и ты его еще услышишь, у меня есть пара идей. Чао.
Томас разжал пальцы, и окурок сигареты оказался на ковре, а его нога уже вдавливала его еще глубже. Он развернулся спиной, махнул рукой и выбил дверь с ноги так, что она чуть не слетела с петель и не разлетелась в щепки, после спокойно вышел и с таким же грохотом захлопнул ее.
Эрику Бонсу оставалось лишь взглядом проводить фигуру ранее покорного брата и остаться в одиночестве и дальше продумывать бизнес-планы и готовиться к предстоящим встречам с партнерскими компаниями и, наоборот, конкурентами.