The big bad wolves

Зад Клары похож на домашний пирог: такой же мягкий и пышный; Солу нравится сжимать в ладонях ее ягодицы, раздвигать, забираясь пальцами между ними, нравится оглаживать и стискивать округлые бедра, щипать мясистые ляжки. Сестра обижается, когда он называет ее сочной и аппетитной, как свежий окорок, но Сол не понимает, почему; какое удовольствие тискать кости? Мослы и хрящи бывает приятно погрызть, но у бабы должно быть, за что подержаться. - Перестань. Не надо, это ужасно... ужасно грубо, - просит сестра, густо краснея, пока Сол лапает ее за грудь, полную, тяжелую, не стесненную лифчиком. Он любит, когда Клара не носит этот кошмар на косточках с такой застежкой, которую проще вырвать, чем расстегнуть. - Сол, не надо... отпусти меня. У меня пирог в духовке сгорит! - А у меня уже тут... горит, - Сол задирает на ней рубашку, расстегивает джинсы и спускает вниз; груди Клары уютно ложатся ему в ладони. Сестра недовольно поскуливает, слабо упирается, когда Сол подталкивает ее к столу, но стоит ему наклониться и поцеловать ее шрам, Клара сдается. Она опирается ладонями о белую пластиковую столешницу, чуть прогибается в спине, отставив зад, и Сол не отказывает себе в удовольствии шлепнуть ее по ягодице. Не сильно: Клара не любит грубости, хотя Солу иногда хотелось намотать ее светлые волосы на кулак, стиснуть горло или вывернуть руки, отодрать так, чтобы Клара потом неделю сидеть не могла. Но у них же все по любви, так, как в идиотских книжках пишут, а по любви не бывает с синяками, пощечинами и укусами, и пусть Сол именно так временами и хочет, это вовсе не значит, что он не любит сестру. Именно потому, что он любит Клару, Сол сдерживается, скрипит зубами, но двигается размеренно и неторопливо, хотя предпочел бы вбиваться так, чтобы искры из глаз посыпались, чтобы стол под ними развалился. Клара стонет, подмахивая ему бедрами, на ее щеках блестят слезы, которые Сол ловит губами. - Мы... как животные, - всхлипывает она, сжимая в себе член родного брата. Сол в ответ поворачивает ее лицо к себе за подбородок и целует влажно, совсем не по-братски; Клара дрожит и вжимается задом в его пах. - Ну и что? - спрашивает Сол, оторвавшись. - Мне хорошо, тебе хорошо. Это главное. А на все остальное плевать. Не забивай себе голову всяким дерьмом и не плачь. А если кто что скажет - убью. Поняла? - Д-да, - Клара на выдохе опускает ресницы. Брат уже не раз убивал ради нее. Ради них. И эта мысль доставляет почти столько же удовольствия, сколько и поцелуи Сола.