The big bad wolves

Сол решает не спешить, дать Кларе время, хотя рядом с сестрой сдерживаться сложно. Ему хочется разодрать собственную руку до костей, свистеть, прыгать, кататься по земле и забиться куда-нибудь в темноту, и все это одновременно. Даже близость Лили Долл, готовой на все и охочей до его внимания, не будоражила так, не делала его таким. На днях он видел бывшую мисс Торнтон в городе: она ехала в автомобиле без крыши с водителем за рулем, золото блестело на пальцах и в ушах, шелковый шарф развивался на ветру. Все это купили ей добрый папаша и муженек, однако стоило ей увидеть Сола, как Лили Долл едва не выскочила из машины на полном ходу. Сол было подумал, что придется уходить переулками, но новоявленная миссис, опомнившись, надменно отвернулась; судя по кислому выражению лица Лили Долл, муж не шибко ее удовлетворяет, но ничего, его ферма еще больше, чем у Торнтонов, еще найдет себе там приятеля по вкусу. Не такого как Сол, конечно, он единственный в своем роде, однако если Бо постарается, то, возможно, Лили Долл снизойдет до него. Хотя после того случая в сарае она едва смотрела на беднягу. Вот что значит не попадать с первого раза. Странно, что с Лили Долл, рафинированной дочкой мистера Торнтона, пахнущей медовым суфле и засахаренными фиалками, все получилось так легко, а с Кларой, родной сестрой, выходит куда труднее. Зря Сол так на нее напирал, кинулся на сестру чуть ли не с порога, но ему так не хватало Клары, ее улыбки, ее теплого родного запаха. Они были вместе с раннего детства, едва ли не с рождения, ближе друг друга у них никого нет, Сол видел, как Клара хорошела с годами, превращалась из девочки в девушку; после того, что они пережили, разве позволит Сол какому-нибудь уроду вроде Дугана прикасаться к его сестренке? О том, как ко всему этому отнесется мать, он даже не думает. Мэри Маргарет это не касается; они росли сами по себе, мать куда больше волновал Зебадая Крид, чем ее сын и дочь. Даже сейчас она больше тоскует по мертвецу, чем по Солу, который уходит из дома затемно, чтобы дать Кларе время успокоиться. Он и возвращается, когда уже все спят, кроме енотов и бродячих котов. Ему хватит сил вынести дверь в спальню сестры и ловкости, чтобы пробраться к ней через окно, но Сол не хочет пугать ее еще больше. Ему нужно, чтобы она поняла, что ни один из чужаков не будет любить ее так, как Сол. Поэтому сегодня он возвращается куда раньше, чем обычно: окольными путями, чтобы не заметили соседи и не приставали к Мэри Маргарет с расспросами. Заходит на кухню через черный вход, даже не надеясь увидеть сестру, но она вдруг оказывается прямо перед ним. Клара охает, отскакивая в сторону, роняет миску, яблоки скачут и катятся по полу. Девушка смотрит на брата во все глаза, густо краснея, потом отбрасывает косу на спину и опускается на колени, лихорадочно собирает фрукты. Вместо того, чтобы ей помочь, Сол стоит и просто смотрит на сестру; раньше ему никогда не было неловко рядом с Кларой, а сейчас ему будто кол в задницу засунули. Клара, прижимая к груди миску, отходит к раковине; Сол, передернув плечами, стаскивает с головы шапку. - Прости, - бубнит он, шаркая ногами. - Ничего, - роняет Клара, не поворачивая головы. - Как дела? - ничего глупее спросить было просто невозможно, но у Сола что-то совсем плохо с идеями, еще и сестра какая-то замороженная, словно он ей неприятен. Но... как же так? Они всегда были вместе, неразлучные, как две стороны монеты. Клара что, успела втюриться в кого-то пока его не было?! Кровь бросается Солу в лицо, белые всполохи мелькают перед глазами, но его отпускает, стоит только сестре посмотреть на него. В простом хлопчатобумажном платье и переднике она куда красивее разряженной Лили Долл. - Сол, я... - начинает Клара, но тут же умолкает и вздыхает, роняя голову на грудь; сердце Сола ухает куда-то в желудок. Сейчас скажет, что пока его не было, она гуляла с Гарри Дуганом, и он теперь дороже для Клары, чем брат. А что? Он же связался с Лили Долл, пусть и думал только о сестре. Но это же совсем другое! Сол ведь лучше Гарри Дугана! Разделяющий их шаг кажется Солу длиннее мили; он хватает сестру за плечи и резко притягивает к себе. Клара испуганно распахивает глаза, и в тот же момент брат прижимается ртом к ее губам. Сол не умеет целоваться; Лили Долл все порывалась, но с ней было противно, хотя как-то раз он застал ее с женихом: они мусолили языки и губы друг друга, и выглядело это, если честно, смешно, но сейчас Солу не до смеха. Он стоит, вжимаясь губами в губы Клары, не позволяя ей ни шевельнуться, ни говорить, боится хоть на секунду ослабить хватку: вдруг она вырвется, убежит, скажет, что больше не желает его видеть, но Клара, кажется, даже не дышит. Держать ее в объятиях куда слаще всех ночей с Лили Долл вместе взятых, Сол не хочет ее отпускать, никогда, но когда рядом с оглушительным звоном разбивается чашка, они синхронно поворачиваются. И видят стоящую на пороге кухни мать. Мэри Маргарет молчит, глаза, блестящие парой стеклянных шариков, перескакивают с сына на дочь и обратно. Сол надеется, что мать не будет устраивать сцен, в конце концов, это не ее дело; Клара трепещет в объятиях брата, цепляется ногтями за его рубашку, и Сол крепче прижимает ее к груди. Он сам не замечает, как начинает рычать на собственную мать. - Что случилось? - голос у Мэри Маргарет звучит тонко, как-то по-детски. - Клара, все хорошо? Что происходит? Сол?.. ты же?.. Вы с Кларой... - Не лезь! - Сол и не думает отпускать сестру. - Это не твоего ума дело, поняла?! Иди куда шла. - Сол, не надо, - шепчет сестра, - прошу, пожалуйста, успокойся. Она же не в себе, ты знаешь. - Как ты со мной разговариваешь?! - возмущается мать. - Что вы тут устроили? Клара, отойди от него! Твоего брата не было дома почти месяц. Где он был?! - Работал, мама, я же тебе говорила, - девушка на силу пытается удержать брата, рванувшегося к Мэри Маргарет. - Да, я работал, пока ты мотала сопли на кулак! - как мать смеет так с ним говорить?! Он старался ради нее, ради Клары. - Поздно ты что-то стала мной интересоваться. Раньше никто, кроме отца, тебя не волновал. - Не смей так говорить об отце, - шипит мать, бледнея, и внезапно Сол замечает, как она постарела и подурнела. - Он был хорошим человеком! - Он был куском дерьма, - отрезает Сол, - а ты, если этого не поняла, просто дура. Он наслаждается каждым сказанным словом, все, что копилось в нем все эти годы, вырывается ядом из загноившейся раны. Клара пытается успокоить дико визжащую мать, но Мэри Маргарет ее не слушает; она тычет пальцем в грудь Сола, ее подбородок трясется от негодования: - Как у тебя поворачивается язык так говорить об отце?! Как смеешь настраивать сестру против него? Семена греха, зря, зря я поступила по-христиански! Молодая была, глупая, думала, смогу вырастить из вас достойных людей, а вы!.. Ты! Животное! Урод! Ошибка природы! Надо было оставить плаценту вместо тебя! - Мама, не говори так! - умоляет Клара, повиснув на брате, но Сол шаг за шагом приближается к матери. Сестра знает, на что он способен, а Мэри Маргарет слишком больна, чтобы понять, что делает. Она продолжает кричать, обвинять детей, слезы струятся по ее щекам, лицо плаксиво кривится; мать колотит ладонями по груди Сола, возвышающегося над ней почти на голову. - Если бы не ваш отец, вас бы даже не свете не было! Если бы я его не любила, не позволила бы вам даже родиться! Но как?!.. Как я могла убить его детей? Зебадая не мог принадлежать мне, но хотя бы его дети у меня были!.. Сол пакостно усмехается. - Но папаша наш тебе нужен был куда больше. Не зря ты к нему на свиданки все бегала. Прямо возле церкви, в каком-то задрипанном сарае с крысами, но с милым рай и в шалаше, так ведь? Мать охает, будто бы сын ударил ее в грудь, сгибается пополам, отступая; появившееся между ними расстояние Сол тут же сокращает шаг за шагом. - Жаль только, что отец, получив свое, возвращался к своей женушке, хотя ты даже юбку не успевала одернуть. Скажи, а нас с сестрой вы заделали в той же дыре? Или это случилось спонтанно, на какой-нибудь ярмарке? Пока преподобный дегустировал выпечку, папаша натягивал тебя за деревом?.. - Довольно! - верещит Мэри Маргарет, тряся головой; она уже почти вся седая, вдова Зебадаи Крида рядом с ней кажется ее младшей сестрой, хотя они ровесницы. Мать замахивается, ее рука движется медленно, как под водой, Сол смотрит на ладонь, летящую ему в лицо, и перед глазами у него проносятся все те дни, что они с Кларой оставались одни в доме, все вечера, когда приходилось стоять на коленях и возносить молитвы Господу, которому, как и их отцу, не было дела до двух маленьких детей. Каждое свидание Мэри Маргарет и Зебадаи, когда он пользовал мать, словно шлюху, а она была и рада. На губах еще горит ощущение их с Кларой первого поцелуя, неумелого и грубого, а сквозняк, вползший на кухню в щель в рассохшейся раме, ерошит волосы Сола ласково, как мать когда-то. Но сейчас ничего этого нет и не будет; все хорошее, что было в Мэри Маргарет, умерло вместе с Зебадаей Кридом. А у них с Кларой еще вся жизнь впереди, долгая и, несомненно, счастливая. А как иначе, если сестра будет рядом? Поэтому Сол бьет первым. За себя и за Клару, за их испоганенное детство и за то, что мать не смогла выбрать им в отца нормального мужика. Раздается хруст, будто наступаешь на куриную косточку, голова Мэри Маргарет мотается в сторону, и она кулем с мукой валится на пол. Маленькую кухню заполняет тишина, ледяные пальцы Клары цепляются за ладонь Сола, к которому осознание его поступка приходит медленно. Мать лежит, неестественно вывернув шею, под ее головой лениво растекается лужа, густая и темно-красная, как сироп из черешни, сестра задыхается, и Сол прижимает ее к себе, позволяя спрятать лицо у себя на плече. Клару трясет, она глухо икает, но не отталкивает брата, не кричит, не обвиняет. Сол жалеет, что ей пришлось все это увидеть и выслушать, но ему ни капли не жаль, что женщина, которая подарила им жизнь, лежит на полу кухни с расколотым черепом. Теперь они свободны. Больше их ничего не держит ни в этом доме, ни в этом городишке.